Зона на окраине. март 2009 год. статья из инета...
Не бывает плохих пивных и хороших тюрем, уверяет народная мудрость. Тем не менее Объединение исправительных колоний №30 – колония в ряду других российских уголовно-исполнительных учреждений образцовая. И не только с точки зрения администрации – людей в погонах, осуществляющих надзор за осужденными и их охрану.
Колония для своих Ежемесячно сюда приходят рапорты и письма от заключенных из других колоний Красноярского края, а то и мест более отдаленных – Краснодарского края, Ростовской области, Дальнего Востока – с просьбой перевести «на отсидку» в Норильск. Арестанты, походившие по этапам, поменявшие не одно место заключения, которым есть с чем сравнивать, часто выбирают ОИК-30. «Пятнашку», как до сих пор по старинке многие называют колонию, расположенную на окраине Норильска, рядом с улицей Ветеранов. Удовлетворяются рапорты о переводе, надо сказать, нечасто. 95 процентов отбывающих здесь срок – норильчане, прописанные в городе и совершившие преступления в его пределах.
Плохие и хорошие тюрьмы Причин, по которым колония может быть плохой или хорошей, много. Это произвол «неуставных» отношений, переполненность камер или бараков, плохое питание, отсутствие приемлемых условий содержания из-за банальной нищеты исправительного учреждения (а таких зон в России, да тем более в условиях нынешнего кризиса, не счесть). В норильском Объединении исправительных колоний №30 материальных проблем нет. ОИК-30 – это учреждение-завод, на котором ведется масштабная производственная деятельность.
– По объему промышленного производства колония занимает первое место в России среди пенитенциарных учреждений, – говорит начальник ОИК-30 полковник Александр Кулаков. – В 2008 году объем товарной продукции, произведенной в колонии, составил более 590 миллионов рублей без НДС. Помимо того что исправительное учреждение мы, разумеется в переносном смысле, и один из цехов, и, надеюсь, не худший, Заполярного филиала. Мы ценим то, что «Норильский никель» размещает у нас свои заказы, и выполняем их всегда в срок и с необходимым качеством.
Цех ЗФ Свыше 90 процентов продукции производится колонией-заводом по договорам с Заполярным филиалом «Норильского никеля». В цехах ОИК-30 производится продукция, аналогичная выпускаемой на механическом заводе – штанги для крепления горных выработок, электролизные ванны, огромные бутора для обогатительной фабрики. Известные норильчанам металлические решетки, ограждающие газоны по всему городу, – тоже местная продукция. После того как в прошлом году сгорел Дудинский лесоперерабатывающий завод, ОИК-30 – единственное на Таймыре предприятие, занимающееся лесопереработкой. Лес-кругляк распускают здесь на брус, доску, другие погонажные изделия. Выполняет колония и муниципальный заказ. Парты, установленные во многих норильских школах, изготовлены в цехах ОИК-30.
Благодаря тому что в колонии удалось сохранить промышленное производство и она зарабатывает деньги сама, здесь прекрасные, насколько это возможно для тюрьмы (сотрудники колонии вас обязательно поправят: «Здесь не тюрьма, а колония»), условия: в спальных помещениях, в комнатах приема пищи и комнатах отдыха практически евроремонт. В каждом отряде импортные телевизоры и музыкальные центры. А видеомагнитофоны, которые также есть в каждом отряде, планируют в ближайшем будущем заменить на DVD-проигрыватели. Именно производственные заказы дают возможность ежегодно производить ремонты, закупать бытовую технику, начислять заключенным заработную плату. Многие заключенные из этой зарплаты погашают потерпевшим тот материальный убыток, который они нанесли, совершив преступление.
В колонии также изготавливают мебель – мягкую и корпусную. Те осужденные, кто работает, получают зарплату, которая перечисляется на лицевые счета. С них можно снимать до 8 тысяч в месяц, отоваривая их по безналичному расчету в магазинах колонии. 8 тысяч – это и максимальная зарплата, которую в колонии можно заработать. У некоторых заключенных к моменту освобождения на лицевых счетах скапливаются внушительные – более 100 тысяч рублей – суммы.
Не похожий на ГУЛАГ ОИК-30 – это объединение исправительной колонии №15 строгого и общего режима и колонии-поселения №20, где вставшие на путь исправления отбывают наказание еще под надзором, но уже без охраны. От печально известного ГУЛАГа здесь не осталось ничего. Если в Норильлаге отбывали наказание в основном безвинно осужденные люди, то большинство сидящих сейчас точно знает за что.
Новая история лаготделения №15 УИТЛК УМВД Красноярского края, отличная от трагической истории Норильлага, началась в 1956 году, когда промышленные мощности Норильского комбината были переданы из Министерства внутренних дел в другое ведомство, а на промышленных объектах начали работать в основном вольнонаемные люди. В «хрущевские и брежневские» времена в ИТК-15 сидели за грабежи, воровство, убийства. И в основном иногородние. Сейчас государство не расходует – и это разумно – огромные средства на перевозку заключенных этапами, поэтому основной контингент ОИК-30 – осужденные за распространение наркотиков и мелкие кражи норильчане. Хотя и по серьезным статьям УК, таким как хищения, мошенничество и убийства, отбывает срок немало наших земляков.
В колонии установлены кабины гласности. Так называют закрытые кабины с установленными в них видеокамерами. Видеосигнал с них идет на видеомагнитофоны, доступ к которым имеет только начальник колонии. И к нему можно обратиться непосредственно, минуя длинную цепочку надзирателей, офицеров, заместителей, чтобы высказать то, что волнует и беспокоит. Одна кабина гласности установлена в комнате свиданий, для родственников осужденных, вторая – в столовой, для самих заключенных. Если отбывающий наказание захочет пожаловаться на действия надзирателя или на плохое качество пищи, он сможет сделать это, не беспокоясь, что его жалобу не передадут по назначению.
От тюрьмы и сумы… Многие отбывают срок в колонии не первый раз.
– Я не считаю, что заключение может перевоспитать взрослого, сложившегося человека, – говорит замполит Сергей Платунов. – Даже личность ребенка, как утверждают психологи, можно формировать только до шести лет, что уж о взрослых говорить. И я считаю не до конца справедливым, что честные люди – пенсионеры, инвалиды, многодетные семьи порой не имеют тех условий проживания и быта, которые имеются у нас. Но какие бы прекрасные условия для осужденных не были созданы, лишение свободы остается лишением свободы. Нормальный человек, отбыв заключение, делает выбор в пользу свободы и соблюдения общественных норм. Но есть и такие, кого тянет к нам как магнитом. Месяц-другой на воле – и опять здесь.
Среди заключенных нередко находятся публичные люди, известные норильчанам по фамилиям и в лицо. Не будем перечислять всех поименно. Чаще всего образованные люди и в колонии находят себе применение, близкое к полученному образованию или роду работы на «гражданке». Кто-то работает мастером или завхозом, кто-то заведует клубом или тюремной библиотекой. В колонии есть даже свое телевидение, и оно укомплектовано специалистами.
Образование за решеткой Побывав во многих профессионально-технических училищах, с полной ответственностью скажу: материально-технической базе профессионального училища №28, действующего на базе ОИК-30, могут позавидовать многие средние специальные учебные заведения. В классе подготовки крановщиков – действующая модель мостового крана, в кабине которого можно получить первые навыки управления. В электротехническом классе – обилие действующих учебных пособий. Все можно пощупать, подержать в руках. Сварочный пост оборудован в соответствии с современными требованиями. Нет проблем у учащихся и с прохождением производственной практики. Обучение в училище ведется в две смены, без отрыва от производства. Все необходимые навыки можно получить прямо на рабочем месте.
В училище ведут подготовку по девяти специальностям. Здесь готовят машинистов башенных и мостовых кранов, электросварщиков, электромонтеров, токарей, станочников по деревообработке, слесарей-ремонтников, стропальщиков, слесарей-сантехников. Третий год работает компьютерный класс на 30 мест, где готовят операторов-пользователей компьютеров.
– В этом году по девяти специальностям мы выпустим около 300 специалистов с дипломами государственного образца, – рассказывает директор ПУ-28 Вячеслав Шерстов. – Училище создано в 1977 году, и за 32 года существования подготовило более 10 тысяч квалифицированных специалистов. Обидно, что бывших заключенных за стенами колонии часто не хотят брать на работу. А многие из наших выпускников, особенно те, кто поработал в колонии по специальности, являются высококлассными специалистами. Ну сидел человек, и что? В свое время и маршал Рокоссовский сидел, после чего ему доверили армию. Заключенные, отбывшие свой срок, искупили свою вину перед обществом. Не надо лишать их права начать все сначала.
Зона на окраине. продолжение. Хлеб в неволе
В переносном смысле он горький. А фактически – сладкий. В ОИК-30 работает своя пекарня. Одну буханку, которой нас угостили, мы принесли в редакцию. Попробовать тюремный хлебушек захотели все, и все остались довольны его качеством. Отметили даже особое ржаное послевкусие, которым отличался в свое время любимый норильчанами дудинский хлеб. Не мудрено. Хлеб в колонии пекут по старинке – вручную.
Попробовали мы и пищу в столовой – баланду, как сказали бы о тюремной стряпне когда-то. В меню сегодня значились: борщ, макароны по-флотски, рыбные и оленьи котлеты. На третье – компот. В иной столовой или ресторане накормят хуже. Без преувеличений. Качество блюд отличное. Причем снимали пробу журналисты не со специально приготовленных яств, а со взятых из общего котла.
Заведует столовой заключенный Валерий Щаев, повар четвертого разряда. Он отбывает срок за нанесение тяжких телесных повреждений, повлекших смерть потерпевшего. Как и большинство здесь, раскаивается в содеянном.
В столовой идеальная чистота и строгая дисциплина. Продукты проходят тщательный отбор и обработку. Оленину закупают по невысоким ценам. Имеется в колонии и свинарник, где выращивают около двухсот свиней. Местная свинина тоже периодически попадает на стол к заключенным.
Имеют возможность осужденные посещать и бар, в котором встречаются с родственниками, приходящими на свидания. В баре можно приобрести практически любые продукты, кроме спиртных напитков. В клубе колонии прекрасная музыкальная аппаратура, на которой играет местный вокально-инструментальный ансамбль. Здесь же, в зале на 350 посадочных мест, установлена цифровая аппаратура для просмотра на большом экране фильмов. Но фильмы на видеокассетах можно взять в местной библиотеке и напрокат, чтобы посмотреть в отряде. В библиотеке более тысячи видеокассет и около 16 тысяч томов книг. Они востребованы.
А для тех, кто больше озабочен не самообразованием, а построением тела, есть прекрасно оснащенный тренажерный зал. Фактически у заключенных есть все, кроме женщин, возможности жить с семьей и свободы. Но какие условия бы созданы ни были, заключение остается заключением.
И здесь есть Бог Социологическими исследованиями, проведенными лет двадцать назад, было установлено: в том, что сидят безвинно, убеждены (или пытаются убедить в этом других) около 70% заключенных. Около 30% вину свою признают, но считают, что к ним применили слишком суровое наказание. Полностью признают свою вину и справедливость вынесенного приговора – единицы. Надо отметить, что сейчас, когда общество стало терпимее относиться к людям, совершившим уголовные преступления, признающих себя преступниками стало больше. На людях не ставят клеймо на всю жизнь, и многие готовы к духовному раскаянию.
В колонии имеется молельная комната для мусульман и православная церковь. Сказать, что все из более 1600 содержащихся в ОИК-30 осужденных становятся истово верующими, нельзя. Регулярно молятся около ста представителей различных конфессий – православных, мусульман, баптистов. В церковные праздники посещаемость существенно больше. В общем, отношение к Богу, как и у людей на воле.
Осужденный Виктор Главатских проводит в храме колонии все свободное от рабочих смен время. Он осужден за убийство и нанесение тяжких телесных повреждений, повлекших смерть. Девять лет уже отсидел, осталось еще десять.
– Замаливаю в храме свой грех, – говорит он, – вымаливаю прощение у Господа.
Но таких, как он, в колонии все-таки не слишком много.
Институт полусвободы Уголовно-исполнительную систему называют иногда пенитенциарной. Слово это в переводе с латинского означает «раскаяние». И администрация колонии помогает осужденным, вставшим на путь исправления, почувствовать перемену отношения к ним. Добросовестно работающим, соблюдающим дисциплину мера пресечения может быть изменена, и они могут быть переведены в колонию-поселение, расположенную на территории ОИК-30 вне строго охраняемой зоны.
Перед тем как выйти на волю, многие заключенные проходят через институт полусвободы, своеобразную адаптацию к вольной жизни. Они отбывают наказание под надзором, но без охраны. Более того, им доверяют осуществлять охрану внешнего периметра.
– Эта мера скорее воспитательная, – поясняет заместитель начальника ОИК-30 по безопасности и оперативной работе Дмитрий Безруков. – Поселенцы открывают и закрывают двери на КПП, там, где это не влияет на режимность учреждения. Зону строгого и общего режима, а также промышленную зону охраняют штатные сотрудники колонии в погонах. На КПП, ведущих в эти зоны, установлены рамки-металлоискатели, производится тщательный личный досмотр посетителей. Даже сотрудник колонии, имеющий запрещенные к проносу вещи (например, мобильный телефон), не будет пропущен.
Находятся в колонии-поселении обычно от двух недель до двух лет.
– Осужденные колонии-поселения могут выходить по разрешению администрации в город, пользоваться услугами городских медицинских учреждений, – рассказывает Виктор Ермошкин, начальник колонии-поселения №20. – Тридцать человек в гараже колонии работают, из них пятнадцать водителей. Без конвоя ездят по городу. Каждые выходные 60 человек мы отпускаем в увольнение. Разумеется, это люди, в социальном поведении которых мы полностью уверены.
Увольнения в колонии похожи на армейские. Ночевать осужденный должен в колонии. Отпускают к родственникам на семь часов или в магазин за покупками на четыре часа. Если человек за это время употребил алкоголь или наркотические вещества, это будет сразу заметно. Но таких случаев почти нет. За такое нарушение следует перевод в режимную зону. В случае опоздания из увольнения хоть на 10 минут лишают права на выход в город в течение 30 суток. Опоздал вторично – заключение в штрафной изолятор. Вот это помещение больше ассоциируется с тюрьмой – тесная камера с «парашей» и откидными двухъярусными нарами. Променять евроремонтное общежитие на такую «роскошь» желающих мало. В колонии-поселении находится чуть более двухсот человек. В первом полугодии 2008 года колония-поселение №20 была признана лучшей в России.
В тюрьме должно быть меньше тюрьмы Начальник ОИК-30 полковник Александр Кулаков считает, что основная задача пенитенциарной системы – чтобы заключенные остались людьми, приспособленными к жизни вне стен колонии.
– В тюрьме должно быть меньше тюрьмы, – говорит он. – Сейчас в России уже не первый год идет реформа всей пенитенциарной системы. На первое место выходит не трудовая занятость осужденных (хотя для нашей колонии эта составляющая также важна), а профориентационная и профподготовительная работа. Заключенные, выходя на свободу, должны иметь востребованную на «гражданке» профессию, ориентироваться в жизни на воле. Все это мы стараемся им дать. Важно, чтобы, выйдя на волю, они не возвратились в колонию спустя пару месяцев, не найдя работы, понимания, соучастия общества в своей судьбе.
Главную проблему колонии – трудоустройство заключенных после освобождения – администрация ОИК-30 пытается решать совместно с городской администрацией и центром занятости. Ведь это проблема не столько колонии, сколько города. Почти сто процентов заключенных – это норильчане, которые, выйдя на свободу, останутся жить в НПР. Ежегодно освобождается около пятисот человек. Так, в прошлом году по окончании срока освободилось 77 человек, по условно-досрочному освобождению (за примерное поведение) – еще 425. И криминогенная обстановка в городе в немалой степени зависит от того, смогут ли они найти честные пути выживания в это непростое даже для благополучных людей время. Или, не увидев для себя другого выхода, снова пойдут на преступление