Большинство людей в лучшем случае не задумываются об участи тех, кто преступил закон, в худшем призывают к усилению борьбы с преступностью. Окружающие видят в преступнике только злодея, но не видят в нем личности, не видят его страданий, его трагедии, его несчастья. Для "порядочных" людей, формально усвоивших требования морали, преступник - это законченный негодяй, заслуживающий беспощадного наказания и всеобщего отвержения. У нас наказание преступников превратилось фактически в изощренную месть общества по отношению к ним. Но месть способна породить только ответную месть.

Три часа в финской тюрьме


Автор: Елена Бернаскони, Елена Кудинова
Источник: "Эхо планеты" - N50 (9 - 15 декабря 2005)
Тюрьма стоит близ финского города Хямеенлинна и называется "Ваная" - по имени местного озера Ванаявеси. Город почти "столичный" - центр губернии Южная Финляндия, одной из пяти, на которые делится страна. Весь он чистенький, ухоженный, спокойный - как все финские города. Главная его достопримечательность - крепость, которую начали строить шведы в 1260 году по образцу Стокгольмской, дабы защитить этот край от нашествий новгородцев. Со временем крепость достраивалась, обрастая новыми стенами и башнями, а в 40-е годы XIX столетия при ней была сооружена тюрьма, действовавшая до 60-х годов прошлого века. Потом ее перевели на новое место, а в тюремном здании разместили музей, в точности сохранив обнесенные металлической сеткой длинные узкие коридоры, навесом опоясывающие внутренние стены, двухместные камеры с их нехитрым скарбом и тяжелыми железными дверьми с глазком для надзирателя, комнаты свиданий, учебные классы, карцер, медпункт. Сегодня тишину этого мрачного замкнутого пространства нарушает гулкое эхо шагов и негромкие голоса экскурсантов, и в этих звуках чудится жутковатая перекличка призрачных надсмоторщиков...

"Ваная" на тюрьму совсем не похожа. Здесь нет глухих заборов и решеток на окнах. По тюремной территории разбросано в зелени несколько одноэтажных типично финских домиков - ревитало, то есть дом-строчка, длинное такое сооружение с несколькими входами. Рядом степенно разгуливают фазаны. Настоящая деревенская идиллия.

Сюда мы попали, можно сказать, случайно. Ехали как-то по автомагистрали, любуясь финскими красотами, и наш друг Илпо, который, кажется, знает свою страну до мельчайших подробностей, обронил, кивнув куда-то в сторону:

- А там женская тюрьма, - и начал подробно рассказывать об этой тюрьме, о том, как она появилась, и о пенитенциарной системе в Суоми. Будто сам всю жизнь трудился в этой системе.

- Вот бы попасть туда, - впали мы в репортерский раж.

- Какие проблемы? - удивился Илпо, видно, приняв наше желание за шутку. Но, увидев, что мы и не думаем шутить, заметил: - Можно попробовать.

А спустя время, напомнив о том дорожном разговоре, сказал, что ждет "ответа от инстанций, и, похоже, просьба российских журналистов будет удовлетворена". И вот, свернув с главной магистрали, мы по абсолютно безлюдной дороге едем среди безлюдных же просторов, пока не упираемся в предупреждающий дорожный знак с надписью: "Играющие дети". За ним - небольшое приземистое здание, построенное в середине прошлого века, похожее на деревенскую школу. Как потом выяснилось, там и была "спецшкола для проблемных подростков". Проще говоря - для малолетних преступников. Чуть больше 10 лет назад ее "перепрофилировали" и открыли женскую тюрьму...

С невысокого крыльца навстречу нам сбегает молодая женщина в форме (голубая блузка с полицейской эмблемой, синий галстук), а за ее спиной, у двери, маячит здоровенный дядька, тоже в форме.

- Журналисты? - с улыбкой спрашивает женщина и, протянув руку, представляется: - Кайса Тамми-Мойланен. Проходите, пожалуйста.

Так просто? А мы-то по российской привычке приготовились к проверке документов, как заведено у нас почти в любом учреждении, к долгому топтанию у окошка с надписью "бюро пропусков" и бесстрастному голосу, требующему назвать фамилию, имя-отчество, место работы и т.д., хотя в документах и так все написано.

Впрочем, в "Ванае" нам все показалось необычным. Начиная с начальника тюрьмы - Кайсы Тамми-Мойланен. Трудно представить, что столь хрупкое и очаровательное создание может стоять во главе такого жесткого, даже жестокого заведения. На этом посту Кайса уже пять лет, прежде работала здесь еще будучи студенткой. По образованию она психолог. Свой "тюремный срок мотает" с 1991 года. Работала в больших пенитенциарных учреждениях по специальности, психологически помогая заключенным вернуться после отсидки в нормальную жизнь. Сейчас ей 35. У нее есть муж, маленькая дочка и любимое дело.

- "Ваная" - тюрьма особая, она и называется необычно - открытая, - рассказывает Кайса. - Здесь содержатся в основном женщины, которым до освобождения осталось от нескольких месяцев до двух лет. До этого они отбывали срок в традиционных, закрытых тюрьмах, с их строгим режимом и суровыми условиями. Если там заключенные ведут себя безупречно, то по личному письменному заявлению, которое рассматривает тюремное начальство, их могут перевести в "Ванаю". Сами осужденные называют ее "первым шагом к свободе", очень ценят это место и стараются не упустить шанс попасть сюда. Но если во время пребывания здесь они допустят хоть малейшее нарушение, их вновь переводят в закрытую тюрьму.

- Часть наших подопечных, - продолжает Кайса, - женщины, осужденные за нетяжкие преступления. Например, виновницы дорожно-транспортного происшествия, совершенного под влиянием алкоголя. По закону, эти лихие автомобилистки, рискнувшие пьяными сесть за руль, ожидают решения суда дома. В зависимости от тяжести нанесенного ущерба срок заключения колеблется от 2 до 8 месяцев, максимальный - 2 года, но это бывает очень редко. Ну а когда вердикт принят, они попадают к нам. Оказываются здесь и те, кто впервые попался на воровстве, подделке документов, нарушении с уплатой налогов и т.д. Таких, прямо со свободы, примерно 20 процентов. К сожалению, цифра эта растет, как вообще растет преступность в Финляндии. По данным на октябрь, в тюрьмах находятся 4014 человек, из них порядка 200 женщин. Впервые за последние почти 20 лет в государстве с населением чуть больше 5 миллионнов человек так много заключенных.

- Кроме того, - подчеркивает наша собеседница, - "Ваная" - единственное место в стране, где женщины, преступившие закон, содержатся с детьми до трех лет. С согласия родителей, разумеется, и по желанию мамы, - объясняет Кайса и рассказывает вещи, которые никак не укладываются в нашем российском сознании и представлении о тюрьме. О том, например, что основное занятие этих заключенных - забота о ребенке. Они не ходят на работу, как все остальные, их работа - готовить еду для своих малышей, гулять с ними, читать книжки, играть, стирать. Словом, делать все, что делают обычно мамы на воле. Большинство этих женщин - жертвы наркотиков, и такая обычная жизнь для них совсем не в порядке вещей. "На воле" их дни проходили в алкогольном или наркотическом угаре, и дети оказывались брошенными. Обычно таких женщин лишают родительских прав, а малышей определяют в другие семьи. В тюрьме "Ваная" у наркоманок есть возможность участвовать в реабилитационной программе. Ребенок служит мостиком к новой реальности. Забота об этом беспомощном существе, ответственность за него плюс помощь профессионалов позволяют оступившимся учиться жить по нормам и правилам общества - забытым или просто незнакомым. Как все свободные мамы, независимо от их социального и финансового положения, они получают на ребенка пособие - 100 евро.

Для таких заключенных "зарезервировано" пять мест - из 45. Сейчас наказание отбывают трое. Правда, в час, когда мы были в тюрьме, дети спали, и мы не смогли заглянуть в детскую. Но коляски у входа, игрушки, сложенные в коробках, книжки, детская площадка с качелями и прочими ребячьими радостями - все говорило о том, что здешняя малышня не обделена вниманием взрослых.

- Специальных сотрудников, которые занимались бы детьми, здесь нет, - рассказывает Тамми-Мойланен. - Но охранники следят, как матери выполняют свои родительские обязанности, не обижают ли малышей, вымещая на них свое дурное настроение, злость или обиду - такое случается с нашим проблемным контингентом. Недавно мы изменили внутренний распорядок, связанный с положением матери и ребенка: теперь малышей дважды в день, кроме выходных, водят в столовую. Делается это в первую очередь для детей: временами наши нерадивые мамаши забывали кормить своих крох, а так мы уверены, что хотя бы пять раз в неделю они получают горячую пищу...

Еще в "Ванае" официально выделены места для трех мужчин. Это сантехники, электрики и "вообще рукастые люди, способные содержать дом в техническом порядке".

- Не берем только молодых, по понятным причинам, - объяснила Кайса. - Зато сюда попадают заключенные, жизни которых в закрытой тюрьме что-то угрожает. В целях безопасности, так сказать. Но давайте посмотрим дом, - предложила наша собеседница, избегая слова "тюрьма", как потом не произносила она и слово "камера" - только "комната", что, кстати, вполне соответствовало облику этого помещения на двоих, с цветами и занавесками на окнах, мебелью, телевизором и всем, что есть у человека в обычной жизни. Только туалет и душ вынесены в коридор. Для общего пользования.

"Экскурсию" начали с офиса, где по утрам с 7 до 7.30 (в это время заканчивается завтрак) каждая заключенная должна отметиться - эта процедура повторяется трижды, еще в полдень и в 9 вечера. Здесь же обитатели "Ванаи" получают почту, лекарства, документы. Отсюда отправляются на работу: трудовой день по расписанию начинается в половине восьмого, и к этому времени надо управиться со всеми другими обязательными делами.

- У нас нет ни сирен, ни звонков для побудки - заключенные должны учиться контролировать себя сами, - говорит Кайса. - Чем чревато нарушение, они хорошо знают. Наверное, дисциплина и есть первый шаг к свободе.

К "производственной зоне" Кайса подвозит нас на машине - территория тюрьмы большая, а время интервью ограничено.

- Там у нас пошивочная мастерская, под нее приспособлен бывший свинарник. - Услышав это, мы невольно переглядываемся, заранее ощущая неистребимые ароматы, которые впитали за долгие годы старые стены.

Однако тщательно отремонтированное помещение ничем не выдавало своего недавнего прошлого. В длиннющем светлом цехе в два ряда стояли швейные машинки, над которыми склонились женщины. Рядом с каждой - рулоны ткани: заключенные шьют одежду для своих "коллег" в закрытых тюрьмах. Нам разрешили побеседовать со швеями. "Если они захотят, конечно", - добавила Кайса.

22-летняя Х. "погорела", как она выразилась, на наркотиках: поделилась "дурью" с приятелями. Получила 4 года. Первую половину срока должна провести за решеткой, вторую - дома, условно. По финским законам такое "деление" срока относится ко всем осужденным, даже к тем, кто получил максимальные 10 лет за убийство. Исключая пожизненное заключение, Х. считает, что ей повезло: примерным поведением в закрытой тюрьме она сумела заработать перевод в "Ванаю". Здесь уже 10 месяцев. Усердно трудится, усердно учится, много читает (сюда дважды в неделю приходит библиотечный автобус), занимается спортом, чего на воле почти не делала.

- У нас есть гимнастический зал, - рассказывает Х., - скинулись даже на преподавателя йоги.

- А деньги откуда?

- Зарабатываем. У нас зарплата - 3 евро 63 цента в час. Полтора евро вычитают на наше содержание плюс налоги, остальное - нам. За 2 недели на руки получается около 100 евро. Бывает, из тюрьмы выходят с деньгами. Честно говоря, для меня, да и для многих здесь это первый опыт настоящей работы. А заработанные деньги нас учат тратить. Ведь на свободе я представления о них не имела, были - швыряла неизвестно на что. А здесь живьем держу их в руках. В субботу-воскресенье у нас выходной, столовая закрыта. В пятницу по шесть человек возят на автобусе с охраной в магазин - за едой. Раньше я хватала все подряд - чипсы, попкорн, бутерброды. Постепенно научилась и привыкла готовить. В общем, уйду отсюда другим человеком, - с надеждой говорит Х. и как заклинание повторяет: - Да чтоб я еще когда-нибудь связалась с наркотиками!..

Покидая пошивочную, мы уловили легкий аромат кофе. Поймав наш вопросительный взгляд, Кайса пригласила в комнатку, примыкающую к мастерской. Небольшой стол, тройка стульев, кофеварка - здесь в короткий перерыв, почти не отлучаясь от рабочего места, можно выпить кофе. Рядом стоит шкаф со сменной обувью - не тащить же грязь с улицы в мастерскую!

В ткацком цехе и на складе мы никого не застали (было обеденное время), зато увидели плоды труда заключенных: коврики, сумки, подушки, полотенца с рождественскими сюжетами.

- Все это сделано по заказу гостиниц, магазинов, церквей, учреждений, частных лиц, - объяснила Кайса. - Вырученные деньги идут государству. Это небольшая часть того, что тратит оно на содержание заключенных. К слову, один заключенный ежедневно обходится казне в 120 евро. В открытой тюрьме на 50 евро меньше.

У обитателей "Ванаи" - разные истории и судьбы. Заключенная М. была замужем, родила троих детей, развелась. Связалась с мужчиной, оказавшимся грубым и жестоким. Однажды, не выдержав побоев, пырнула его ножом, чего от себя никак не ожидала. Он угодил в больницу, она - в тюрьму. Получила 3,5 года. Вот уж впрямь от сумы и тюрьмы не зарекайся. Первое, что попросила, оказавшись в "Ванае", - привезти на свидание детей, оставшихся с отцом. Попыталась объяснить им, что произошло. Сын спросил: "Ты будешь очень старая, когда отсюда выйдешь?" А дочка волновалась, есть ли у нее кровать. М. запретила им смотреть фильмы о тюрьме, особенно американские. "Здесь не так страшно, как там показывают". А сама вспоминала закрытую тюрьму, где в туалет ходили под конвоем, час в день отводился на прогулки, а за попытку заговорить с охранником можно было схлопотать карцер. После этого "Ваная" показалась курортом...

Болгарка Анна приехала в Финляндию с мужем и его приятелем по турпутевке. Те что-то нахимичили с фальшивыми деньгами и попались. Анна говорит, что об их делах ничего не знала, но замели всю троицу. После годовой отсидки Анна заработала право на "Ванаю", о которой много слышала. Больше всего ее поразило, что дважды в месяц ей разрешали звонить мужу в обычную тюрьму. И еще - что в Ванае ко всем обращаются по имени. "Как к человеку на воле", - сказала она. Есть здесь и наши соотечественницы. Одна что-то украла, другая продавала "дурь".

Ингу, с которой начат этот рассказ, мы встретили в тюремной столовой: Инга повар. Сама она из Эстонии, жила в Таллине, водила трамвай, до сих пор ей снится ее маршрут. Вышла замуж за финна, довольно состоятельного, родила троих детей. Дальше о своей жизни говорить не хочет. Рассказывает только, что схлестнулась с двоюродным братом мужа, издевавшимся над ней, иностранкой. Спор решился неожиданно - с помощью выстрела. Результат - пожизненное заключение. Детей, в том числе трехмесячную дочку, передали посторонним опекунам. Те регулярно приводили малышей на свидание к матери. Однажды - девочка уже начала говорить - она при Инге назвала женщину-опекуна мамой. "У меня сердце оборвалось". Со временем свидания становились реже.

Инга отсидела уже 14 лет. 12 из них - в закрытой тюрьме. Дважды оказывалась в "Ванае" - это ее третье пребывание здесь. Три с половиной года назад родила Эрику. Для Инги сделали исключение и не перевели в три года дочку в приют, как предписано правилами. Может оттого, что заключенная ведет себя безукоризненно. Годы, проведенные за решеткой, не прошли для нее даром. Она много училась, разному. Занималась психологией, изучала экономику, закончила кулинарные курсы - повар, говорят, отменный. Да мы сами убедились в этом. Когда нам предложили пообедать, мы как-то замешкались, а потом согласились: когда еще доведется поесть в тюрьме? В тот день давали макароны, мясное жаркое, овощные салаты, кофе, сок. Мы переписали меню на пару дней. "Понедельник. Завтрак: геркулесовая каша, хлеб, молоко, маргарин (финны, как правило, сливочному маслу предпочитают растительные жиры, которые и называют маргарином), сыр, кофе, чай. Ланч (наш обед): соус из рубленой печени, вареные овощи, свежий салат, картофель. Обед (по времени совпадающий с нашим ужином): овощная лазанья, салат. Вечер: хлеб, маргарин, чай". "Четверг. Завтрак: каша из 4 злаков, чай, сахар, сыр, маргарин. Ланч: котлета (мясо-морковь), сырный соус, картошка, салат. Обед: сырно-рыбный соус, макароны, фрукты. Вечер: хлеб, маргарин, чай". Довольно, пожалуй...
Инга написала прошение на имя президента об изменении срока заключения и ждет решения. Надежда у нее есть: были случаи, когда через 15 лет осужденного освобождали. Мягкий режим "Ванаи" порождает много споров. Страдание в плохих условиях никого не делает честнее и лучше, рассуждают здесь, хотя многие считают, что преступники "не заслуживают такой легкой жизни".

Кайса Тамми-Мойланен убеждена, что общество должно помочь оступившимся, не изолируя их, а возвращая к полноценной жизни. "Представьте себе, что ваша мать или сестра нарушила закон - как вы бы хотели, чтобы она проводила свои дни в заключении?" - говорит она скептикам. После размышления люди часто меняют свое мнение. Да, место злостных, опасных для общества преступников в тюрьме. Но речь идет о тех, кто хочет и готов начать новую жизнь, и "Ваная" - для таких людей. Здесь успешно действует программа по борьбе с наркотической и алкогольной зависимостью. Есть курсы, где под руководством психолога человек учится контролировать свои поступки, избегать жестких конфликтов - ведь, как показывает статистика, многих на скамью подсудимых привели действия, совершенные в состоянии аффекта. Кстати, эта программа куплена в Канаде, где хорошо зарекомендовала себя.

- Главная идея "Ванаи" - дать заключенному шанс, - говорит Тамми-Мойланен. - От этого выиграют и общество, и его граждане.

Уходя, мы решили еще побродить по "Ванае". Охранник вежливо остановил нас:

- Здесь гулять нельзя. - И напомнил: - Это - тюрьма.

http://www.jur-jur.ru/articles/articles112.html

Тюрьма Ее Величества
24.07 2008, 02:49 «Новые Известия»

Британцы относятся к заключенным как к провинившимся детям

С 1 сентября вступает в силу закон «Об общественном контроле», который пробивал себе дорогу почти десять лет. Идея ввести в России институт посетителей тюрем возникла у руководителя фонда «Социальное партнерство» Валерия Борщева после посещения английских тюрем. Здесь уже более ста лет существует Служба визитеров – общественных наблюдателей, которые могут в любой момент посещать заключенных. Пытаясь понять, на что ориентируются наши правозащитники, корреспондент «НИ» отправился в лондонские тюрьмы, где, к своему удивлению, встретил немало соотечественников.

Женская тюрьма «Холуэй» расположена недалеко от центра Лондона. Десятиметровая кирпичная стена отделяет ее здание от жилых домов. На внешней стороне стены при входе огромные корзины ярких цветов. Кажется, что идешь в больницу, а не в тюрьму. Впрочем, правила прохода в зону ничем не отличаются от российских – посетители сдают документы, мобильные телефоны, фотоаппараты.

Чудеса начинаются, когда оказываешься в административном корпусе. Нас встречают визитеры Мартин, Анн и Джил. У Анн на поясе кожаная сумочка со связкой ключей – они открывают все двери, кроме дверей камер. Анн посещает тюрьмы уже 14 лет. Она работает в благотворительной организации, а в тюрьму «Холуэй» приходит один-два раза в неделю.

Тюрьма как пионерский лагерь

«Вот парикмахерская, здесь женщины могут за 1 фунт сделать себе прическу, маникюр, педикюр. Вот спортзал, здесь они занимаются на тренажерах. А вот бассейн. Сейчас там никого нет, потому что персонал занят». Анн ведет нас по тюрьме, каждый раз открывая двери своим ключом. Стены украшены картинами, написанными заключенными. Преобладают восточные мотивы. Это вполне объяснимо – в британских тюрьмах больше 12% «постояльцев» – мигранты. Поражает и кухня – она больше похожа на кухню в ресторане. Девушки учатся готовить, потом получают сертификат профессионального повара. В библиотеке книги на разных языках. Нам показывают полку с русскими авторами – Юрий Нагибин, Татьяна Полякова, Виктор Пелевин .

Количество книг свидетельствует – русскоязычные заключенные здесь не редкость. И действительно, вскоре визитеры знакомят нас с заключенной Верой. «Я в тюрьме уже пять недель, – рассказывает девушка. Она рада говорить по-русски. – В Англии мы с родителями живем семь лет. Приехали с Украины. Задержали меня в магазине с CD-плеером. Потом обнаружили, что я употребляю наркотики. Две недели лечили. Осудили на 90 дней, потом сократили срок до 45. Нравится ли мне здесь? Похоже на пионерский лагерь. Единственное, что здесь беспокоит, – это страх, что меня депортируют домой».

Еще одно отличие английской тюрьмы от российской: в России лучше не спрашивать у осужденного, как ему сидится, – правды все равно не скажет. Если пожалуется, его накажут. Но словам Веры из британской тюрьмы верится охотно: здесь заключенных не унижают.

В тюрьме «Холуэй», как и в других английских тюрьмах, осужденные сидят вместе с подследственными. В дневное время они могут свободно ходить внутри здания, общаться между собой. Блок, где находятся камеры для осужденных на пожизненное заключение, отличается от других частей тюрьмы только тем, что на полу лежат ковровые покрытия. «Это специально, ведь они проведут здесь больше времени, чем другие, им должно быть комфортно», – объясняет Анн. Впрочем, в Англии, большинство приговоренных к пожизненному сроку выходят на свободу через 10–12 лет. Суд пересматривает приговор, если они себя хорошо ведут. Правда, на воле за ними все равно будут присматривать.

В тюрьме «Холуэй» сейчас содержатся 470 женщин. Их обслуживают 500 сотрудников тюрьмы. В России один охранник следит за пятью-шестью зэками. В Англии, в отличие от России, где осужденные обязаны трудиться, заключенные выбирают: учиться или работать. За труд им, естественно, платят. В женской тюрьме они зарабатывают 15 фунтов в неделю (это примерно 705 рублей). Госзаказов, как на наших зонах, в Британии нет. Как правило, заключенные обслуживают тюрьму: сажают цветы, готовят, убирают, стирают. Делают они это с удовольствием. Во всяком случае, двор тюрьмы поражает воображение своими ухоженными цветочными клумбами.

В некоторых женских тюрьмах, как в «Холуэй», есть специальный блок, где заключенные живут с младенцами, которые родились в тюрьме. У нас тоже есть такие зоны для «мамочек». Но там женщины содержатся отдельно и имеют право навещать своих детей всего несколько часов в день. «Мы же стараемся как можно скорее отдавать детей родственникам заключенных. Здесь они живут не более полутора лет», – объясняет офицер Лесли, которая вместе с визитерами показывает нам тюрьму. В «детском» отсеке огромная игровая комната, множество игрушек, прогулочные коляски.

За час мы обошли тюрьму, удивившую нас своим нетюремным комфортом. Поражает все: меню заключенных, отдельное для представителей разных конфессий, тюремные камеры с занавесками из цветастого ситца, которые больше напоминают номер в гостинице или комнату в санатории, и график посещений. Подследственным разрешены свидания с родными каждый день (у нас решение принимается следователем, в зависимости от «поведения» обвиняемого), с осужденными – 2 раза в месяц (у нас в зависимости от режима – раз в три месяца, а то и реже). Арестанты имеют право без ограничений звонить по телефону-автомату – были бы только деньги. Не сравнить с условиями в наших зонах!

Начальником тюрьмы оказалась Сью Сьюзен – красивая женщина в модном платье с глубоким вырезом. Она не скрывала проблем. Тюрьма «Холуэй» обходится государству недешево – 45 тыс. фунтов в год на одного заключенного. Российский зэк стоит казне в два раза меньше. Но экономить не стоит, – считает Сьюзен. Человеческие условия в тюрьме – залог исправления заключенных. «Мы забираем у человека свободу, – говорит она. – Но относимся к ним как к своим непутевым детям». Высокий процент рецидива (60–70% заключенных возвращаются в тюрьму) Сьюзен объясняет пристрастием к наркотикам: «Их потребляют 80% женщин. Мы не в состоянии им помочь. Кто-то проносит наркотики в тюрьму: родственники во время свиданий, а может быть, сотрудники. В этом году одна женщина умерла у нас от передозировки наркотиков».

«Глаза и уши тюрьмы»

Начальники тюрем говорят, что, несмотря на большую власть, которой обладают, они не в состоянии контролировать все, что происходит во вверенном им учреждении. Им помогает специальный омбудсмен по тюрьмам и Совет визитеров. В Англии около двух тысяч визитеров, которые курируют 145 тюрем. Они имеют право также посещать и полицейские участки, и следить за соблюдением прав задержанных.

«Визитеры – это мои глаза в тюрьме», – признается начальница тюрьмы «Холуэй». Свои жалобы заключенные могут опускать в специальные ящики – зеленого и желтого цвета. Желтый – для тюремщиков, зеленый – для визитеров.

«Больше всего они жалуются на пропажу вещей, на питание, нехватку фруктов и на недостаток внимания со стороны медицинского персонала», – рассказывает Джил, которая посещает тюрьму уже 35 лет. Сейчас она на пенсии, а раньше была журналистом. Последние несколько лет Джил ходит в большую мужскую тюрьму, расположенную недалеко от аэропорта.

Эта транзитная тюрьма была построена еще в 1874 году. 40% ее обитателей – иностранцы. Заключенные здесь надолго не задерживаются. Каждый день десятки людей поступают сюда из местных судов, и десятки уходят в другие тюрьмы. Джил показывает нам большой зал для свиданий, в котором одновременно находятся около пятидесяти человек. Для того чтобы отличить заключенных от посетителей, им выдают специальные желтые майки. Арестанты сидят за маленькими столиками напротив своих родственников. Оживленно беседуя, пьют чай, соки, смеются, плачут. Зал оборудован камерами видеонаблюдения. Маленькие камеры вмонтированы и в стулья. Подследственные общаются с посетителями через стекло.

Джил нашла для нас русских, которые согласились поговорить. Роман и Дмитрий – подельники. Они вместе ограбили дом в пригороде Лондона. «Суда еще не было, – рассказывает Роман. – Так что я не знаю, сколько мне дадут. Но мне в этой тюрьме совсем не нравится. Здесь каждый сам за себя. Выйдешь из камеры, обязательно что-нибудь из вещей пропадет. Лучше уж в русской тюрьме сидеть. Не верьте, когда они вам говорят, что здесь ничего достать нельзя. И сим-карты проносят, и наркотики». Я спросила у Романа, что он будет делать, когда освободится. «В Англии много богатых людей, так что работа найдется», –бравирует он, отправляясь вместе с бывшим соотечественником Димой сыграть партию в бильярд.

Ключи от тюрьмы

Тюремная администрация доверяет визитерам. Они имеют доступ ко всем документам, касающимся заключенных. Могут беседовать наедине как с подследственными, так и с осужденными. Следят за помещением заключенных в штрафные изоляторы, имеют право навещать нарушителей, что в принципе невозможно в наших зонах. Нарушители режима у нас надолго лишаются свиданий даже с родственниками. Список английских визитеров утверждает министр юстиции. Но они от него не зависят. Зато после доклада визитеров о нарушениях, допущенных персоналом, министр может принять решение о наказании виновных. Так по рекомендации совета визитеров был уволен начальник одной из британских тюрем.

«Почему я стала визитером? – размышляет Джил. – Мой муж был судьей, и я решила, что было бы интересно узнать, как за решеткой живут люди, к которым никто не приходит. Я позвонила одной женщине в тюрьму “Холуэй”, но она отказалась со мной встречаться. Тогда я подала заявление в Совет визитеров. И вот я здесь. Мы пытаемся решить те проблемы, которые не решает персонал. Чаще всего удается. Однажды в знак протеста заключенные забрались на крышу, и мне пришлось провести в тюрьме всю ночь, пока ситуация не была урегулирована».

Несмотря на сравнительно мягкие условия заключения, тюремное население Англии увеличивается с каждым годом. «В нашей стране 83 тысячи заключенных. Самая высокая цифра в Западной Европе», – говорит Стив Килбей, помощник тюремного омбудсмена.

Специалисты объясняют рост тюремного населения общественными настроениями – британцы требуют от судей оградить их от преступников. Более половины арестантов сидят в тюрьмах за преступления, не связанные с насилием. Судьи перестраховываются и приговаривают злоумышленников к более строгим срокам заключения. Кроме того, как утверждают визитеры, значительное число заключенных страдают психическими заболеваниями. Мест для помещения их в больницы не хватает, поэтому их лечат в тюрьмах. Рост наркомании, психические заболевания, увеличение числа мигрантов – главные факторы английской преступности.

Россия не отстает от Англии: за последние четыре года число наших арестантов увеличилось на 20%. Но тюремные проблемы российских зэков, как правило, касаются не столько пропажи вещей и недостатка фруктов в рационе, сколько произвола со стороны персонала. С принятием закона «Об общественном контроле», будем надеяться, ситуация изменится. «Наши посетители тюрем будут следить за нарушениями прав заключенных не так, как британцы, – отмечает правозащитник Валерий Борщев. – Британские визитеры держат нейтралитет. Но наша тюремная система еще не освободилась от родимых пятен ГУЛАГа. Поэтому нашим людям будет трудно оставаться простыми наблюдателями. Кроме того, по нашему закону, посетителей тюрем выдвигает НПО, а утверждает Общественная палата. Будут ли они так же независимы, как британцы? Посмотрим. В любом случае у наших визитеров, конечно, не будет ключей от тюрьмы, как у англичан».
http://news.mail.ru/society/1900824/