Крытая Ukraine, или академия бухенвальд.
Блатная проза. ХХI век.
Крытая тюрьма… Древний Ужас Тюрьмы (ибо лагерная система начинает масштабный и официальный отсчёт только с Адольфа Гитлера и советской власти), живущий до настоящего дня в трёх украинских тюрьмах. Его трудно объяснить. Нужно побывать там и увидеть, чтобы проникнуться этим «советским» понятием, вошедшим в «несоветские» уже государства, – Крытая. Сколько их сейчас по СНГ обывателю неизвестно. Как и неизвестны истоки "религии", диктующей взаимоотношения спецконтингента, легендарных крытников. Чьи синие кресты, покрывающие солнечные сплетения, говорят о каторжанском пути своих обладателей через Крытку и доныне. В наш век, упразднивший былое значение татуировок-«мастей». Ибо в стране Каторжании нонече торсы расторможенных «петухов» украшены такими татуировками, которыми полвека назад щеголяли только воры законные.
Именно здесь, в застенках Крытой, предназначенной для растленнейших из преступных, открывается одна из правдивейших, заслуживающих внимание, версий о возникновении на просторах советской империи ордена воров в законе. Ордена, пережившего ту империю, которая его породила.

Сеня Уставший
Молниеносная повесть.
*****
… Заматеревший студент стоял неприметной тенью среди очередного этапа на N-ский централ украинского филиала постсоветского Пенитенциария. В замызганном «приёмном покое» их встретил доктор-закон в лице местного фюрера оперчасти:
-- Сюда вас привезли не для перевоспитания, а для ликвидации.
Бетонная стена ощеривалась железными крюками. На них, как марионетки после представления, подвешивались закоцанные ласточкой*, предназначенные для ликвидации. Застенок наполнился нереальными здесь звуками потешной немецкой песенки «Ах, мой милый Августин!» На уровне подсознания Паша ворвался в тему какой-то киношки про войну. Пришла ассоциация, что он советский узник в фашистских лапах. Способствовала музыка. Прошлое и настоящее, реальное и представляемое, надежда и животный страх – всё смешалось внутри микрокосмоса его вселенной. Режущая всепоглощающая боль стала королевой ощущений. Въехала в мозги другая странная фантазия, что он – Павка Корчагин на узкоколейке. Какая, в сущности, разница воздействий на организм мороза и ласточки на крюке? Результат один – страдание физическое. А какая разница в идеях? Ведь, ими всеми, и Пашкой Цымбалом, и Островским, и Пашкой Корчагиным, двигает одна "фишка" – выжить и не опозориться, остаться верными самим себе, своей совести и чести.
Между тем, нарисовалась «буц»-команда в чёрном, и дубинками стала делать «электромассаж» висячим марионеткам. Массаж, очевидно, был мероприятием профилактическим, не ликвидационным, посему длился недолго. Марионеток спустили с крючков, и центровой кум, начальник местного Абвера-оперчасти, зелёно-мундирный фюрер, напоследок деловито, по-рабочему уточнил:
-- Мы культивируем ликвидацию блатных. Прочий скот – выживает.
***
Хаты салоедов* со своими игрушечными разборками обычной тюрьмы остались в нижних этажах. Прибывшее отрицалово буднично паковали в «спец»-хаты, в пенаты Крытой, согласно приговорам всяческих конотопских, лутугинских, шепетовских, вахрушевских и прочих хацапетовских судов нэньки-Украины. Без помпы и транспарантов. С дубиночными тычками и нескрываемой патологической злобой. Навстречу туманным перспективам ликвидации. Да, это не лагерь: «лафа» приказала долго ждать, по-ходу ещё и дрожать сердечно-душевною дрожью.
Между тем, земля незаметно летела со скоростью 30 км в секунду. Планета летела по кругу в 1 миллиард километров. И сколько этих кругов было сделано, знал точно лишь Небесный Творец этого движения. Паша знал, что ему нужно протянуть вместе с землёю три таких огромных круга, чтобы выплюнуться с этой душегубки-академии, с Крытой.
Пашу в тройке с двумя неизвестными определили в энный гроб-камеру. Коллективный
гроб был пуст: живые покойники несли трудовую вахту в другом гробу, в «рабочей» хате.
Тройка новоявленных крытников застыла с торбами на пороге своего обиталища.
- А интересно, есть ли в этой хате воры коронованные? – спросил один развязно, явно бравируя, стараясь приободрить себя самого.
- Один уже есть на 100 %, - равнодушно сказал другой и, кивая чему-то своему головою, пошёл к центровому «купе» под решкой, карикатурным подобием окна.
Паша с любопытствующим почтительно наблюдали, как объявившийся по-хозяйски располагался на нижней наре под окошком, которое сквозь тьму своих решёток не пропускало свет древнего светила.
- Шо застыли, как зачарованные? – устало спросил объявившийся. - Кидайте кости на свободные шконки. Чихнарки хряпнем, покелешуем над житухой слегонца. Паша пригляделся к гробовому полумраку и задумчиво заметил:
- А свободных-то нар, вдруг и не окажется, с нашим-то счастьем. Не предъявят ли нам, некрещёным, самостоятельную дислокацию на чужих местах под солнцем?
- Ну, не стоять же вам до конца рабочей смены по стойке смирно.
- Да, мало ли? Вдруг понты начнутся для приезжих, а потом «качели» по-понятиям? Вдруг проявится какой-нибудь обладатель фунтов стерлингов, франков или долларов в этой голимой камере? Хватает всяких фантазёров-паранойиков по этим местам. При чём, как утверждают, обезбашенных до крайности.
- Тогда и начнём «строиться» на новом месте. Хотя, такая «стройка» - дело скользкое, в зависимости от того, кто есть кто по нашей скорбной жизни. Вы, вот, кто же, ребята? Мужики ли, бродяги?
Любопытствующий определился перед объявившимся бродягой, моментом устроился напротив, и началась неспешная беседа. Паша же молча двинул на парашу. Он уже конкретно запарился хранить в заднем проходе герметичную капсулу из полиэтилена. Но капсула была спасительной и узник стоически, по-философски переносил тяготы и лишения езды по этапам с целлофановой гильзой в заднице. Интересно, думал Паша, отвлекая свои мысли от ковыряния указательным пальцем, а политические, типа Гуталинщика и Лысого, занимались подобным в своих ссылках? Гильза же ускользала вглубь, и мыслилось, что царский режим пал потому, что потрясатели государственных основ так тогда не притеснялись, как сейчас притесняются ничтожные для системы уголовники. Тем паче, что политическими в 1994 и не пахнет по стране Каторжании. Всё так запуталось на просторах 1/6 земной тверди, что говорить о всяких «народовольцах» не приходится – сами эти принципы вымерли, что динозавры на земле, в народах империи.
Помыв руки после неприятной процедуры, Паша подошёл к беседующим. Нужно было решать, что делать с воровским гревом: в чьи руки его вручать? Это поможет выжить. Кто на этой Крытой достоин им, воровским гревом, распоряжаться? По-идее, Крытка, да ещё на Украине, есть центровое средоточие преступного цвета лагерей. Эдакий «гербарий» пенитенциария. Кто здесь самый крутой, самый уважаемый, самый авторитетный, самый влиятельный? О сомнительных титулах преступной империи, виртуальной страны Уркагании, уже как-то не думалось. Инстинкт самосохранения легко побеждал тщеславие. Гордость вяло боролась с животным страхом. В конце концов, живая собака оптимальнее дохлого льва. Да, и псы встречаются благородные, породистые. Даже таксы оригинально прекрасны!
Крышка гроба, дверь камеры, отворилась. Ворвались безликие чёрные демоны орднунга*, и без слов заработали дубинки а-ля Вадим Тикунов*. Конкретный "пресс" длился ровно столько, чтобы новобранцы корчились от боли, не имея сил вскочить. Начищенные до блеска "берцы" карательных демонов заслоняли горизонт для глаз лежащих.
-- Нельзя на нарах тусоваться в это время, беречь нужно здоровье, - спокойно объяснился один из карателей, и команда правопорядка покинула гроб.
Тройка избитых с кряхтением приходила в себя. Объявившийся полез на уже приглянувшуюся ему нару под окном-решкой.
-- Пацаны, я же Вор. И имею в виду их режим. Не могу иначе. И не хочу. Я же - Вор в законе. То есть, я здеся смертник. Я имею в виду ихних лениных, кравчуков, кучем и иже с ними. Я предан только одной идее. И готов здесь умереть, в бесславии, в забвении, в дерьме смешном. Но зато же я останусь истинным Вором, Вором в законе, коронованным вершителем грешных судеб.
Паша с любопытствующим смотрели во все глаза на безумца, который от них сейчас отличался лишь своим внутренним настроем. И со страхом косились на крышку гроба, дверь камеры. В любую секунду могли ворваться демоны закона и всё - прощай здоровье и счастливая старость.
-- Моё погоняло в преступном мире России - Lex, - представился безумец. - Меня крестили на воле, именно бетушные аристократы воровского мира, сходка нэпмановских коронованных законников. Я рождённый в неволе истинный сын преступного мира, именно настоящий, в натуре законнейший в законе бродяга, по родословной, по поступкам-делам и по понятиям, я – наследник благородной идеи, кристально-чистый в своих движениях по воровским путям, я Вор-корона истинных воров законных, а не мусорских-ссученных и коммерческо-барыжных! Тупо это звучит в 94, в злой стране-хохляндии, в этой беспредельной крытке, в этом тупом бухенвальде-заксенхаузене. Но это же правда, пацанишки.
Пацанишки опасливо косились на дверь с волчком-глазком, не особенно проникаясь пафосом произнесённой речи. Не болен ли, вообще, этот узник? Вроде легендарного наполеона в палатах дурдомов? А Lex вскочил с нары и истерически зарычал:
-- Не ссыте, меня одного грохнут, ежели чего. Вы не при делах, вы только можете лицезреть ликвидацию последнего Вора в законе, истинного, настоящего, не киношного, не мультяшного, не мусорского, не красного. Вам же чего бояться?
И дверь камеры со скрежетом отворилась. Чёрный демон в маске, войдя в камеру, негромко и спокойно сказал:
-- На выход! Ты, который на наре! Я хаваю таких, как ты, на завтрак.
-- Ну, иди же, возьми меня, шакал, - осклабился вор, неуловимым движением обнаружив в своей руке опасную бритву. - Давайте же, псы, я крови не боюсь! Ну!!! Смертник я! Кто ещё тут смертник?
Буц-команда спокойно взирала на заключённого, бойко играющего со смертельной игрушкой. Никто не решился остепенить психопата. Охрана поигрывала дубинками, но нутром чуяла обезбашенность новобранца. "Фюрер" уехал домой, а без него мараться психопатом не хотелось. Не исключено, что у нового арестанта будут сломаны кости. И обычно такими делами занимается именно фюрер. Наконец, одна из масок спокойно, членораздельно, с ленивой уверенностью, одарила "пророчеством":
-- Ты труп.
-- Какие же мы догадливые! - истерически заржал Lex, махая бритвой, что шашкой.
Буц-команда спокойно ретировалась. Lex деловито спросил, со властью:
-- Есть кто с МБ, с 21-й?
-- Я, - определился Паша, даже не представляя последствий.
-- Так, а что же молчишь, родной ты мой?! Неужели Котяра не подогнал с тобою грева? Не может быть такого! Если ты пацан-бродяга, то с тобою должен быть и грев от Кота с МБ! По-другому никак! Б**дь буду, век свободушки не видеть! Ништяк, ибо верю, что ты пацан!
Паша протянул свою сокровенную гильзу. Поигрывая извлечёнными купюрами USA, Lex ознакомился с малявой Кота и отчеканил:
-- Теперь я за тебя отвечаю. Ты - моя кровь. Потому что Кот - для меня кристалл идеи.
Время неумолимо капало, и в спец-хату №6 завалило ровно 38 индивидуумов из "сливок" украинской преступности. Несколько секунд ушло на неясный войдот с коридорными вертухаями. Десяток секунд масса взирала на пришельцев, располагавшихся под окном-решкой. Было видно, что тема, начавшаяся в коридоре, весьма принципиальна и щепетильна. Но вид наглой тройки на центровых нарах хаты заштриховал тему. Из массы нарисовалась пятёрка местной накипи. Рулевой обернулся к коллегам и надрывно спросил:
-- Зачем мне ещё накрутка к сроку?! Зачем!? Наклоните провокаторов!!!
Четвёрка направилась к новобранцам. Lex вскочил со своей мини-шашкой:
-- Стоять, бакланы! Попишу каллиграфически! Я же Микелянджело!
Пируэты "шпаги" остановили пыл пришедших. Руль блатной накипи вырулил на «эстраду», выставив пальцы веером, смачно чвиркнув сквозь зубы и завибрировав чётками, что пропеллером. И медленно, негромко и хрипло заговорил:
-- Я Юра Таганрогский. Я смотрю за воровским общаком по всем хатам усиленного режима. А их тут - ровно 23. Сколько судеб на мене висит! Этот крест мне поручили Воры! Я страдаю за общее благо, чтобы кто-то занимал моё место под солнцем? Кыш отсюда моментом! Помилую невежество ваше, не опущу ниже плинтуса нашей хаты.
-- А я - Лекс! Перед тобою, бродяга, коронованный Вор в законе! Я внимательно, очень внимательно слушаю тебя далее, Юрок! Ну, базарь же своё недоразумение!
Юра, высокий худой и жилистый, с тонкими скулами и аккуратным носом, смотрел на Лекса, прищурившись, жестокими и хитрыми глазами. Через несколько секунд Юра провозгласил:
-- Нема проблем, уважаемый! Ща, отпишем ворам-законникам. Пробьём, кто ты - истинный вор или голимый сухарь. Если выяснится, что ты в законе, то, базару нету, выбирай своё место под солнцем, где тебе угодно. Хотя, все Воры здесь строго в одиночках. А пока что, будь любезен, чухай себя на положении бродяги. И освободи наши места до выяснения твоей оболочки. Не в кипеж дела, бродяга, располагайся... ну, хотя бы, на месте... Кислый, Мелкий, Смешной, уступаете свои шконки, и меняетесь по часам с Васькой, Ванькой херсонским и Минькой полтавским! Поехали!
-- Стоп-кран, - повелительно улыбнулся Lex, подняв указательный палец. - Какие оболочки? Какие "кыш"? Ты, Юра, чрезмерно, то бишь лишаково наблатыкался и "заворовался". Если ты собираешь общак с хат усиленного режима на этом гадюшатнике, это ещё далеко не значит, что хаваешь жизнь по понятиям. В каждом конкретном моменте нужно доверять человеку только по его слову. "Пробивки" же, типа кто есть кто, потом. Рассуди сам, бродяга: я объявился в крытке Вором. А потом я же поеду с перепугу от твоей прыти, как чёрт зашуганный, туда, куда мне укажет центровой бродяга. Значит, я не Вор. Поэтому, когда некто, достойный такого права, лишит меня моего воровского венца, вот тогда ты, бродяга, будешь вправе диктовать мне условия от себя. А сейчас, будь любезен, меняйся сам местами с кем захочешь, и не шелести порожняками, а почитай моё Воровское достоинство, которое я объявил на этом бухенвальде. Усем же усё понятно?
-- Ни хера! - поднял кеглю соратник ждановского. - Здесь было всегда так, как сказал Юра. Пока не выяснено, что ты Вор, живи Бродягой! Воры законные сами так постановили! Они же сами тебя сожрут с потрохами, камикадзе ты безбашенный!
-- Воры поперхнутся меня жрать, а ты же - тем более, баклан игрушечный! - Lex с бритвой рванулся к оратору, но тот успел отпрянуть от смертельного удара и забился в угол камеры.
-- Здесь все воры сидят в одиночках! А ты шо тута?- заорал Юра в истерике.
-- Ты что же, мусор? Хочешь меня в одиночку определить?
Рулевая пятёрка столпилась в дальнем конце камеры. Из неведомых нычек извлеклись заточки.
--Так Воры не заезжают в общие хаты! Коронованных мусора со старту пакуют в одиночки! Ты чё грубишь бродягам?! Мы сами по понятиям живём! Все вопросы здесь решаются Ворами! А их тут сейчас ровно 14, разных мастей и калибров! Ты кто такой против них всех?!
Паша с напарником, невольным коллегой, сидели на нарах, затаив дыхание. Тридцать три человека безгласно стояли при входе. Lex интонацией князя к холопам повелел им:
-- Без хипежа, мужики, располагайтесь, отдыхайте, приводите себя в порядок, не обращайте внимания на тех баламутов. В хате Вор. Если что непонятно - обращайтесь, растолкую. Усё будет по-людски, в рамках соответствия лучшим традициям каторжанской солидарности.
Вытащив из увесистой торбы сигареты, чай, конфеты, Lex провозгласил:
-- Шикарный грев заехал в хату. Хата, небось, голодная и злая? Сейчас будем формировать общак хаты. Чтобы не было обделённых - общее, в натуре, будет общим. По понятиям в неволе фраер должен быть другом вора. Давайте замолодимся чихнаркой индийской под глюкозу.
Паша плохо замечал передвижения по хате. Страх сковал сознание, вокруг были хищники без инстинкта самосохранения. Уже ночь опускала своё покрывало на стены старой тюрьмы, построенной в далёкие, давно канувшие в лету, времена царствования Екатерины Великой. Почтовые "кони" уже начинали носиться между хатами СИЗО, осуществляя переписку следственных и осужденных. А в затхлых склепах крытки, в сорока гробах, никто и не догадывался, что творится на "лютом спецу"№ 6. Там же вместо воздуха ощутимо вибрировал смрад напряжения. Всем родная в подобных местах Матушка-неврастения жестоко сжимала мозги. Рулевая пятёрка не участвовала в чифировозлиянии и в беседе о местном общаке. Хищники готовились к схватке.
Паша, волею обстоятельств сменивший аудиторию юрфака на бараки-камеры пенитенциарных колледжей-академий, отвлекал себя от напряжения размышлениями обзорного порядка. «Нет ничего нового под солнцем – прав был Соломон, - рассуждал Паша. – Даром, что каторга а-ля Достоевский не знала ещё блатного ордена в своём народе. Ещё на Соловках хватало уркаганов и жиганов, которые ссучивались при каждом удобном случае. Потом ввели «закон». И, что? «Политических» хавали на завтрак и на обед. В 1947 началась великая «сучья» война. За некую справедливость в люмпенском море блатного ордена, уже «официально зарегистрированного» на сходках центровых законников. «Суки», законники ушедшие на фронт, вымерли. Хрущёв защемил наглухо «честных» законников. Потом возрождение. На слободских хазах и в застенках российских крыток. И что? Да всё одно и то же. Выжить за счёт слабого. Умри ты сегодня, а я завтра. Вместо «политических» - «мужики». Вместо «приблатнённых» - «порядочные» и «бродяги». Вместо шаламовско-солженицынских «придурков» - «козлы», бригадиры-завхозы современного разлива. Но, всё-таки, Сильные Личности во все времена по своему рулили действительностью». И Паша оглянулся на Лекса. Lex, матёро объявившийся Вором, увидел страх в глазах обернувшегося малолетки, подозвал его и дал указание.
Желая, чтобы отрицательная психическая энергия не превратилась в энергию мяса и заточек, Lex пригласил ждановского бродягу end компани на аудиенцию. Паша был направлен в "тигрячий закуток" со словами:
-- Уважаемые, не желаете замолодиться центровым снежком?
-- Чего-чего? - с подозрением глянул Таганрогский на курьера.
-- Кокаин из Колумбии никто не хочет употребить?
Бродяжня* ошарашено переглядывалась. Кокаин? Здесь, в бухенвальде? Либо этот Lex зашифрованный суперагент, имеющий неограниченный блат у мусоров, либо, в натуре, он из козырных воров. Вслух же Таганрогский только с достоинством, задумчиво изрёк:
-- И куда же кокс ныкался при шмонах?
-- Ну, так, замолодимся, поделимся мульками-секретами.
Глаза "реестровых" бродяг заблестели от предвкушения кайфа:
-- Ништяк!
Постоянно перераздражённые мозги, конкретно "поехавшие" от лавирования между мусорским прессом и соблюдением понятий, "въехали" по дорожкам наркотика в эйфорическое возбуждение.
Но "вдохновение" могло плясать лишь под "музыку" их виртуального бытия. Таганрогский высказался, недвусмысленно делая ударение на слове сейчас:
-- Раз уж ты, Лекс, сейчас среди нас являешься Вором, то приколи - а, в натуре, законников хоронили с ножом, бутылкой водки и колодой карт? Есть ли это дело сейчас, было ли вообще и когда началось?
Lex медленно прикуривал, потом оглядел всех собеседников и многозначительно улыбнулся:
-- А было это так. В далёком уже конце двадцатых годов, на заре загадочной власти...
_____________________________________________________________________________
*салоедов - узники обычной тюрьмы (СИЗО) имеют возможность кушать сало из передач родственников.
орднунга* - порядка (немецкий язык).
Вадим Тикунов* - министр МВД РСФСР с 1961. Ввёл в вооружение милиции первые наручники и резиновые дубинки.
закоцанные ласточкой* - кисти рук соединяются наручниками за спиной на уровне лопаток (одна рука заведена за спину со стороны плеча, а другая – сбоку).







.................
... Отшумели баталии кровопролитной гражданской войны. Рули ОГПУ вели возню с рулями НКВД. Партийцы вышивали непредсказуемые узоры верховной власти. Идеологи-евреи отодвигались от кормушки, теряя политическое влияние. По Москве и Питеру угомонился разгул бандитского беспредела. Немеряное число разношерстных, обезбашенных мокрушных банд было ликвидировано чисто по-революционному. Звезда нэпмановского процветания уходила с небосклона советского бытия. Фантастическая инфляция, эра "лимонов" и "апельсинов", уходила в прошлое. Новая история, в потугах нищеты, но под флагом виртуальной идеи, набирала ход.
Фрезеровщица 5-го разряда Маша Стойкина добиралась домой после 3-й смены. В юной её голове продолжали шуметь станки, моторы, валы и пасы. Помимо воли девушка мысленно ложила и заштановывала в станок болванку. Этот мысленный образ преследовал её, как иной раз преследуют наше сознание слова и мелодия какой-нибудь пустой песни. Молодая советская работница остановилась и нервно затрясла головою. Из темени подворотни неожиданно выросли два силуэта. В свете яркой летней луны сверкнула финка:
-- Гражданочка, экспроприация материальных ценностей. Без хипежу и в добровольном порядке.
Машу затрясло в нервном припадке. Ещё одна фигура с бутылкой в руке появилась на "подмостках" представления:
-- Вы "массовые" или же фраера?
Силуэты обернулись к спрашивающему:
-- Не мешайте работать, уважаемый. Топайте себе, куда шли.
Под аккомпанемент машиных всхлипываний фигура дружески изрекла:
-- Какая же это работа, мужчины? Это же смех сквозь слёзы. Кого же вы штурмуете? Ребёнок же отпахал смену на красных за грошики, а вы его хомутаете. Бросьте же это гнусное дело и разойдёмся. Ништяк?
Один силуэт направил финку на непрошеного защитника и зашипел:
-- Кого ты лечишь, агитатор? Рисуй свои колёса в контору Моссельпроса.
-- Так вы свои или же бакланы? Почему вы без внимания к моей личности? Я же Графчик Карапет.
-- "Свой" не "свой", а на дороге не стой!
Графчик извлёк из-за пояса браунинг и снова по-дружески, но твердокаменно говорил:
-- "Машинка" системы Браунинга образца 1900 года. Калибр - 7.65 мм. Масса без патронов - 615 г.Длина - 163 мм. Емкость магазина - 7 патронов. Прицельная дальность стрельбы - 50 метров.
После рекламы "аргумента" Графчик предложил:
-- Гоп-стопников изволю попросить сейчас же удалиться. Благоволите раствориться. Не дрочите же судьбу.
Грабители исчезли под яростное шипение своего негодования, а Маша бессильно опустилась на корточки и разревелась.
-- Ну-ну, мадемуазель, - присев рядом успокаивал её Графчик, - опасность миновала. Жизнь продолжается. Советское государство крепнет, народ жаждет жить, все увлечены интересной работой, ударничеством, соцсоревнованием, темпами строительства. Забудьте об инцинденте. Это частное недоразумение, издержки-пережитки старого строя, наследие махрового империализма.
Маша успокоилась и устало сказала:
-- Очень, очень вам благодарна. Если бы не вы...
-- Пойдёмте, я провожу вас домой. Меня зовут Лев.



*салоедов - узники обычной тюрьмы (СИЗО) имеют возможность кушать сало из передач родственников.
орднунга* - порядка (немецкий язык).
Вадим Тикунов* - советский министр МВД.

Комментарии форумчан также вынесла в эту тему.

Дима!
На левый Чха залез некто Читающий. И с такими вопросами, что я ваще думаю. Ибо что я пишу, и что сказал - Мужик по жизни... это одно. А другое. За каждое слово спрос. Этио реал жизни. Всегда и везде.
С уважением


Дорогие друзья! Я всем благодарен от всей души! Иной раз даже отсидевшие такое пишут... что...
Надеюсь не прощаемся!
Кто чалился по босяцки, по-настоящему, тот и вдуплится в тему.
С уважением только к понимающим пацанам


Диме Чите - персональный привет!
С уважением к Димасу Чите


Да, Дима, по ходу, и не узнал твой стиль. Прошу прощения. Где же же и уследить))), по ходу своей мужицкой житухи...
Мне хватило здесь "тем" про урок, бродяг и мужиков... Н-да.
По ходу, Дима, пробей, если есть возможность, что пацаны помнят за 1991 год по московским тюрьмам? Осорбенно на период ГКЧП?
С уважением Сеня Уставший

Почитал творчество С.Уставшего по ссылке на сайте, заказал книгу по озону. Привезли. Прочел. Интересно написано. Тем более интересно было почитать о движениях на Украине. И вот на форуме прочитал "Крытую". Судя по тексту и вспоминая название "Пенитенциарий I" - эта глава "крытая" из текста будущего "Пенитенциария II" ?

Рад тебя приветствовать!
Благодарю за внимание. Искренне и сердечно. Это прежде всего.
По существу вопроса. "Крытая" - это отдельная повесть. К сожалению, не думаю, что когда-то она будет издана.
С уважением Сеня Уставший

Здоров Сень,скажу как автору-пишешь очень хорошо,интересно,талант безусловно незаурядный..многих своими произведениями радуешь..и меня в их числе..А как человеку пожелание-быть сдержаней в своих постах,и не огорчаться на то,что кто то и где то поправил их..а так.то ..адекватный спор Порядочных Людей всегда рождает истину..думаю будет глупо если потеряешся,(а про провокации Одессы,я даже здесь не упоминаю)

Начитала. Прониклась уважением к автору. Прекрасно написано. Супер! Благодарю, пишите еще обязательно.

Тебе, дорогой друг, мой искренний привет!
Надеюсь, что мы остаёмся в настоящих дружеских. Не буду сейчас лепить никому не нужный порожняк. Хотя есть моменты))), что даже в ходе этой переписки ("всеобщей") возникали весьма интересные психологические "этюды". Хотя бы лично для меня. Я видел даже здесь раскрытие характеров и мышления и т.д.
Тебе же, самое главное, что хочу поведать. На основании твоей информации я исполню рассказ, чтобы он пошёл через киевский журнал по Украине. Насчёт "хлорки-расконтачки"))). Хотя, смех, конечно, горький. Несмотря на все нюансы))), даже одно общение с тобою, признаюсь - и для перспективы творчества, - это Класс. И я рад, что есть этот сайт.
Я смотрю глобально на всякое своё общение. В знак своего уважения к тебе прямо здесь двигаю свежий рассказик, который прочитали уже 50 тысяч человек. Для прикола))).
От буры*(бура, буру – простая, всем известная, карточная игра, корни которой растут из 19 века) до бокса, или расклад в текущем реале.

…Картёжная игра для истинной, преступной, воровской среды всегда имела великое значение… Ведь, профессиональная привычка к постоянному напряжению всей нервной системы, привычка РИСКОВАТЬ делает особенно тяжким однообразие тюремно-лагерной жизни. А, где, как не в «джунглях» тюремно-лагерного мира куются кадры искусных преступников!? Карточная игра и срок лишения свободы – идут «нога в ногу». Здесь-то и разыгрываются самые драматические баталии карточного порядка!
…Да, бесспорно, - массовость, истеричность и драматизм карточных игр в неволе взяли верх в системе российской ещё далеко до октябрьского переворота, до «революции» 17-го. Народ тогда был живее и обезбашеннее, и повальная Игра тогда была в Большом Ходу!
…После революции-переворота последние «песни» Массовой Игры исполнились на легендарных Соловках. И там же «запела» липовую арию воровская этика. Во многом из-за Игры Карточной!
…Нащ рассказ о дне сегодняшнем, о том, что бывает ныне при «шпилаже»* (карточной игре) серьёзном в лагере обычного строгого режима…

… Давно уж забылось, стало сказкой из древнего небытия, что настоящий блатной в неволе и на воле, должен в лёгкую рисковать в карточном «шпилаже» всеми своими деньгами, «тряпками»-вещами-рыжьём и даже жизнью. Это положение осталось вне законов воровской этики! Сейчас блатной в лагере может презрительно плевать на Игру, но при этом оставаться – «чёрным», то бишь – блатным, решающим судьбы смертных зэков. Теперь «жулик»* (блатной, вплоть до вора в законе) может совершенно не играть в карты, и при этом быть – «чёрным», в силе и весе на своём «квадрате»*(зоне). Такие времена – расчётливые!

…Строгих режимов ныне по Украине гораздо поболее, нежели усилков* (для первоходочников) и особняков*(для тех, кто «залетает на 3-4–й раз). И весьма «помолодел» контингент лиц на «строгачах» (зонах строгого режима). Да, если учесть, что число «крыток» (крытые тюрьмы, для исполнения срока «конченных» преступников) довольно и значительно увеличилось. О чём молчит пресса и всякая статистика. Сейчас одних «крытых» - соразмерное количество, очень превышающее то положение, что было в СССР. Это реалии жизни, но рассказ не об этом, это только краткая предыстория.

…Вовчик тупо сидел в карантинном бараке, второй день после этапа с энской тюрьмы. Вокруг него, в понимании Вовчика, были сплошь одни дебилы и лохи. «И это строгий режим?» - думал, раздражаясь, двадцатитрёхлетний парень. Общаться ни с кем ему совершенно не хотелось, на душе было тоскливо. Душа требовала жизни! Кайфа под общение с авторитетными мэнами.
Вдруг в секцию этапного барака подвалила компания, весёлая, «датая» и общительная. Собственно, руль компании пришёл уважить вниманием своего сорокалетнего земляка. А по ходу кто-то из пришедших обменивался фразами с вновь прибывшими этапниками.
Земляков у Вовчика здесь не наблюдалось, и он тупо проорал в толпу:
--А, что, уважаемые?! Как насчёт планчику-синьки*? Крышу рвёт наглушняк! Есть порядочные?
Зашедшее «казино» оцепенело от такого наглого «маяка». Все вонзились взглядами в малолетку. А Руль пришедшей компании, будучи на кумарах* (абстиненция от наркотика), прошипел:
--Ты, малыш, рамсы попутал или чё? С головой у тебя как? Кто тебя здесь знает? Земляки есть? Если есть, то и им херово станет, уж поверь.
--Да, ты чё, гонишь? – удивился Вовчик. – Ты о чём? Я – пацан по жизни, я – игровой! Нужно если, то – напишем малявки людям, меня знающим. Зачем же на «рэ» со мной базарить?!
Руль осмотрел свою компанию, вышла конкретная «амбиция». Всем было ясно, что проорал такую речь настоящий шизофреник. Нужно почитать могущество сильных в их монастыре. Оравший малолетка был шизофер, и основная тема его болезни называлась – блатомания. Вожак компания негромко спросил у своих друзей:
--Мне это всё слышится? Надеюсь? Шо, это дитё, юное «бильмондо» будет мне тут рамсы разводить? Куда катится наша страна?
«Казино» бойко изрыгнулось соответствующими эпитетами, но спокойный Вовчик вдруг прервал их всех:
--Уважаемый! Зачем же порожень!? Кто хочет сладко пить и есть – того прошу напротив сесть! Зашпилим лучше по-свойски, чем губами шлёпать! От буры до бокса* (тюремно-лагерная поговорка из 60-х годов прошлого столетия, показывающая решимость сыграть во что угодно)!!
Вожак, тридцатипятилетний кряжистый мужик хотел разорвать в клочья наглого малолетку, но проорал:
--Готовь свою жопу на откуп! Ты – попал!

…Ну зачем же такие фразы? – ухмыльнулся Вовчик. – на жопы даже чужие я не играю! И «воздух» разыгрывать не считаю нужным! Имею проиграть 300 баксов.
Компания заговорила между собой:
-- Что за «козырь» заехал к нам? Кто такой? Погоняло?
-- Ишь, 300 баксов завёз с собою! Способный!
-- Лоб в лоб желаешь? – осклабился вожак.
Вовчик улыбнулся, чувствуя в жилах адреналин:
--Любой желающий пусть играет: мне всё равно.
Компания заржала весёлым конским табуном, но при этом смехе все отказались от игры. В кои-то веки видано такое? «Клиент» - либо дурак, либо – настоящий игровой! Вожак, осмотрев кодлу приятелей, уверенно засмеялся:
--Ладно, я буду играть один. Лоб в лоб. Идите, пацаны, нашкребите для меня – 300 баксов. И «пулемёт» принесите из моей шурши. Ох, накажу! …
…Вожак сам себе «келешнул»* (подумал), что под Игру, да с малолеткой-этапником, ему отстегнут в долг эти смешные 300 баксов! И, конечно, под ажиотаж верного карточного выигрыша, ему ссудят без проблем энное число кубиков мака опийного! Ништяк!

….Голодная зона обыкновенно сидела на мёртвом месте в черте города N апатичным балластом. Работы – нуль-нулёвич. Температура в бараках – ноль с минусом. Еды – чтобы только не сдохнуть. Кенты принесли своему вожаку новенькую, заводскую колоду карт.

…Игра в «буру» – обычная. Всё её знают – от колхозников, строителей до таксистов, военных. Колотая рубашка* (меченые карты) карт сулит стопроцентный результат, да при игре «лоб в лоб», один против одного. Здесь первое – внимание и счёт.
При первой же сдаче Вовчик понял, что играет «коцаным пулемётом»*. На пятой сдаче-раздаче Вовчик понял все закоулки «рисунка» меченой колоды. И буквально через три часа настал момент, что Вовчик сказал:
--Братуха, я в долг не играю. Шмотки твои мне не нужны. Ты – попал. Не грузи меня играть в долг. Тебе же будет хуже.

…Вожак компании был не так прост, как могло показаться на первый взгляд. Это был – Смотрящий за игровым общаком зоны. Зоны строгого режима. А что это значит? Это – все виды игры в карты, все варианты кражи и всеядный рэкет, а при этом - общение с людьми, которые в теме! Признание и уважение! И, наконец, треклятый портфель министра игры на этом кильдыме*! «Портфель» тот ничего не приносил для жизни, кроме головняков! Там займи проигравшему, там то, там сё… Короче, хомут и ярмо, а не титул, «портфель» или «должность». И тут такой обидный, нелепый «попадос»! Да кому? Малолетке наглому!
Штос, таково было погоняло проигравшего Смотряги Игры, улыбнулся Вовчику:
--Где ты училось, дитё? А? В долг я играть, конечно, не буду.
Вовчик назвал имена малоизвестных мастеров Игры. Штос вспомнил, что одно из имён он знал со слов знакомых по воле шулеров. Штос положил ладонь на плечо Вовчика:
--Живи покуда, радуйся бытию. Я попал. Ты – красюк. В честную меня «обул». Признаю. Если что – обращайся, пацан. Всегда тебе я помогу. И кружи во всю выигранными баксами, живи и не кащляй!

… Вовчик зажил нормально. Уладил все житейские вопросы на отряде. От опера-отрядника до завхозов-шнырей и местной «чёрной» братвы. И жил себе не в кипиш дела, покуривая планец, и кушая домашнее сало под чифир с нипельными сигаретами под карамель. В ожидании длительного свидания со своей юной женой, Алиной. В карты уж играть с ним никто не хотел. Шутка ли – «подстричь», что школьника, в «буру», самого Смотрящего по зоне за игрой?! Если бы ещё знали, что Смотрящий «попал» своим же «колотым» «пулемётом», то Вовчик ещё круче стал бы в глазах народу зэковского со строгого режима. Но для «отдыха» Вовчику этого и не требовалось.

…Между тем, Штос всё тщательно прикинул и чётко проанализировал, и по истечении энного времени однозначно понял, что долбанный малолетка, действительно – настоящий Игровой, смекнул ход игры и «раскоцал» его, Штоса, колотый «пулемёт»-колоду. И улыбнулся Штос сам себе… Да, подвели, «зарезали» Штоса шесть кубов «чернушки», расслабил он свои булки, в уверенности своего стопроцентного выигрыша. Теперь ему требовалось отдавать серьёзным людям-сидельцам проигранные 300 баксов. Люди пока что терпеливо ожидали…

… Иван Васильевич, тридцатого года рождения, старый, умудренный опер, уж более двадцати лет тому назад вышедший на заслуженную пенсию, мирно сидел в своей конторке, радио «Шансон» скрашивало его тоску, служа просто фоном. Иван Васильевич уже третий десяток лет работал вольнонаёмным мастером в этой зоне строгого режима. Он не знал лично нынешнего начальника зоны и всех больших чинов её же. Однако, в областной управе ещё был при власти большой древний генерал, который помнил оперские заслуги и способности Ивана Васильевича. Посему Иван Васильевич имел место в нашей зоне строгого режима простого вольнонаёмного мастера. Даже при том, что не было никакого производства, при котором можно было быть мастером.
Итак, Иван Васильевич сидел в своей конторке, спокойно сидел под «Шансон», под одну из забугорных песенок Шуфутинского. Вдруг, из кабуры* (отверстие в стене) своей шурши*, сквозь негромкую печаль Шуфутинского, мастер-опер услышал грозную речь:
--Ну, что, Пит Брэд? Настал твой час зарабатывать ордена для Родины! Морда ты кумовская! Свалу нет у тебя. Кинешь в торбу малолетку-игрового, и тебе полная скащуха! В торбу кидай его в любую тему – «от буры до бокса»!
Иван Васильевич узнал голос Штоса – смотрящего за игровым общаком зоны…

… «Брэд Пит» выслушал тему Штоса, и сердце Пита заныло, затужило зимней вьюгой. Да, блатная жизнь – нелёгкая, опасная! И к чёрту её, к бесу!
Буквально пару недель назад, никто бы не смел назвать Серёгу «Брэдом Питом», «фотомоделью» голливудской! Но, увы! Штос «грузил» Серёгу, что баржу, а в ответ нечего было сказать! И вспомнил Серёга ещё раз тему «грузилова»!
…Серёга был из группировки, курирующей продажу наркотика по Украине. Залетел за мелочь. Но грева* от боссов так и не увидел. Сошёлся со Штосом и с рулём этой строгой зоны, который имел нехилое погоняло – Шульц-Кувалда.
Шульц сначала бил, и бил жестоко и больно, а уж потом спрашивал, в чём вопрос. Будучи под два метра ростом, Кувалда с руки мог человека сделать инвалидом.
Серёга выдал новым «боссам» адреса трёх квартир, где у барыг можно было срубить наркоты. Много там, конечно, не бывало, но для зоны в самый раз.
Корефаны Штоса дело на воле сделали легко. Но при перебросе, когда швыряли маковую соломку через забор, солдатиков, вышки и запретную полосу, нарисовались менты и забрали большой грев. Кто-то из них вслух где-то невзначай брякнул про большую делюгу что-то общее, и, естественно, всё через кумовских* было передано молодому оперу. И опер выбрал Серёгу в жертву, не желая связываться со Штосом и Шульц-Кувалдой.
Серёга в то время был на свидании с сильно беременной женой. Вошёл наряд, застегнули наручники на руках «бандита», а жене в большой живот тыкали дубинкой. И Серёга раскололся! Он сам удивлялся странности полной тишины без претензий по этому делу. Ведь, две недели уж прошло.
Штос озвучил его сомнения:
--Серж, у меня есть очевидцы из хозобслуги, шнырей, которые видели мусорской наряд в твоей комнате на длительных свиданиях. В курсе переброса были только мы трое – я, Шульц-Кувалда и ты.
Почему до этого я вопрос не поднял? Смысла не было! Получить с тебя нечего. А убить? Я ждал случай. И теперь ты – торпеда! Но умная торпеда. Мне не нужна смерть клиента, мне нужно его кинуть в глубокую торбу.
Серёга глухо спросил:
--Ты забудешь после этого про то палево?
--Да.
--Так этот игровой малолетка уже в «торбе», самой страшной, что он видел! Но, смотри, Штос, после этого мне легче тебя – убить, чем вестись на дальнейшие твои провокации.
--Я это уже прикинул, - улыбнулся Штос. – За дверью три моих семейника*. Сейчас ты меня никак не убьёшь. А завтра я жду результат. И если таковой не проявится, то ты сам будешь трупом. Бывай, до завтра.

… Сквозь вьюгу продравшись на свой барак Серёга подумал, что и +1 по Цельсию – это почти Ташкент. Увидев своего «однохлёбника» (семейника, разделяющего общую пищу и общие печали-проблемы) приказал:
--Срочно найди какого-нибудь земляка Вовчика-игрового, и попхнём к нему в гости всем кагалом. Делюга очень срочная.

…Вовчик чурался семейников-однохлёбов. У него всё было! Он слушал плэйр, когда его ударили в плечо. Что такое, откуда?!
Но чифир был заварен, сидела компания и шёл «базар-вокзал». Серёга закрыл очередную тему и спросил:
--Вовчик! «Поедем в Бухарест»* (выпьем алкоголя) или купим билеты на «Курильские острова»*(возьмём анаши для курения)?
--Едем в Бухарест, - повеселел Вовчик, - но через Курилы!
--Лавэшки на кайф – пополам, - уточнил Серёга.
--Без базара! – согласился Вовчик.

…За окном бушевала вьюга, а в шуршочке, на промзоне, было тепло. Уже отстегнули наличку нарядчику, зэку из мощных козлов. Это значило – гуляй до утра без проверок! У нарядчика-зубра весь войсковой наряд в прихвате!
--Устал я от этих базаров! – провозгласил Серёга. – Слышал я, дружбанчик Вовчик, что ты – небывалый игровой!
--Да, - пьяно улыбнулся Вовчик. – Меня учили нэпманские воры! Я мажу воском для лохов уголки карт-стирок и надрезаю их лесенкой и ёлочкой! Я хаваю любую коцку колоды! Я врезаю так, что уши вянут у фраеров! Я…
--От буры до бокса! – рявкнул Серёга, вспомнив свою любимую, которой тыкал в живот дубинкой молодой, бестолковый опер-садист. – От буры до бокса!
--Ты сам захотел, - безумно-пьяно улыбнулся Вовчик, и вонзил свой потухающий взор в картину с изображением головы Христа в терновом венке. – Хорошие на этом кильдыме художники, однако!


…Алина, девочка-ромашка, нежно-розовое, прозрачно-свежее двадцатилетнее юное создание спешила к своему любимому мужу на свидание, в зону строгого режима. Такси было загружено тяжеленными баулами с солидным гревом. Далеко отсюда, дома, под присмотром её матери дожидался годовалый сынишка, такой же прозрачно-розовый, как и мама. Позади остались два счастливых и благополучных совместных года жизни с Вовчиком. Молодой заботливый муж баловал Алину дорогими подарками. Крупье в рояльном казино* мог себе это позволить. Вот только квартира так и осталась съёмной. Но это всё позади. Впереди – туман и неизвестность. Теперь её «котик» попал серьёзно – слишком много выиграл в «блэк-джек» у круто стоящего коммерсанта, имел наглость и неосторожность приехать к дядьке в контору, чтобы потребовать расплатиться с долгом. Крутой комерс не захотел считаться с простым, ничтожным крупье, затеял драку и подвел Вовчика под статью о средних телесных повреждениях.
…Алина высадилась из такси перед воротами учреждения Уз 56/101, поплотнее запахнула полы своей пепельной норковой шубки…

…В этот же час очнулся от страшного сна Вовчик. Оказавшись в реале он сразу понял – случилось – непоправимое. Голова гудела, во рту и горле драло от сухости.
Он оглядел помещение и не вспомнил его. Только врезался взгляд в лицо Христа на большой картине, исполненной местными мастерами живописи. По комнате-«шурше» шагал взад-вперёд мужчина, сроком жизни далеко за тридцать. Это был Серёга, который – «Брэд Пит». Такой же смазливый, мощный и уверенный в себе.
--Проснулся, Вовчик? – участливо спросил Брэд Пит, с тоскою в голосе. – Времени нет, поэтому сразу без предисловий, тебя ставлю в известность: твой долг – десять тысяч блоков сигарет «Мальборо». Мы ставили на кон именно по тысяче блоков. Тебя развезло, малыш. Ты проиграл мне. Я перевёл твой долг на Штоса. Не обессудь, пацанчик, но у картишек нет братишек!
Вовчик посмотрел на строй пустых бутылок, потом в окно. Форточка была открыта, снег залетал в комнату. Юный шулер, бродяга и крупье, налил из одной бутылки «беленькой», хряпнул, закусил малосольным огурчиком, и криво улыбнувшись заявил:
--Хер вы, друзья, угадали! Клофелин?! Я, что вам лох позорный?! Ну-ну! Я не проиграл! И вы за этот зейхер ответите своими жопами!
Дверь комнаты внезапно распахнулась настежь, завалила солидная делегация. Без слов и шума Вовчика отрихтовали профессионально. Он корячился на полу, истекая кровью и чувствуя себя настоящим лохом и лузером. Сверху навис Штос и спокойно, без волнения оповестил несчастного:
--Ты проиграл. Три очевидца здесь. Со мною три человека! На 100.000 пачек сигарет «Мальборо» ты попал. Если бы я был извращенцем, то поимел бы тебя в анус за этот проигрыш. И сказал бы, что ты сам хотел потрахаться, чтобы расплатиться!
Впрочем, можешь свой проигрыш мне отдать сейчас своей правой рукой! Я – не против! Пожалуйста: руби себе граблю! Не катят давние «приколы» от воров законных, что отдавали они за свой отрубленный палец энную сумму долга! У них не было карманной мохнатки! А у тебя есть!
Но при этом и, будь любезен, отрежь себе ещё и свой член. А, что? Без этого агрегата вполне можно жить, сын у тебя уже есть, я слышал. Так что твоё «обрезание» будет стоить даже гораздо меньше миллиона гривнячков! Лишь потому, что я – очень добрый и порядочный человек.

Ошарашенный Вовчик молчал. «Блатомания» вылечилась враз, подчистую. Что делать?! Как быть?! Какого Бога молить?! Как поступить?! Что же предпринять?!
Штос хлопнул оцепеневшего истуканом Вовчика по плечу и вразумительно, членораздельно и медленно сказал:
-- Я узнал, дружище мой Вовчик, великий ты «катала»*(игровой), кладущий прибор на уважаемых людей лагеря, что сегодня у тебя длительное свидание. Не знаю, кто твоя жена, но, думаю, что девочка она молоденькая и свеженькая. Я согласен её попользовать в счёт твоего долга в миллион гривен. Тебе такой рамс – за счастье. Где ты ещё найдёшь дурака, чтобы «парил своего цуцика», в «молодом корыте» за такие деньжища? Здесь только я – дурак, а ты – профессор!
На размышление тебе - минута. Если ты против, то легче тебя, ФУФЛЫЖНИКА, в петлю всунуть и повесить. А операм потом скажешь – так оно всё и было по твоей же собственной воле!
Делегация злорадно заржала. Вовчик, даже после «клофелинового» опохмела понял – так всё оно и будет. И посмотрел в окно, где завывала январская метель. Что же делать?!

…Иван Васильевич вышел за ворота зоны, услышав весь расклад «темы», «проигрыша» глупого Вовчика, и быстро нашёл девочку-ромашку Алину, молоденькую жену развенчанного игрового. Этот человек, 85-ти лет по сроку жизни, уж не был ни опером и ни бандитом, он был просто человеком, считающим свои часы до конца своей жизни. Ему хватило ровно три минуты, чтобы рыдающая Алина покорно поплелась за ним, в его старую хрущёвку, в заштатном украинском городке Мухоловинск.
Иван Васильевич в последние годы конкретно «присел» за чтение Библии. И в этот раз он прикинул рекомендацию умнейшего царя Соломона: веди войну после совещания. И тихо шествуя с несчастной Алиной, он звякнул с мобилы на волю старым знакомцам-зэкам, лично общавшимся с Шульц-Кувалдой. Витя Угрюмый, Саня Большой и Игорь Крэк только развели руками на его «ребус», и каждый сказал одно и то же. Что Шульц не простит, что свалу с ситуации – нет, и т.д. И только Мишаня Боец посоветовал:
--А ты, Василич, не в кипиш дела, звякни Сене Уставшему! Он тебе скажет вердикт.
--Дай Бог памяти, а кто это?
--Василич, ну ты древний мамонт! Сеня Уставший смотрел за игрой на твоём кильдыме, когда Шульц-Кувалда рулил бригадой по своему городу и не знал зоны! Что забыл? Или ты щемил тогда вовсю нормальных людей?
--А! Вспомнил! Диктуй его телефон!

…Вовчик тупо сидел в каптёрке с портретом Христа. Вокруг дёргалась в истеричном ожидании кодла Штоса во главе с боссом. Никто Вовчика не вызывал на длительную свиданку.
Зато вызвали Шульц-Кувалду. Руль зоны очень удивился, и радостно попёр на нежданное рандеву. Вскоре он сидел в отдельной комнатушке с молоденькой очень скромно и бедно одетой девчонкой. Примерно по моде начала бандитских девяностых: хрупкая фигурка утонула в линялом китайском сиреневом пуховике с лезущим из дырочек пухом, ножки утепляли свалявшиеся шерстяные гамаши и венчал всё это великолепие старый пуховой платок.
Только через минут десять Шульц, наконец, въехал в тему, понял, в чём дело, и что от него просят.
--Фёдор! – рыдала Алина, размазывая слёзы по хорошенькому бледно-розовому личику. – Дом сгорел: ни одежды, ни денег, ни документов! Ничего не осталось! Годовалый Алёшка на руках, кормить нечем!
--Как ты вышла на меня, подруга?!
--Да кто тебя не знает под воротами этой зоны?! – всхлипнула девушка. – Только не приказывай отдаваться тебе: я повешусь и останется мой ребёночек сиротой.
Шульц-Кувалда сдержал набежавшую слезу, прислонил изуродованную ужасным платком головку Алины к своей мощной груди и тихо прошептал:
--Не бойся, лялечка. Я тебя спасу. Ни о чём не думай. Всё улажено, курочка. Твой благоверный никому не должен. Только не нужен он тебе, был дурак, дураком и умрёт, а тебя из за него когда-нибудь завалят. Когда не будет рядом доброго дяди Феди. Иди с Богом, будь верной и расти своего ребёнка.
Фёдор, Шульц-Кувалда, шептал всё это даже не этой девчонке, в старушечьем прикиде, он шептал тему своему идеалу, несуществующей женщине, которую он любит, и которая ему, Шульцу-Фёдору, верит…

…Когда в допотопной квартирке, что в доме-хрущёвке, по улице Ленина, города Мухоловинска, Алина сняла с себя вещи покойной жены Ивана Васильевича и снова водворила пепельную норку на хрупкие плечики, бывшему оперу звякнула мобила.
--Ну, что, Василич? – уверенно спросил Сеня Уставший. – Шульц-Кувалда действительно оказался очень сентиментальным человеком? Жестокость, беспощадность, и сентиментальность – три самые родные сестрёнки!
--Да, Сеня, ты прав, - отвечал Иван Васильевич. – Это, собственно, я и сам знал, но спросить лишний раз не мешает.

…Вовчик превратился в боксёрскую грушу. Такой измыслил спрос долга Шульц-Кувалда вместо десяти тысяч блоков «Мальборо». Алина была отправлена Васильичем домой, без свидания с любимым.
Бред Питт ожидал провокаций от Штоса, чтобы его убить. Вовчик решал, кого убивать: Штоса или Брэда Питта. Штос подумывал об устранении Брэда Питта, на всякий случай, от греха подальше. Шульц-Кувалда думал, кого «валить» первым на воле по концу срока через тройку «лысаков»-месяцев.
Жизнь шла своим чередом. И для трёх тысяч зэков-строгачей зона была – спичечным коробком, а сами они спичками: только вытряхнись – и тебя спалят, сожгут, словно ничтожную спичечку….

Привет Сеня!Присоединюсь к словам Кэти.Вот меня какой вопросик интересует:Твои произведения-это чисто твоя трактовка виденного?Или же это сборник историй,когда-либо,кем-либо,рассказаный?Если чесно то многие такого плана вещи мне кажется я уже где-то,что-то слышал.И так я не силён в литературе,во всех её стилях и направлениях,отношу твои труды к некому стилю-а ля каторжанский фолькльёр.

Здорово! Друг Оболонь! Сам так назвался))). Я - Сеня))), и есть Сеня. Хотя такую фуйню писали мне, что только сказать - ...................................
Неважно. Типа ты немного приходишь в себя, и начинаешь смело общаться, именно по человечески. А то же я "простебаюсь" и скажу твои слова))))))))))))))))) - да, нет, нахер этот сенька, я не ведусь))) И ты мне напоминал нашкодившего школьника)). Но проехали))). Посмотрел бы на тебя в настоячщей крытой. Извини. Искренне. Тоже не хочу быть "лицемером".
Я прозрел, чтоьты сам пишешь. Может, не в тему, что я хочу воспльзоваться твоей инфой про тему на зоне, что с хлоркой-расконтачкой? Пиши свой вариант. Обсудим.
А моё творчество.
Отвечаю по пунктам.
1 Личный опыт
2. Моё понимание увиденного.
3.Моё знание литературы вообще.
С уважением искренним Сеня.
Не прощаемся.
В следующий раз, когда тебе скажут состороны, что я - дичь)))))))))), ты говори, что вообще меня не знаешь.

Рад был прочитать пояснения по "Крытой", однако огорчен тем, что она, судя по смыслу твоего поста, не будет иметь продолжения. Я-то закрыл "Пенитенциарий I", повторил про себя с удовольствием слова с крайней страницы (где "Не суди людей, братан. Учись рассуждать о мотивации их поступков и владей собой") - это нашло отзвук родственых мыслей, которые я подсобрал за свой недолгий век... Вдруг читаю "Крытую" с Пашей Студентом в главной роли - это как поставив на полку "Трех мушкетеров", увидеть рядом "Двадцать лет спустя" Весь предвкушаю что-то вроде "Пенитенциария II" по крытой, но уже с участием ещё и Лекса, и вот
Тем не менее - успехов в творчестве, удачи по жизни. Саня Kosyak

Да, и в конце концов))))))))))))))))))))сайт ЗАКРЫЛ ТЕМУ, ЧТО ГОВОРИТЬ?
СвОЙ РАССКАЗИК ТИСКАЮ И ЖДУ, ЧТО МЕНЯ ВАЩЕ НЕ БУДУТ СЮДА ПУСКАТЬ))))))))))))))))))))
От буры*(бура, буру – простая, всем известная, карточная игра, корни которой растут из 19 века) до бокса, или расклад в текущем реале.

…Картёжная игра для истинной, преступной, воровской среды всегда имела великое значение… Ведь, профессиональная привычка к постоянному напряжению всей нервной системы, привычка РИСКОВАТЬ делает особенно тяжким однообразие тюремно-лагерной жизни. А, где, как не в «джунглях» тюремно-лагерного мира куются кадры искусных преступников!? Карточная игра и срок лишения свободы – идут «нога в ногу». Здесь-то и разыгрываются самые драматические баталии карточного порядка!
…Да, бесспорно, - массовость, истеричность и драматизм карточных игр в неволе взяли верх в системе российской ещё далеко до октябрьского переворота, до «революции» 17-го. Народ тогда был живее и обезбашеннее, и повальная Игра тогда была в Большом Ходу!
…После революции-переворота последние «песни» Массовой Игры исполнились на легендарных Соловках. И там же «запела» липовую арию воровская этика. Во многом из-за Игры Карточной!
…Нащ рассказ о дне сегодняшнем, о том, что бывает ныне при «шпилаже»* (карточной игре) серьёзном в лагере обычного строгого режима…

… Давно уж забылось, стало сказкой из древнего небытия, что настоящий блатной в неволе и на воле, должен в лёгкую рисковать в карточном «шпилаже» всеми своими деньгами, «тряпками»-вещами-рыжьём и даже жизнью. Это положение осталось вне законов воровской этики! Сейчас блатной в лагере может презрительно плевать на Игру, но при этом оставаться – «чёрным», то бишь – блатным, решающим судьбы смертных зэков. Теперь «жулик»* (блатной, вплоть до вора в законе) может совершенно не играть в карты, и при этом быть – «чёрным», в силе и весе на своём «квадрате»*(зоне). Такие времена – расчётливые!

…Строгих режимов ныне по Украине гораздо поболее, нежели усилков* (для первоходочников) и особняков*(для тех, кто «залетает на 3-4–й раз). И весьма «помолодел» контингент лиц на «строгачах» (зонах строгого режима). Да, если учесть, что число «крыток» (крытые тюрьмы, для исполнения срока «конченных» преступников) довольно и значительно увеличилось. О чём молчит пресса и всякая статистика. Сейчас одних «крытых» - соразмерное количество, очень превышающее то положение, что было в СССР. Это реалии жизни, но рассказ не об этом, это только краткая предыстория.

…Вовчик тупо сидел в карантинном бараке, второй день после этапа с энской тюрьмы. Вокруг него, в понимании Вовчика, были сплошь одни дебилы и лохи. «И это строгий режим?» - думал, раздражаясь, двадцатитрёхлетний парень. Общаться ни с кем ему совершенно не хотелось, на душе было тоскливо. Душа требовала жизни! Кайфа под общение с авторитетными мэнами.
Вдруг в секцию этапного барака подвалила компания, весёлая, «датая» и общительная. Собственно, руль компании пришёл уважить вниманием своего сорокалетнего земляка. А по ходу кто-то из пришедших обменивался фразами с вновь прибывшими этапниками.
Земляков у Вовчика здесь не наблюдалось, и он тупо проорал в толпу:
--А, что, уважаемые?! Как насчёт планчику-синьки*? Крышу рвёт наглушняк! Есть порядочные?
Зашедшее «казино» оцепенело от такого наглого «маяка». Все вонзились взглядами в малолетку. А Руль пришедшей компании, будучи на кумарах* (абстиненция от наркотика), прошипел:
--Ты, малыш, рамсы попутал или чё? С головой у тебя как? Кто тебя здесь знает? Земляки есть? Если есть, то и им херово станет, уж поверь.
--Да, ты чё, гонишь? – удивился Вовчик. – Ты о чём? Я – пацан по жизни, я – игровой! Нужно если, то – напишем малявки людям, меня знающим. Зачем же на «рэ» со мной базарить?!
Руль осмотрел свою компанию, вышла конкретная «амбиция». Всем было ясно, что проорал такую речь настоящий шизофреник. Нужно почитать могущество сильных в их монастыре. Оравший малолетка был шизофер, и основная тема его болезни называлась – блатомания. Вожак компания негромко спросил у своих друзей:
--Мне это всё слышится? Надеюсь? Шо, это дитё, юное «бильмондо» будет мне тут рамсы разводить? Куда катится наша страна?
«Казино» бойко изрыгнулось соответствующими эпитетами, но спокойный Вовчик вдруг прервал их всех:
--Уважаемый! Зачем же порожень!? Кто хочет сладко пить и есть – того прошу напротив сесть! Зашпилим лучше по-свойски, чем губами шлёпать! От буры до бокса* (тюремно-лагерная поговорка из 60-х годов прошлого столетия, показывающая решимость сыграть во что угодно)!!
Вожак, тридцатипятилетний кряжистый мужик хотел разорвать в клочья наглого малолетку, но проорал:
--Готовь свою жопу на откуп! Ты – попал!

…Ну зачем же такие фразы? – ухмыльнулся Вовчик. – на жопы даже чужие я не играю! И «воздух» разыгрывать не считаю нужным! Имею проиграть 300 баксов.
Компания заговорила между собой:
-- Что за «козырь» заехал к нам? Кто такой? Погоняло?
-- Ишь, 300 баксов завёз с собою! Способный!
-- Лоб в лоб желаешь? – осклабился вожак.
Вовчик улыбнулся, чувствуя в жилах адреналин:
--Любой желающий пусть играет: мне всё равно.
Компания заржала весёлым конским табуном, но при этом смехе все отказались от игры. В кои-то веки видано такое? «Клиент» - либо дурак, либо – настоящий игровой! Вожак, осмотрев кодлу приятелей, уверенно засмеялся:
--Ладно, я буду играть один. Лоб в лоб. Идите, пацаны, нашкребите для меня – 300 баксов. И «пулемёт» принесите из моей шурши. Ох, накажу! …
…Вожак сам себе «келешнул»* (подумал), что под Игру, да с малолеткой-этапником, ему отстегнут в долг эти смешные 300 баксов! И, конечно, под ажиотаж верного карточного выигрыша, ему ссудят без проблем энное число кубиков мака опийного! Ништяк!

….Голодная зона обыкновенно сидела на мёртвом месте в черте города N апатичным балластом. Работы – нуль-нулёвич. Температура в бараках – ноль с минусом. Еды – чтобы только не сдохнуть. Кенты принесли своему вожаку новенькую, заводскую колоду карт.

…Игра в «буру» – обычная. Всё её знают – от колхозников, строителей до таксистов, военных. Колотая рубашка* (меченые карты) карт сулит стопроцентный результат, да при игре «лоб в лоб», один против одного. Здесь первое – внимание и счёт.
При первой же сдаче Вовчик понял, что играет «коцаным пулемётом»*. На пятой сдаче-раздаче Вовчик понял все закоулки «рисунка» меченой колоды. И буквально через три часа настал момент, что Вовчик сказал:
--Братуха, я в долг не играю. Шмотки твои мне не нужны. Ты – попал. Не грузи меня играть в долг. Тебе же будет хуже.

…Вожак компании был не так прост, как могло показаться на первый взгляд. Это был – Смотрящий за игровым общаком зоны. Зоны строгого режима. А что это значит? Это – все виды игры в карты, все варианты кражи и всеядный рэкет, а при этом - общение с людьми, которые в теме! Признание и уважение! И, наконец, треклятый портфель министра игры на этом кильдыме*! «Портфель» тот ничего не приносил для жизни, кроме головняков! Там займи проигравшему, там то, там сё… Короче, хомут и ярмо, а не титул, «портфель» или «должность». И тут такой обидный, нелепый «попадос»! Да кому? Малолетке наглому!
Штос, таково было погоняло проигравшего Смотряги Игры, улыбнулся Вовчику:
--Где ты училось, дитё? А? В долг я играть, конечно, не буду.
Вовчик назвал имена малоизвестных мастеров Игры. Штос вспомнил, что одно из имён он знал со слов знакомых по воле шулеров. Штос положил ладонь на плечо Вовчика:
--Живи покуда, радуйся бытию. Я попал. Ты – красюк. В честную меня «обул». Признаю. Если что – обращайся, пацан. Всегда тебе я помогу. И кружи во всю выигранными баксами, живи и не кащляй!

… Вовчик зажил нормально. Уладил все житейские вопросы на отряде. От опера-отрядника до завхозов-шнырей и местной «чёрной» братвы. И жил себе не в кипиш дела, покуривая планец, и кушая домашнее сало под чифир с нипельными сигаретами под карамель. В ожидании длительного свидания со своей юной женой, Алиной. В карты уж играть с ним никто не хотел. Шутка ли – «подстричь», что школьника, в «буру», самого Смотрящего по зоне за игрой?! Если бы ещё знали, что Смотрящий «попал» своим же «колотым» «пулемётом», то Вовчик ещё круче стал бы в глазах народу зэковского со строгого режима. Но для «отдыха» Вовчику этого и не требовалось.

…Между тем, Штос всё тщательно прикинул и чётко проанализировал, и по истечении энного времени однозначно понял, что долбанный малолетка, действительно – настоящий Игровой, смекнул ход игры и «раскоцал» его, Штоса, колотый «пулемёт»-колоду. И улыбнулся Штос сам себе… Да, подвели, «зарезали» Штоса шесть кубов «чернушки», расслабил он свои булки, в уверенности своего стопроцентного выигрыша. Теперь ему требовалось отдавать серьёзным людям-сидельцам проигранные 300 баксов. Люди пока что терпеливо ожидали…

… Иван Васильевич, тридцатого года рождения, старый, умудренный опер, уж более двадцати лет тому назад вышедший на заслуженную пенсию, мирно сидел в своей конторке, радио «Шансон» скрашивало его тоску, служа просто фоном. Иван Васильевич уже третий десяток лет работал вольнонаёмным мастером в этой зоне строгого режима. Он не знал лично нынешнего начальника зоны и всех больших чинов её же. Однако, в областной управе ещё был при власти большой древний генерал, который помнил оперские заслуги и способности Ивана Васильевича. Посему Иван Васильевич имел место в нашей зоне строгого режима простого вольнонаёмного мастера. Даже при том, что не было никакого производства, при котором можно было быть мастером.
Итак, Иван Васильевич сидел в своей конторке, спокойно сидел под «Шансон», под одну из забугорных песенок Шуфутинского. Вдруг, из кабуры* (отверстие в стене) своей шурши*, сквозь негромкую печаль Шуфутинского, мастер-опер услышал грозную речь:
--Ну, что, Пит Брэд? Настал твой час зарабатывать ордена для Родины! Морда ты кумовская! Свалу нет у тебя. Кинешь в торбу малолетку-игрового, и тебе полная скащуха! В торбу кидай его в любую тему – «от буры до бокса»!
Иван Васильевич узнал голос Штоса – смотрящего за игровым общаком зоны…

… «Брэд Пит» выслушал тему Штоса, и сердце Пита заныло, затужило зимней вьюгой. Да, блатная жизнь – нелёгкая, опасная! И к чёрту её, к бесу!
Буквально пару недель назад, никто бы не смел назвать Серёгу «Брэдом Питом», «фотомоделью» голливудской! Но, увы! Штос «грузил» Серёгу, что баржу, а в ответ нечего было сказать! И вспомнил Серёга ещё раз тему «грузилова»!
…Серёга был из группировки, курирующей продажу наркотика по Украине. Залетел за мелочь. Но грева* от боссов так и не увидел. Сошёлся со Штосом и с рулём этой строгой зоны, который имел нехилое погоняло – Шульц-Кувалда.
Шульц сначала бил, и бил жестоко и больно, а уж потом спрашивал, в чём вопрос. Будучи под два метра ростом, Кувалда с руки мог человека сделать инвалидом.
Серёга выдал новым «боссам» адреса трёх квартир, где у барыг можно было срубить наркоты. Много там, конечно, не бывало, но для зоны в самый раз.
Корефаны Штоса дело на воле сделали легко. Но при перебросе, когда швыряли маковую соломку через забор, солдатиков, вышки и запретную полосу, нарисовались менты и забрали большой грев. Кто-то из них вслух где-то невзначай брякнул про большую делюгу что-то общее, и, естественно, всё через кумовских* было передано молодому оперу. И опер выбрал Серёгу в жертву, не желая связываться со Штосом и Шульц-Кувалдой.
Серёга в то время был на свидании с сильно беременной женой. Вошёл наряд, застегнули наручники на руках «бандита», а жене в большой живот тыкали дубинкой. И Серёга раскололся! Он сам удивлялся странности полной тишины без претензий по этому делу. Ведь, две недели уж прошло.
Штос озвучил его сомнения:
--Серж, у меня есть очевидцы из хозобслуги, шнырей, которые видели мусорской наряд в твоей комнате на длительных свиданиях. В курсе переброса были только мы трое – я, Шульц-Кувалда и ты.
Почему до этого я вопрос не поднял? Смысла не было! Получить с тебя нечего. А убить? Я ждал случай. И теперь ты – торпеда! Но умная торпеда. Мне не нужна смерть клиента, мне нужно его кинуть в глубокую торбу.
Серёга глухо спросил:
--Ты забудешь после этого про то палево?
--Да.
--Так этот игровой малолетка уже в «торбе», самой страшной, что он видел! Но, смотри, Штос, после этого мне легче тебя – убить, чем вестись на дальнейшие твои провокации.
--Я это уже прикинул, - улыбнулся Штос. – За дверью три моих семейника*. Сейчас ты меня никак не убьёшь. А завтра я жду результат. И если таковой не проявится, то ты сам будешь трупом. Бывай, до завтра.

… Сквозь вьюгу продравшись на свой барак Серёга подумал, что и +1 по Цельсию – это почти Ташкент. Увидев своего «однохлёбника» (семейника, разделяющего общую пищу и общие печали-проблемы) приказал:
--Срочно найди какого-нибудь земляка Вовчика-игрового, и попхнём к нему в гости всем кагалом. Делюга очень срочная.

…Вовчик чурался семейников-однохлёбов. У него всё было! Он слушал плэйр, когда его ударили в плечо. Что такое, откуда?!
Но чифир был заварен, сидела компания и шёл «базар-вокзал». Серёга закрыл очередную тему и спросил:
--Вовчик! «Поедем в Бухарест»* (выпьем алкоголя) или купим билеты на «Курильские острова»*(возьмём анаши для курения)?
--Едем в Бухарест, - повеселел Вовчик, - но через Курилы!
--Лавэшки на кайф – пополам, - уточнил Серёга.
--Без базара! – согласился Вовчик.

…За окном бушевала вьюга, а в шуршочке, на промзоне, было тепло. Уже отстегнули наличку нарядчику, зэку из мощных козлов. Это значило – гуляй до утра без проверок! У нарядчика-зубра весь войсковой наряд в прихвате!
--Устал я от этих базаров! – провозгласил Серёга. – Слышал я, дружбанчик Вовчик, что ты – небывалый игровой!
--Да, - пьяно улыбнулся Вовчик. – Меня учили нэпманские воры! Я мажу воском для лохов уголки карт-стирок и надрезаю их лесенкой и ёлочкой! Я хаваю любую коцку колоды! Я врезаю так, что уши вянут у фраеров! Я…
--От буры до бокса! – рявкнул Серёга, вспомнив свою любимую, которой тыкал в живот дубинкой молодой, бестолковый опер-садист. – От буры до бокса!
--Ты сам захотел, - безумно-пьяно улыбнулся Вовчик, и вонзил свой потухающий взор в картину с изображением головы Христа в терновом венке. – Хорошие на этом кильдыме художники, однако!


…Алина, девочка-ромашка, нежно-розовое, прозрачно-свежее двадцатилетнее юное создание спешила к своему любимому мужу на свидание, в зону строгого режима. Такси было загружено тяжеленными баулами с солидным гревом. Далеко отсюда, дома, под присмотром её матери дожидался годовалый сынишка, такой же прозрачно-розовый, как и мама. Позади остались два счастливых и благополучных совместных года жизни с Вовчиком. Молодой заботливый муж баловал Алину дорогими подарками. Крупье в рояльном казино* мог себе это позволить. Вот только квартира так и осталась съёмной. Но это всё позади. Впереди – туман и неизвестность. Теперь её «котик» попал серьёзно – слишком много выиграл в «блэк-джек» у круто стоящего коммерсанта, имел наглость и неосторожность приехать к дядьке в контору, чтобы потребовать расплатиться с долгом. Крутой комерс не захотел считаться с простым, ничтожным крупье, затеял драку и подвел Вовчика под статью о средних телесных повреждениях.
…Алина высадилась из такси перед воротами учреждения Уз 56/101, поплотнее запахнула полы своей пепельной норковой шубки…

…В этот же час очнулся от страшного сна Вовчик. Оказавшись в реале он сразу понял – случилось – непоправимое. Голова гудела, во рту и горле драло от сухости.
Он оглядел помещение и не вспомнил его. Только врезался взгляд в лицо Христа на большой картине, исполненной местными мастерами живописи. По комнате-«шурше» шагал взад-вперёд мужчина, сроком жизни далеко за тридцать. Это был Серёга, который – «Брэд Пит». Такой же смазливый, мощный и уверенный в себе.
--Проснулся, Вовчик? – участливо спросил Брэд Пит, с тоскою в голосе. – Времени нет, поэтому сразу без предисловий, тебя ставлю в известность: твой долг – десять тысяч блоков сигарет «Мальборо». Мы ставили на кон именно по тысяче блоков. Тебя развезло, малыш. Ты проиграл мне. Я перевёл твой долг на Штоса. Не обессудь, пацанчик, но у картишек нет братишек!
Вовчик посмотрел на строй пустых бутылок, потом в окно. Форточка была открыта, снег залетал в комнату. Юный шулер, бродяга и крупье, налил из одной бутылки «беленькой», хряпнул, закусил малосольным огурчиком, и криво улыбнувшись заявил:
--Хер вы, друзья, угадали! Клофелин?! Я, что вам лох позорный?! Ну-ну! Я не проиграл! И вы за этот зейхер ответите своими жопами!
Дверь комнаты внезапно распахнулась настежь, завалила солидная делегация. Без слов и шума Вовчика отрихтовали профессионально. Он корячился на полу, истекая кровью и чувствуя себя настоящим лохом и лузером. Сверху навис Штос и спокойно, без волнения оповестил несчастного:
--Ты проиграл. Три очевидца здесь. Со мною три человека! На 100.000 пачек сигарет «Мальборо» ты попал. Если бы я был извращенцем, то поимел бы тебя в анус за этот проигрыш. И сказал бы, что ты сам хотел потрахаться, чтобы расплатиться!
Впрочем, можешь свой проигрыш мне отдать сейчас своей правой рукой! Я – не против! Пожалуйста: руби себе граблю! Не катят давние «приколы» от воров законных, что отдавали они за свой отрубленный палец энную сумму долга! У них не было карманной мохнатки! А у тебя есть!
Но при этом и, будь любезен, отрежь себе ещё и свой член. А, что? Без этого агрегата вполне можно жить, сын у тебя уже есть, я слышал. Так что твоё «обрезание» будет стоить даже гораздо меньше миллиона гривнячков! Лишь потому, что я – очень добрый и порядочный человек.

Ошарашенный Вовчик молчал. «Блатомания» вылечилась враз, подчистую. Что делать?! Как быть?! Какого Бога молить?! Как поступить?! Что же предпринять?!
Штос хлопнул оцепеневшего истуканом Вовчика по плечу и вразумительно, членораздельно и медленно сказал:
-- Я узнал, дружище мой Вовчик, великий ты «катала»*(игровой), кладущий прибор на уважаемых людей лагеря, что сегодня у тебя длительное свидание. Не знаю, кто твоя жена, но, думаю, что девочка она молоденькая и свеженькая. Я согласен её попользовать в счёт твоего долга в миллион гривен. Тебе такой рамс – за счастье. Где ты ещё найдёшь дурака, чтобы «парил своего цуцика», в «молодом корыте» за такие деньжища? Здесь только я – дурак, а ты – профессор!
На размышление тебе - минута. Если ты против, то легче тебя, ФУФЛЫЖНИКА, в петлю всунуть и повесить. А операм потом скажешь – так оно всё и было по твоей же собственной воле!
Делегация злорадно заржала. Вовчик, даже после «клофелинового» опохмела понял – так всё оно и будет. И посмотрел в окно, где завывала январская метель. Что же делать?!

…Иван Васильевич вышел за ворота зоны, услышав весь расклад «темы», «проигрыша» глупого Вовчика, и быстро нашёл девочку-ромашку Алину, молоденькую жену развенчанного игрового. Этот человек, 85-ти лет по сроку жизни, уж не был ни опером и ни бандитом, он был просто человеком, считающим свои часы до конца своей жизни. Ему хватило ровно три минуты, чтобы рыдающая Алина покорно поплелась за ним, в его старую хрущёвку, в заштатном украинском городке Мухоловинск.
Иван Васильевич в последние годы конкретно «присел» за чтение Библии. И в этот раз он прикинул рекомендацию умнейшего царя Соломона: веди войну после совещания. И тихо шествуя с несчастной Алиной, он звякнул с мобилы на волю старым знакомцам-зэкам, лично общавшимся с Шульц-Кувалдой. Витя Угрюмый, Саня Большой и Игорь Крэк только развели руками на его «ребус», и каждый сказал одно и то же. Что Шульц не простит, что свалу с ситуации – нет, и т.д. И только Мишаня Боец посоветовал:
--А ты, Василич, не в кипиш дела, звякни Сене Уставшему! Он тебе скажет вердикт.
--Дай Бог памяти, а кто это?
--Василич, ну ты древний мамонт! Сеня Уставший смотрел за игрой на твоём кильдыме, когда Шульц-Кувалда рулил бригадой по своему городу и не знал зоны! Что забыл? Или ты щемил тогда вовсю нормальных людей?
--А! Вспомнил! Диктуй его телефон!

…Вовчик тупо сидел в каптёрке с портретом Христа. Вокруг дёргалась в истеричном ожидании кодла Штоса во главе с боссом. Никто Вовчика не вызывал на длительную свиданку.
Зато вызвали Шульц-Кувалду. Руль зоны очень удивился, и радостно попёр на нежданное рандеву. Вскоре он сидел в отдельной комнатушке с молоденькой очень скромно и бедно одетой девчонкой. Примерно по моде начала бандитских девяностых: хрупкая фигурка утонула в линялом китайском сиреневом пуховике с лезущим из дырочек пухом, ножки утепляли свалявшиеся шерстяные гамаши и венчал всё это великолепие старый пуховой платок.
Только через минут десять Шульц, наконец, въехал в тему, понял, в чём дело, и что от него просят.
--Фёдор! – рыдала Алина, размазывая слёзы по хорошенькому бледно-розовому личику. – Дом сгорел: ни одежды, ни денег, ни документов! Ничего не осталось! Годовалый Алёшка на руках, кормить нечем!
--Как ты вышла на меня, подруга?!
--Да кто тебя не знает под воротами этой зоны?! – всхлипнула девушка. – Только не приказывай отдаваться тебе: я повешусь и останется мой ребёночек сиротой.
Шульц-Кувалда сдержал набежавшую слезу, прислонил изуродованную ужасным платком головку Алины к своей мощной груди и тихо прошептал:
--Не бойся, лялечка. Я тебя спасу. Ни о чём не думай. Всё улажено, курочка. Твой благоверный никому не должен. Только не нужен он тебе, был дурак, дураком и умрёт, а тебя из за него когда-нибудь завалят. Когда не будет рядом доброго дяди Феди. Иди с Богом, будь верной и расти своего ребёнка.
Фёдор, Шульц-Кувалда, шептал всё это даже не этой девчонке, в старушечьем прикиде, он шептал тему своему идеалу, несуществующей женщине, которую он любит, и которая ему, Шульцу-Фёдору, верит…

…Когда в допотопной квартирке, что в доме-хрущёвке, по улице Ленина, города Мухоловинска, Алина сняла с себя вещи покойной жены Ивана Васильевича и снова водворила пепельную норку на хрупкие плечики, бывшему оперу звякнула мобила.
--Ну, что, Василич? – уверенно спросил Сеня Уставший. – Шульц-Кувалда действительно оказался очень сентиментальным человеком? Жестокость, беспощадность, и сентиментальность – три самые родные сестрёнки!
--Да, Сеня, ты прав, - отвечал Иван Васильевич. – Это, собственно, я и сам знал, но спросить лишний раз не мешает.

…Вовчик превратился в боксёрскую грушу. Такой измыслил спрос долга Шульц-Кувалда вместо десяти тысяч блоков «Мальборо». Алина была отправлена Васильичем домой, без свидания с любимым.
Бред Питт ожидал провокаций от Штоса, чтобы его убить. Вовчик решал, кого убивать: Штоса или Брэда Питта. Штос подумывал об устранении Брэда Питта, на всякий случай, от греха подальше. Шульц-Кувалда думал, кого «валить» первым на воле по концу срока через тройку «лысаков»-месяцев.
Жизнь шла своим чередом. И для трёх тысяч зэков-строгачей зона была – спичечным коробком, а сами они спичками: только вытряхнись – и тебя спалят, сожгут, словно ничтожную спичечку….

Санёк! Вместе посмеёмся! Благо, хотя бы ты заценил!
А то же... Все ребята, что здесь есть)))... хотя бы ПОЧИТАЛИ, что творится в Том Мире, который им думается ЗНАКОМЫЙ)))))))))))))).
С уважением, с симпатией, со всеми лучшими пожеланиями
Сеня

Блин. Сеня, ты -борщишь . Потертая шкурка гонимого диссидента тебе совсем не идет, имхо.

И тебе не кашлять Сеня.Ну Оболонь так Оболонь,главное не чёрная залуппа.Щас с улыбкой вспомнил,что знавал фраерка с таким навесом-залупа,на Лукьяновке.Ещё тогда думал-упаси господи от такого навеса.Ну не знаю,кого тебе я напомнил.Просто мне лично не понравились некоторые "советы"форумчан.И ладно хоть-бы матёрые акулы меня поучали,а то так рыбы-прилипалы,непонятно в каком окопе перекрывающиеся квакать начинают,как собаки цепные непривязанные.Ты ж понимаешь тебя сходу в красные провокаторы зачислили,а меня в нештатные подпевалы,и маленькие ягнята.И прочие абсурды насчёт яко-бы моего с тобой землячества.и создания неких кланов,(уж не знаю для расшатывания воровских уставов или ещё для чего?),и всё это под маской некого благородства,мол молчи Оболонь мы мол с куя тебя снимаем,а ты и сам не ведаешь куда лезешь.А на щёт крытой.ну посмотрел-бы,но не думаю,что что-то новое для себя открыл-бы.Обнаковенный пацан,выше головы не прыгаю,и под нары лезть не собираюсь.Но для-этого безумного предприятия нам надо обоим грузиться,и наверное через каких-то работников ФСИН решать что-бы оказаться в одном месте,шансы невелики и перспективы не достаточно радужны,так что уж давай лутше как есть в реале,через тырнет!Радует меня и тот факт,что как сам ты говоришь,общение со мной пошло для тебя в пользу.А рассказ Сеня я ж спецом тебе подкинул,ну типа сырого материала.а рассказ пиши канечно.просто предлагаю свою посильную помощь в этом вопросе.Може ещё каких замолодей вспомню для придания красок.История то ведь правдивая и хочется её красиво преподнести.Что-б не слышать воплей типа:недочеловеки обиженные опять бумагу марают.Вобщем всегда готов поучаствовать в кипише.Так что давай исполним,ведь одна голова-хорошо,а две лутше.

Друг Оболонь!
Это тоска меня грузила, и я немного замолодился в предыдущем к тебе посте. Тоска из-за мук творчества. А так, если по-взрослому, то нормальный, адекватный человек всегда поймёт другого человека. К тому, что не обессудь, если я чего-то лишнего в базаре позволил.
Почитал творчество Эдоса. Немного пообщались. Жизнь прекрасна, когда не застёгиваешь шлём на голове - мол, я лучший))) (писатель или идейный последователь чего либо), а смотришь по сторонам и видишь достойных, знающих и умных людей.
И данный сайт - предоставляет хорошую возможность почерпнуть из жизни для себя.
С тобою мы в хороших. Надеюсь, что и другие люди не будут грузиться мыслями, что я "провокатор" и т.д.
Тебе всех благ,
и не прощаемся,
и всем достойным, нормальным людям.
С уважением Сеня

Когда будет дописана полностью моя "Крытая", тогда скажу. Я немного суеверный. Боюсь пугать фарт, в данном случае литературный.
А это для прикола. Дима, пойми, что я уже вырос из узкой темы. Моя "Крытая" - это больше попытка исторического осмысления.
С уважением Сеня
Крытая Ukraine, или академия бухенвальд.
Блатная проза. ХХI век.
Продолжение, часть II.
... Отшумели баталии кровопролитной гражданской войны. Рули ОГПУ вели возню с рулями НКВД. Партийцы вышивали непредсказуемые узоры верховной власти. Идеологи-евреи совейских политических олимпов разделились, и «рассеялись» вокруг новой мощной фигуры генсека-грузина. По Москве и Питеру угомонился разгул бандитского беспредела. Немеряное число разношерстных, обезбашенных мокрушных банд было ликвидировано чисто по-революционному. Звезда нэпмановского процветания уходила с небосклона советского бытия. Фантастическая инфляция, эра "лимонов" и "апельсинов", уходила в прошлое. Новая история, в потугах нищеты, но под флагом виртуальной идеи, набирала ход…
Фрезеровщица 5-го разряда Маша Стойкина добиралась домой после 3-й смены. В юной её голове продолжали шуметь станки, моторы, валы и пасы. Помимо воли девушка мысленно клала и заштановывала в станок болванку в тысячный раз. Этот мысленный образ преследовал её, как иной раз преследуют наше сознание слова и мелодия какой-нибудь пустой песни. Молодая советская работница остановилась и нервно затрясла головою. Из темени подворотни неожиданно выросли два силуэта. В свете яркой летней луны сверкнула финка:
-- Гражданочка, экспроприация материальных ценностей. Без хипежу и в добровольном порядке.
Машу затрясло в нервном припадке. Ещё одна фигура с бутылкой в руке появилась на "подмостках" представления:
-- Вы массовые* или же фраера*?
Силуэты обернулись к спрашивающему:
-- Не мешайте работать, уважаемый. Топайте себе, куда шли.
Под аккомпанемент машиных всхлипываний фигура дружески изрекла:
-- Какая же* это работа, мужчины? Это же смех сквозь слёзы. Кого же вы штурмуете? Ребёнок же отпахал смену на красных за грошики, а вы его хомутаете. Бросьте же это гнусное дело и разойдёмся. Ништяк?
Один силуэт направил финку на непрошеного защитника и зашипел:
-- Кого ты лечишь, агитатор? Рисуй свои колёса в контору Моссельпроса.
-- Так вы свои* или же бакланы*? Почему вы без внимания к моей личности? Я же Графчик Карапет.
-- "Свой" не "свой", а на дороге не стой!
Графчик извлёк из-за пояса браунинг и снова по-дружески, но твердокаменно, заученно сообщил:
-- "Машинка" системы Браунинга образца 1900 года. Калибр - 7.65 мм. Масса без патронов - 615 г.Длина - 163 мм. Емкость магазина - 7 патронов. Прицельная дальность стрельбы - 50 метров.
После рекламы "аргумента" Графчик предложил:
-- Гоп-стопников изволю попросить сейчас же удалиться. Благоволите раствориться. Не дрочите же судьбу.
Грабители исчезли под яростное шипение своего негодования, а Маша бессильно опустилась на корточки и разревелась.
-- Ну-ну, мадемуазель, - присев рядом успокаивал её Графчик, - опасность миновала. Жизнь продолжается. Советское государство крепнет, народ жаждет жить, все увлечены интересной работой, ударничеством, соцсоревнованием, темпами строительства. Забудьте об инциденте. Это частное недоразумение, издержки-пережитки старого строя, наследие махрового империализма.
Маша успокоилась, и устало сказала:
-- Очень, очень вам благодарна. Если бы не вы...
-- Пойдёмте, я провожу вас домой. Меня зовут Лев.
-- Мария, - в свою очередь представилась девушка с природным достоинством.
Графчик Карапет, он же Лев, поправив модный пиджак, колыхнул начатой бутылкой вина:
-- Мария, не расцените превратно мой совет. Однако же... Говорю вам, как психоаналитик, отчасти поклонник Зигмунда Фрейда. У вас неврастения. Случился к тому же стресс. Поэтому вам надобно немного выпить алкоголя. Благоволите. Прямо из горлышка, стаканчика-с нет-с, извольте простить. Прошу покорнейше, красавица.
Маша смутилась, но длительная депрессия и прошедшее "приключение" позволили пренебречь нормами этики. Девушка сделала несколько больших глотков, вино было отменное. Вокруг было немо, сыро, тепло, густо стоял белый туман, смешанный с лунным светом. Ухабистая улочка без единого деревца, ухабистые же тротуары, запыленные, некогда купеческие, дома - всё вдруг стало очень настоящим и вместе таинственным, загадочным и нечто обещающим. Маша посмотрела на Графчика. Не успев разглядеть и оценить правильные черты его лица, встретилась с ним глазами.
Три вещи непостижимы для мудрецов, и четырёх они не могут понять: пути орла на небе, пути змея на скале, пути корабля среди моря и пути мужчины к девице. Графчик пропустил мимо внимания скромный, вернее даже антиизящный, гардероб во главе с шароварами, не успел "цинкануть" конституцию тела, как встретился с зеркалом души. Это был тот миг, известный всем временам и народам, когда двое чувствуют сразу, что они, наконец, встретились. Они ещё ничего не знают, ещё боятся думать о легендарной половинке своей сущности, но уже чувствуют, "подсознательно знают" взаимное влечение друг ко другу. Финал неизвестен, но к нему, даже трагичному, идут миллионы от сотворения мира.
-- Какое всё вокруг настоящее, - улыбнулась Маша своему спасителю.
-- И мы самые настоящие из всего настоящего, - серьёзно подтвердил Графчик.- Весь "цинус" реальности в нас.
Теперь они смутились вдвоём, синхронно. И поняли это взаимное чувство, трепещущее в сердцах. Тайное понимание незримою искрою пронизало их. И Графчик Карапет, известный жиган расейских просторов, некогда гроза нэпманов и удачливый ювелир, маравихер и медвежатник, профессиональный игрок, достойный ученик козырных мастеров-гувернёров и самый молодой пахан уже уничтоженного чекистами кодла, вдруг почувствовал себя кристаллом чистоты к невзрачной девушке-фрезеровщице.
У подъезда машиного дома Графчик галантно поклонился:
-- Вы удостоите меня чести лицезреть вас завтра?
-- Да, конечно, мне, ведь, на работу только в 3-ю смену. Седьмая квартира. Я живу с сестрой. Она вам будет рада.
-- До завтра.
... Ранним утром на Курском вокзале гремел оркестр, всё было облеплено красными транспарантами с лозунгами. Столица отмечала МЮД - Международный юношеский день. Дребезжащий автомобиль отъехал от торжественного шума, проехал по улицам, пёстрым от флагов и портретов, и остановился за кирпичным двухэтажным флигелем одного из неприметных домов. Неухоженный сад мозолил глаза покосившимся забором, вдоль которого вольно росла трава с зарослями лопуха. За рулём старенького механического экипажа марки "Дитрих" восседал Графчик и объяснял двум "громилам" с дореволюционным ещё стажем грубой "работы":
-- "Бобры", наши пациенты, создали два акционерных общества - "Прометей" и "Стройлеспром". В основной капитал не внесли а ни грошика. Надули красных "бронзовыми векселями".
-- Это что же? - поинтересовался тверской громила.
-- Это голимые бумажки-писульки, которые "бобры" чиркали друг дружке. Но затем, в различных отделениях Госбанка по всей стране, по всей советской республике, эти бумажки с огромными суммами учитывались, как настоящие. Усекаете?
-- На манер "куклы"?
-- Где-то аналогия есть, Карась. Вобщем, с этими "куклами"- "бронзовыми векселями" они стали для Госбанка платежеспособными. Сечёте?
-- И назанимали там гору "форсов"? - догадался тверской.
-- Именно. Ссуды.
-- Ну, и резон? - затупил тверской. - Эти "форсы" всё равно в банке. Если ты фалуешь на "экс", то какая разница, чьи "форсы" в банковских "медведях"?
-- Отчего же "экс"? Мы возьмём с них "абиссинский налог". Наложим на них монголо-татарское иго.
Через минуту размышлений угрюмый Карась, ходивший на Сахалинской каторге в "иванах", с сомнением изрёк:
-- Графчик, всё так мудрёно, что макитра не варит, брать на веру отказывается. Мы тебе зачем же?
-- Я же временно безлошадный, корней моих, всю кодлу, лягаши в расход пустили. А одному такая делюга накладна. Вот и высвистал вас, уважаемые, приковаться к правильной стрижке.
"Громилы" переглянулись, без лишних слов приходя к соглашению.
-- Наша доля?
-- Делюга тут хитрая. Хапком одноразовым брать не желаю. Да и мудрёно взять. "Бобры"-то крутятся с производством. Если требовать даже половину, то заартачатся. Дело их рухнет, и тогда им - тюрьма либо бега. Стричь будем понемногу, но регулярно. Будем получать зарплату. С каждой - ваши... ну, скажем, 30 %. Ништяк?
-- Что же ты, Графчик, старых урок в шпановый молодняк переводишь? Во-первых, грязная работа на нас. Опять же, риск. Уважить бы тебе нас надо половиною законной с куражей.
-- Придти и уши потереть нэпманам - это нынче грязная работа? А риск в чём? Не резон им в тюрьму сдаваться. 30 % вам не за работу, а за вашу надёжность и из уважения. Кумекайте. Я сказал слово.
-- И сколько же выйдет из 30 %?
-- Немало. С ровного места. По скокам бегать не надобно. Урки и мурки* здеся не играют в жмурки. Есть резон?
-- По рукам. Едем.
Карась с напарником в одинаковых шёлковых рубахах и парусиновых брюках, в дешёвых сандалетах на босу ногу, бесцеремонно прошли сквозь канцелярию частного учреждения, облаяв по-ходу старшего бухгалтера, инструктора, курьера, кассиршу и регистраторшу.
-- Вся Москва празднует МЮД! А эти окопались тута, на фронте обогащения! Муравьи капитализма!
Перед кабинетом заведующего не в меру прыткий и правильный делопроизводитель получил порцию отборной брани. Дверь начальника шумно отворилась дерзкою ногою одного из наглых визитёров.
-- Не имею чести знать, господа, - поправляя пенсне в золотой оправе, встал из-за огромного дубового стола хозяин частного акционерного общества "Прометей".
-- Товарищи, - угрюмо уточнил Карась и бросил на стол папку от Графчика. - Ознакомьтесь с содержимым.
Лоснящийся от жира директор дрожащими пальцами листал "труды" Графчика. Карась курил "Дели". Немой застыл у дверей. А Графчик созерцал оживлённую суету советских граждан. Мысль о предстоящей встрече с Машей наполняла жизнь смыслом и радостью. Он не думал о шатком своём положении, о неимении достойной профессии и собственного жилья. Беспокойство это растворилось.
Карасю же надоело ожидание, и он полез шмонать по карманам афериста-руководителя.
-- Позвольте, - прошептал тот, истекая потом. - Убедительнейше попрошу…
-- Сопи в две дырочки, буржуй, - отвечал Карась, опустошая карманы пациента. - Радуйся, что мы тебя не отправляем в ОГеПеУ или на погост. В сейфе есть что?
-- Но позвольте, там профсоюзные суммы, мы ожидаем ревизионную комиссию. Так нельзя в конце концов, товарищи. Мы же цивилизованные люди, чёрт возьми.
-- Ша! Ключ от этой старой коробки. Не заставляй меня тратить минуту на возню со шпилькой.
Буржуй, поняв, что имеет дело с неврастениками, вынул из стола ключ:
-- Благоволите.
Карась выбросил из хозяйского портфеля бумаги и определил туда деньги из несгораемого шкафа. Забрав напоследок у буржуя золотые часы с цепочкой, громила подвёл итог:
-- Ежели не хочешь, чтобы твои афёры всплыли прямо на столе у Славика Менжинского, будешь платить указанную сумму ежемесячно. Куда пересылать там нацарапано.
-- Но это баснословная сумма! У меня нет такой возможности, господа!
-- На нет и суда нет, - плюнул на паркетный пол Карась, направляясь к выходу.- Не меня же на Соловки сошлют, а то и к стенке поставят.
-- Скажите вашему начальнику, что мне нужно с ним встретиться! - крикнул вдогонку толстяк, пытаясь быстро высвободить своё большое тело из-за дубового стола.
Карась на миг задержался и снисходительно объяснил:
-- Зачем же? Он всё продумал. Не парь нам мозги. Сумму будешь же платить не сам, а с подельщиком. Пёс знает, сколько, вообще, у тебя их, однодельцев-аферистов. Адью!
Старый "Дитрих" двигался к Марьиной Роще. На "малину", где временно обитали пожилые урки.
-- А ты где же этот драндулет выкопал? - спросил Карась.
-- Выиграл по случаю у ваньки из какого-то треста. Ксивы правильные, автомобиль служебный, в законе.
-- Ушлый ты, Графчик, - с открытой завистью резюмировал Карась.- Мы тоже по случаю прихватили у "бобра" взносы профсоюзные. Твои 30 %.
Графчик остановил машину.
-- Почему мне, а не вам, 30 %?
-- Дак, наша это работёнка! "Шабашка"! Внедоговорная! 30 % вам, Графчик, не за работу, а за вашу надёжность и из уважения, - ухмыльнулся Карась.
-- А то что, ежели бы вы так крутанулись в другом месте, то были бы в каталажке? Это как же?
-- Крутились и бывали, - отрезал Карась.- Берёшь свою долю или отказываешься в пользу бедных?
-- Давайте.
Деньги из портфеля поделились, и компаньоны расстались. До срока уплаты "бобром" налога, до следующего дня. Графчик понял, что прокололся на выборе алчных партнёров. И демонстративно не стал напрягать ради них выигранного железного коня: на "малину" урки пошли пешком.
Графчик давно стал гражданином страны Уркагании и посему физически не мог отказаться от представления "миру" своего "подвига". Подмостками "театра" стал пустырь, облюбованный нынешним летом миграционною шпаною. Здесь ежедневно «праздновался» свой, "подземный" МЮД. Средняя полоса России и Малороссия, Кавказ и Крым, Подмосковье и Питер, Калуга и Тверь, Елец и Ростов, Одесса и Киев et cetera - чьих только уроженцев не было в этой трёхсотенной ораве. Состав менялся ежедневно и ежечасно, кто-то за неудачные хапки-скачки этапировался на Соловки или в Усть-Сысольские пустоши, а кто-то более осторожный или удачливый ехал на юга, и наоборот. Здесь Графчик был центровым жиганом, кумиром и героем легенд. Дикая толпа приветствовала воплями появление дребезжащего автомобиля. "Лучше бы из шпанки этой выбрал партнёров", - мимоходом подумал рэкетир по случаю. А советский "двор чудес" гудел восторгом. Сборище сие было не менее живописно, нежели какой-либо курень в запорожской вольнице на днепровских островах. Футболки-шнуровки, брюки-архиширочайший клёш, рубахи моднейшего покроя и рваные майки, грязные босые ноги и сверкающие лакированные туфли с острыми и квадратными носками, галифе с кожаными вставками и узкие брючки в знаменитую полосочку, летние шикарные пиджаки и драповые френчи, редко алели даже вишнёвые галстухи между бабочек на голых немытых шеях et cetera - всё это смешалось в буйной свободолюбивой толпе, на три четверти состоящей из беспризорников. На старом матраце лежал древний леапёрд*, некогда известный вор, профи-маравихер, а ныне полностью раздетый, грязный, постоянно пьяный деградант роду людского. Мерзкие закопчённые его гениталии были открыты солнечным лучам. Но никто не обращал внимания на этот живой ещё и позорный символ, символ конца преступной стези, закономерного финиша дистанции жизненного воровского марафона.
В этот раз Графчику было не суждено спеть хвастливую арию. Толпа была чем-то взбудоражена, людское море было близко к шторму. "Ходоки" перебивали друг друга, что-то доказывали, кричали, божились, пока Графчик не выстрелил из браунинга в небо. Сразу наступила тишина и было слышно эхо от выстрела. Малолетняя шпанка бросилась врассыпную по мановению пальца дерзкого стрелка. Кому-то же надо было цинковать шухер, дабы не было "пожара".
Самые опытные, идейные и отчаянные расселись вокруг тлеющего костра во главе с центровым жиганом. Аудитория, удавом в несколько колец, расселась вокруг сиюминутного наикозырнейшего кагала. Образованный Графчик чувствовал себя Соломоном и Цезарем в одном лице, тщеславие кружило голову, как несколько стаканов хорошего вина.
Первым выступил джентльмен удачи лет 25-30, при пиджаке и трости с серебряным набалдашником:
-- В этой кодле гопстопкомитетов ты, Графчик, держишь масть. То бишь, я и моя шобла не могём не уважить твоё авторитетное жиганское мнение. Дело же такого рода. Гонят нас с усех майданов, не дают "мандату" на нашу честную воровскую работу, натравливают малолеток, да ещё и долю требуют с праведных трудов. Воровские "наркомы" объявились! Мыслимо ли такое среди порядочных людей? Рассуди!
В миг поднялся гвалт и крик. Толпа беспризорников готова была разорвать джентльмена удачи с изысканною тростью.
-- Ша! - рявкнул Графчик. - Кто же отвечает за предъяву?
Встал мощный, жилистый парень в рваной тельняшке и в брюках клёш на босу ногу:
-- Я.
-- Человек правду сказал?
-- Да.
-- Ну, и основание твоих репрессий?
-- Щёголь этот, пижон жуковатый, Васька юзовский - знакомый мой по Соловках, по 9-й роте. Я обыграл там с десяток вшивок*. А играли под ответ*. Время тикало, а "ответа" не было. Чтоб не стать "заигранными"* люмпики дешёвые упросили получить "заветным"*. Ну, я и получил. Не ставить же их на одну ступеньку с лягашами. А Васька в роте масть держал, пятеро амбалов гарантировали. Васька узнал про "заветное", предъявил мене, "проветрил мозги" мене со своими амбалами так, шо до сих пор они маются на плохую погоду. А потом экспроприировал мною полученное и вернул вшивкам. Мыслимо ли? И хочет теперь спокойной жизни. А возврат не хочет сделать?
Графчик повернулся к Ваське, и тот сказал:
-- Цыган забыл добавить, что вшивкам "проветрили мозги" точно так, как и ему.
-- Этого я не видел, да и что это меняет, - отвечал Цыган.
Толпа молча жаждала последнего вердикта, и Графчик умышленно тянул упоительный момент своего могущества. Он прикурил "Дели", протянул сигареты оппонентам, пустил по кругу специально приготовленные пачки сигарет, и многозначительно затягивался табачным дымом. Тщеславие вибрировало от молчаливого ожидания босоты. Наконец, центровой жиган громогласно, торжественно изрёк:
-- Вася юзовский прав!
И толпа взревела бушующим морем, теперь готовая порвать уже Цыгана и присных. Их схватили.
-- Ша!!!- взревел Графчик.- Отпустить!
"Судья" теперь обратился лично к "осужденному", но, конечно, для ушей аудитории:
-- Цыган, сын преступного мира должен быть благородным. Нужно было получить со вшивок не "заветным". Нужно было хорошенько "вправить мозги" тем вахлакам. Отчего же их сразу лягавыми делать? А как же благородство? У тебя же вместо уважения закона жаба проснулась. Вот почему Вася прав. И каждый, уважающий закон, должен так поступать…Пусть он теперь "получит" с тебя столько, сколько пожелает!
Цыган, играя желваками на скулах, держал руки по швам. Так предписывал неписаный закон. Вася отвесил "проигравшему процесс" звонкую пощёчину и объявил "городу и миру":
-- Получено!
______________

массовые* или же фраера*- профессионалы или непрофессионалы.
же*- слово, всплывавшее «в моду» в разные эпохи страны Уркагании.
свои* или же бакланы*- ведущие воровскую, преступную жизнь или просто хулиганы.
леапёрд*- опустившийся деградант из воров.
вшивок*- неавторитетных.
под ответ*- в долг.
"заветным"*- постельными принадлежностями. Проиграть их считалось позором.
"заигранными"*- лишёнными всякого человеческого права в преступной среде.
мурки*- работники МУРа.


Рождение «подземного ордена». Часть 3-я "Крытой", уже опубликованная (как и предыдущие главы) по Украине.
...На Лубянке, после краткого tete-a-tete с заместителем председателя ОГПУ СССР, петлял с мандатами на все случаи жизни неприметный, молодой ещё человек в добротном костюме из шерсти лучших английских овец. Взгляд его был умён и проницателен, а манеры скромны и даже услужливы. Звонки же насчёт его protégé по неведомой паутине шли к большим товарищам - Вячеславу Менжинскому, Рыкову и Енукидзе, и ещё невесть кому от закулисных исторических лиц. Почти отошедший от государственных дел больной Пред чекистов звонил своему заму, Генрих же Ягода звякал далее вниз по вертикали. Параллельно Рыков и Енукидзе тоже кому-то звонили, пока неприметный, молодой ещё человек не встретился, наконец, с новым наркомом внутренних дел РСФСР. При чём Владимир батькович Толмачёв чётко не представлял, от обилия звонков, кто перед ним, то ли куратор от чекистов, то ли некто из дипломатического корпуса. А услыхав из уст гостя имя-отчество председателя Северо-Кавказского крайисполкома, замом которого он был 4 года, народный комиссар поспешил разрешить проблему. Но таковая была столь ничтожна, что Толмачёв даже рассмеялся. И вскоре неприметный, молодой ещё человек, натянув piens-nes, спокойно штудировал архивы в отдельном кабинете. Автоматически листая сведения о разных шопенфиллерах, шниферах, ювелирах et cetera, человек думал о самом себе, о своём месте в жизни и о смысле бытия. А он страшно устал от проживания в двух комнатах квартиры на Пречистенке, потому что жить приходилось с мамой-психопаткой, с сестрой и братом, юными полу-психопатами и эгоцентристами. Он устал от своей фиктивной полу-работы в подотделе конторы OGPU, от экономии, от неимения возможности завести собственную семью по неимению личной жилплощади, от собственной ничтожности в суетном море. Вот, великие мира сего принимают звонки насчёт protege его идейки. Но это лишь ироническая фикция, дьявольски тонкая насмешка над системой ценностей советской республики. А он лишь полу-орудие насмешки, не более. С надеждой на какие-то призрачные дивиденды в будущем! Авось, там, в заоблачном верху, как-то оценят его логику, его инициативу в создании Проекта, что-то сунут пешке шахматной игры. Ага, вот, кажется, то, что нужно. Графчик Карапет, он же: Лейба Бронштейн, Лев Бронский, Александр Ловкий. Интеллект должен иметь место, раз он выходец не из деклассированной среды. Так, где же он нынче бывает? Неприметный, молодой ещё человек подумал, могут сработать такие рычаги, что всю московскую уголовщину в течении суток определят по камерам. Даром, что милиция погрязла во взяточничестве. И только лишь для мелочи, нужной в создании его призрачного проекта - узнать, где можно просто встретиться с Графчиком!
.... С Графчиком же в этот час можно было встретиться у подножия трёхэтажного дома, в седьмой квартире которого проживала Маша Стойкина. Десяток беспризорников расставили по комнатам десяток ваз с цветами и транспортировались опять в своё измерение, шиковать на подаренные рублики и петь хвалебные оды жигану. Влюблённые же вышли в свет, где практический Графчик первым делом выкружил для Маши освобождение от работы по причине гипертонии 2-й степени. Стоило это недорого, на уровне благодарности беспризорникам. Знакомый фармазон лепил бумажки с печатями похлеще госучреждений. Восторженный Графчик хотел прикупить своей мадемуазель гардеробчик, но этот порыв разбился о глыбу идейного воспитания Маши. Они гуляли по городу, Театральный проезд, Неглинный и Лубянка брызгали лучами, выли сигналами, клубились пылью и красными транспарантами, но влюблённые были заняты друг другом. Жиган оказался самым внимательным слушателем девушки за всю её жизнь. А жизнь была искурочена гражданской войной. Голод, холод, страх, смерть близких, белые, красные et cetera. Сейчас же, благодаря революционности брата, у них с сестрой аж две комнаты в кв. № 7. И нудная, однообразная, постылая, изнуряющая серостью, работа на заводе. И одиночество, вакуум, усталость, хандра, тоска, тревога, подспудный страх.
-- Да, - комментировал Графчик, - жить винтиком ради будущего блага кого-то - это абсурд.
Маша тревожно всмотрелась в философа и задумчиво сказала:
-- Но, извиняюсь, я не могу признать существующий советский строй абсурдом.
-- И не надо, ибо всякая власть от Бога. Так говорит Писание. Значит это не абсурд, а Божий промысел.
-- Но я... материалистка... атеистка...
-- Ну, тогда твой бог - Ленин или Сталин, или, вообще, ВКП(б). Спроси у них, как сделать свою жизнь прекрасной. Впрочем, зачем спрашивать? Читай тезисы или руководства к действию. Но это потом, а сейчас давайте жить настоящим. Пойдёмьте-ка лучше подкрепим-с наши организмы хлебом насущным. Я приглашаю.
Тем временем, по подвальным застенкам NKVD уже проводилась лёгкая "пробивка" на предмет досуга Графчика Карапета. Идейная шпана только смеялась на такие вопросы, бормоча про Елисейские поля да Эйфелеву башню. Но во все времена и во всех народах её величество Зависть давала мотивацию миллионам поступков. А тут делов-то, капнуть парочкой названий! Нашлись нищие урки и голодные жиганы, назвали частные и общепитовские заведения, где Графчик щедрою рукою, с грамотных куражей, их же и угощал. Неприметный, молодой ещё человек в добротном костюме из шерсти лучших английских овец, поправляя piens-nes, спокойно принимал звонки, надмеваясь тем, что лишь он один в курсе ажиотажа. Впрочем, и ажиотажа-то не было, а просто рабочие будни для сирых энкавэдэшных муравьишек, не ведающих о чём речь.
... Когда они проходили старый зал и приостановились в дверях нового, выбирая где поуютней сесть, оглядывая столы, покрытые белоснежными тугими скатертями, неприметный, молодой ещё человек радостно сверкнул взором сквозь piens-nes.
-- Лев, к чему эта роскошь? - шёпотом спросила фрезеровщица. - Мне не по себе, уйдёмте.
Но к паре уже подплыл сияющий чистотой и любезностью распорядитель и сделал скромный и изысканный жест в дальний угол, к круглому столу перед полукруглым диваном. Графчик уверенно сказал официанту:
-- Василий, как обычно, но без водки. Шампанского, пожалуйста.
Через минуту появились фужеры, белый и потный от холода ушат с шампанским, розовая семга, смугло-телесный балык, оранжевый квадрат честера, чёрная блестящая глыба паюсной икры et cetera.
-- И это у нас, в РСФСР? - прошептала Маша. – Я, дитя революции, поражена. Я в шоке.
-- Да, - шёпотом же подтвердил Графчик.- Здесь пьют и кушают избранники советского строя.
-- А как же равенство, братство, солидарность?
Официант принёс уже четвёртый ушат с шампанским, когда Графчик понял, какое получает огромное удовлетворение от общения с образованной фрезеровщицей. Они говорили про устройство вселенной, древние цивилизации, про фараонов и цезарей, реформаторов и католиков, Коминтерн и якобинцев, про киевскую Русь и чёрную магию, - души переплетались в диалоге. К их круглому столу подошёл человек в piens-nes и поклонился:
-- Яков Дольский, честь имею. Простите, но ваш диалог дошёл до моих ушей. И хотел бы услышать ваши мнения, ну хотя бы, про орден тамплиеров и про иезуитов.
-- Лев Бронский. Это вы про Игнатия Лойолу и всяких там рыцарей?
-- Ну, сие только верхушка айсберга. Я, вообще, хотел бы коснуться роли тайных организаций в мировой истории. Позволите присесть?
-- Окажите честь. Пожалуйста. Изволите водочки?
-- Я уже распорядился. С вашего позволения.
И на столе появились рюмки и бутылки с разноцветными водками.
-- Мадемуазель не возражает? - спросил Дольский, чокаясь рюмкой с Графчиком.
-- Помилуйте, - улыбнулась Маша, раскрепощённая шампанским и заинтересованная темой беседы.
Под эйфорию в меру принимаемого алкоголя мозги трепетали от могущества древних орденов, таинственных их уставов, влиятельных агентов при королевских дворах и правительствах. Дольский разгорячился, встал и громко доказывал Графчику:
-- Возможно ли народным массам спокойно, без соревнования, рассудить, управиться с делами страны, которые не могут смешиваться с личными интересами? Это не мыслимо! А возможно ли управление народом аппаратом, саморазрушающимся партийными раздорами, возбуждаемыми погонею за властью и почестями? Возможно, но только под страхом террора. А управление ли это в смысле народного блага?
Между тем, народу прибывало в центровом ресторане, и Графчик тронул оратора за рукав:
-- Милейший, ГеПеЮ не дремлет.
Дольский не обратил внимания на предостережение и по-менторски продолжил:
-- Это прелюдия, а суть в том, что для любой страны либо организации нужен план, план управления. Но таковой, разбитый на несколько частей, сколько голов в толпе, либо в правительстве, либо в партии, теряет цельность, становится непонятным и неисполнимым!
У Маши в голове всё перепуталось, трудно было осмыслить излагаемое. Превалировали страх и тревога. Философствования перешли в крамолу. Но смещения в партийных верхах - не раздоры ли?
За соседним столиком подозрительно зашушукались советские избранники от цеха "придворных" литераторов. Перед ними всплыл распорядитель:
-- Не извольте беспокоиться. Они-с друг Дзержинского. И сейчас тоже-с при департаменте.
Один, самый скромный и чужой в компании, набрался смелости и подошёл к оратору:
-- Мне кажется, что есть всегда одна голова при составлении разных планов управления.
-- Неужели? - с интересом спросил Дольский. - Чья же она, светлая?
-- Сатаны.
Дольский расхохотался и спросил:
-- Каким же вы его представляете?
-- Сын погибели многолик. В Писании о нём упоминается, как о царе Сидона, в описательном смысле. Мол, красота совершенства, утренняя заря и так далее. Впоследствии, думаю, он подыстаскался даже внешне. В связи с постоянными интригами мирового масштаба.
-- А вы, прошу прощения, не писатель?
-- К несчастью. Но мои произведения не востребуются, хотя я принял советскую власть, как данность. Вот, открытое письмо на имя товарища Енукидзе написал, секретаря ЦИК СССР. О противопоставлении революционного процесса великой эволюции.
-- Давно написали?
-- Весной.
-- И ещё живы-с? Вы счастливчик, однако-с. Ну, хорошо, найдёте меня, я дам координаты, дадите прочесть ваши наброски про сатану, и, если это истинное творчество, то я распоряжусь, чтобы вы имели кусок хлеба в этой стране. За свободу же творчества, конечно, распорядиться я не в силах - больно хлопотно, как вы сами понимаете-с.
Графчик навострил уши на такое заявление. С кем свела судьба? Чёрт их разберёт, этих советских! Ведь, кто же здесь подумает, что он сам - жиган? Дольский же вручал писателю визитку, что-то объяснял, советские избранники от цеха "придворных" литераторов завистливо косились и язвительно шептались, а Лев и Мария не отрывали друг от друга глаз.
-- Да-с, Лев батькович, - отпустил Дольский мастера пера, - и вот о чём я мечтаю. Эх, создал бы я сам какой-нибудь тайный "орден"! Да негде материал нынче сыскать! Идея "равенства, братства и свободы", идея утопическая, монополизирована. Миллионы идут в коммунизм, прозябают ради светлого будущего. Белая гвардия, эсеры там, эсдеки и прочие - себя исчерпали. А почему? Нету материала-народа, чтобы уши развешивать на их пропаганду. Миллионы ушей повернулись к другому рупору. А сейчас и вовсе эти миллионы, наевшись передряг и крови, определены в жёсткое стойло. Негде народ сыскать для моего "ОРДЕНА"! А как бы славно было создать тайную, многотысячную организацию! Почувствовать себя верховным жрецом Амона-Ра, закулисным, но могущественным понтификом! Это ли не великий смысл жизни! Сплотить идеей тысячи людей! Как вы считаете?
-- Да, Яша, тайный гопстопкомитет в тысячи рыл - это нечто. Но и правда, где же сейчас в стране советов найти столько даже не инакомыслящих людей, а людей инакодействующих, да ещё под флагом одной идеи?
-- Только в одной текучей прослойке общества. В зыбком песке "сословия", профессионально живущего вне официального закона. Главное, идея налицо - идея противупоставления закону государства. Без политической платформы. Орден квалифицированного криминалитета. С уставом, со своим законом, со своею атрибутикой, с жёсткими рамками. Тем паче, что профессиональным преступникам дальше будет тяжелее.
-- Отчего же?
-- Не будьте младенцем, Лев. Вы, что, не видите, к чему идёт советская власть? Только террор ей поможет. Соловки - только начало, при чём - комичное. Полу-лагерь, полу-воля. Тысячи люмпенов выпускают под всякие даты, потому что негде их держать и нечем же кормить. Но скоро будет иначе. И уже началось. Это я вам говорю, соратник железного Феликса. Уже сейчас в трудовых колониях, в изоляторах особого назначения, в придурочных переходных домах, в дом-заках и прочих рабских резервациях - под 2.000.000 людишек. Не знали, уважаемые? Кстати, цифры лучше держать в тайне. Для вас лучше. Мне плевать.
Влюблённые удивлённо переглянулись.
-- Помимо Соловков уже функционирует группа лагерей особого назначения ОГПУ с центром в Усть-Сысольске. Но уже намечена более глобальная программа. Вся российская пустошь будет "возделываться"рабами. Римская империя не пляшет. По причине прироста с веками народонаселения. Именно поэтому профессиональным преступникам нужно сплотиться, чтобы как-то протянуть свою никчемную жизнь в лагерной стране, стране рабства. Но это возможно лишь при одном фантастическом условии, что в преступном мире сыщется одна гениальная голова, которая подаст великую идею. Это нереально.
Маша сосредоточилась на созерцании задумавшегося Льва. А тот летал в олимпийских высотах, строя прожекты союзного масштаба. Он уже мнил себя Наполеоном и Чингисханом, Карлом Великим и Вильгельмом Завоевателем. Дольский встал и протянул Графчику визитку:
-- Благодарю за общение. Вот, моя визитная карточка. Мало ли? Разрешите откланяться.
... Между тем, земля незаметно летела со скоростью 30 км в секунду. Планета летела по кругу в 1 миллиард километров. И сколько этих кругов было сделано, знал точно лишь Небесный Творец этого движения. Советская республика двигалась по курсу строительства коммунизма, а Графчик Карапет слал во все концы страны "устные послания" посредством идейного молодняка и лично искал известных, авторитетных и уважаемых уркаганов, тянувших "слободской" срок жизни по-разному. Ему самому казалось, что он производит глобальное движение, он весь кипел в работе. Но вся эта глобальность была, конечно, каплей в многомиллионном океане населения. Как бы там ни было, но скоро самый идейный, предприимчивый и авантюрный криминалитет подтягивался на Большую Сходку. Лишь сходки легендарных воров, промышлявших при царском режиме на кавказской железной дороге и собиравших авантюристов с других маршрутов, могли как-то равняться нынешнему сходняку. Но масштабы и цели нынешнего были, несомненно, обширнее, и эта грандиозность таилась в мозгах Графчика Карапета.
...Скорый поезд Москва-Севастополь остановился на маленькой станции за Подольском. Давно наступили сумерки, но на западе, за станцией, за чернеющими лесистыми полями, всё ещё мертвенно светила долгая летняя московская заря. Из вагона первого класса вышли четверо в широких белых брюках, в белых рубахах, в белых же просторных пиджаках, с увесистыми чемоданами в руках, и обозрели скучную местность. На станции было пустынно. Через рельсы переходил железнодорожный работник с красным фонарём. Вдруг чёртиком из табакерки нарисовался шпанёнок в кепке:
-- Же?* (Воровской пароль тех лет).
-- Жужу,*- иронически улыбнулся один из четвёрки.
И без лишних "порожняков" компания двинулась за провожатым. Четверть часа пути прошли в молчании. "Жужу" поставил чемодан на дорогу, сел на него, достал золотой портсигар и спросил:
-- Может, покурим?
Портсигар, маякнув серебряной балериной с глазками-изумрудами, был по-свойски протянут и шпанёнку, который с благоговением вынул оттуда папиросу. После первой же хозяйской затяжки он раскашлялся, а компания лениво рассмеялась. Шпанёнок сквозь слёзы затянулся ещё, уже еле-еле, и взглянул на гостей. Они же передавали по-кругу одну папиросу.
-- Ты, малый, - между прочим вспомнили за "сусанина", - много-то не кури. "Сплющит" к чертям. Табачок из братского чуркестана.
Малый затушил папиросу, спрятал чуркестанского бекаса в карман и услышал равномерный скрип дергача и полёт стрекозы. Процессия после допинга двинулась дальше.
-- А, что, людей-то много уже подтянулось? - спросил обладатель золотого портсигара.
-- До сотни, наверно. Не считая полуцвет.
-- Интересно же глянуть на нонешний цвет.
Через километров пять, уже рядом с огромной дачной усадьбой, первый, кто им попался навстречу, был ростовский урка, спавший на самой середине дороги в пьяном угаре, раскинув руки и ноги. Не обратив никакого внимания на тело процессия проследовала за большой, в русском дачном стиле, неухоженный дом, прошла через некое подобие сада, и оказалась на берегу озера, заросшего кугой и кувшинками. Десяток костров освещали темень.
-- О! Из Одестов делегация! - кто-то узнал прибывших и встал. - Какие люди! Ты ли это, Ефимка? Жив, курилка! Не стареют мастера мутузки!
Обладатель золотого портсигара крепко обнялся с приветствующим, и повернулся на огни:
-- Наш поклон честным людям!
Одесситов, знаменитую в узких кругах команду шулеров, а по-совместительству и налётчиков, и карманно-квартирных воров, усадили на одеяла возле одного из костров. Графчик опёрся на плечо щеголеватого брюнета, сверкающего серебряным набалдашником трости, и встал с речью:
-- Уважаемые, пришло время спасать нашу веру от красной масти и фрайерского "барахла". Босоту трюмят в кичи вагонами. А "дешевло" пакуют составами! И любой задрыпаный шпанюк-портяночник лезет в центровые, собрав вокруг "хоровод" таких же опарышей, такой же гнусной шелупени. Наблатыкаются по-верхам и "гондольера заправляют" кому ни попадя, закон поганят и не оказывают должного почтения порядочным уркачам. Есть у кого слово грамотное?
Сходняк зашевелился, заволновался. Разные авантюристы собрались сюда. Были "гетманы", "иваны", "волки"(Главари банд на воле и каторге) et cetera, держащие в повиновении банды и бандочки. Эти надеялись подмять под себя разношерстные "бражки". Были "аристократы", работающие мастерством рук своих и не нуждающиеся в "пристяжи". Такие надеялись точно на упорядочение в классификации преступной фауны. Были и "дармовые", но с солидным стажем, уркаганы, не имеющие в активе крупных, да и малых тоже, изобретательных дел, перебивающиеся разными кражами, не брезгуя и грабежами при удачной оказии. Таких было большинство и надежда их была на "золотой фонд НКВД", на молодую поросль преступного древа. Да, и влиться в фартовую "бражку" на правах "родичей", пусть под козырным, более удачливым паханом, было бы для них неплохо. Были и идейные "жиганы", типа Графчика Карапета, чувствующие, что у них "всё впереди", изобилующие молодыми силами, телесным и отчасти душевным здоровьем. Они желали "перевернуть мир", жаждали "справедливости" и "всякого благородства". Все они смутно догадывались, для чего собирают сходку. Но только сейчас Графчик чётко конкретизировал интуитивные неоформленные образы. И сходняк зашевелился, заволновался и прорезался громкими речами.
Аргумент Графчика истерически подтвердили множественными случаями разложения шпанской среды в "местах, не столь отдалённых". Карточные долги не платятся, и получить их нет возможности - проигравший идёт жаловаться командиру. Проигрываются "вплоть до жопы", в буквальном смысле. И некому пресечь такой позор, потому что мир "своих" разбавляется "вшивками" и фраерами, которые не боятся плевать на закон. А сволочь фрайерская встречается довольно матёрая, прошедшая горнило гражданской войны, имевшая членство в кровавых беспредельных бандах. С первых лагерей Усть-Сысольских пустынь уже дошли первые весточки, как "мелочёвка фальцованная" лезет в бригадиры и щемит достойных блатных, живших в законе ещё до революции. На воле же чудят ещё хлеще. Не считаются с авторитетами, заводят лягашей на репрессии, и страдают порядочные, не схваченные за руку, но "пакуемые" за старые заслуги, для "профилактики".
Долго ещё, до глубокой ночи, преступный цвет "жевал" свои проблемы. Всю ночь на западе небо было зеленоватое, прозрачное, и где-то в неясной дали, на горизонте, всё тлел и тлел странный полусвет. Собрание же было неуправляемо, собрались авторитеты, не признающие никого, кроме самих себя. Эти люди признавали лишь одно право, природное право силы. Здесь же не было силы, способной грубо всех покорить. И потому рвали глотки, что-то доказывали, что-то вспоминали, но напрочь потеряли нить смыла собрания. Графчик с Васей юзовским плюнули, и молча смотрели на бестолково бушующее море.
Чего только не вспомнили старые уркачи. Вспомнили Хитров рынок; подлых "каинов", держащих его в своих руках; известных воров-ювелиров, после крутых дел вошедших в долю с каинами (Барыгами, скупщиками краденого) и заимевших свои ряды на майдане, ущемлявших нещадно потом своих же собратьев-воров, не таких, правда, удачливых, куражных. Старый тверской маравихер Гвоздь вспоминал:
-- Раз в жизни выпала невиданная удача, грамотно потянул покупочку, как обычно. А в лопатнике-то не просто форсы, а куча "слёз"! Был же, как водится, на гастролях. И махнул в златоглавую, на Хитром рынке искать обеспеченную старость за камушки-то. Что же вы думаете? Кинули "каины" меня, как последнего порчака зелёного. Ведь, по-сути, они там масть держали, а наш брат в тюрьму стучался ежедневно. А "свои", ювелиры-то обкапиталившиеся, мазу потянули за каинов, когда я хипеж поднял. Мои "слёзы"- брюлики базаром опустили до бутылочного стекла! Эх, люди, люди - хрен на блюде.
И так каждый лез в дебри своих воспоминаний, давних и посвежее. Пока, наконец, не захрапели, кто где. В полдень малолетняя шпана, человек сорок, подтянувшаяся с разными урками, суетилась в приготовлении пищи. Уркаганы старой закалки, с простым нравом, приняли в суете активное участие. А дело было хлопотное - грамотно "замочить" приобретённых Графчиком боровов и заготовить для жратвы. Пока кто-то занимался свинами, кто-то ещё спал, кто-то похмелялся et cetera, "делегация из Одестов" гоняла по кругу первую "хитрую" папиросу. Рядом оказался бывалый питерский карманник преклонного возраста, Чубчик. Прошедший десятки тюрем, тяжкие этапы и сахалинскую каторгу, он привык повелевать. И он скривился:
-- Негоже, молодняк, марафеты-опиумы употреблять, негоже. Вы бы отошли, а? Чтобы мне не нюхать вашу дрянь.
Одесситы ошарашенно переглянулись и отвечал обладатель золотого портсигара:
-- Меня кличут Золотым Пулемётом. Не парь мозги и иди нюхай возле костра свинину. Покеда я добрый.
-- Чаво? - вспыхнул Чубчик.
Уже вокруг нарисовались любопытствующие. Команда Золотого Пулемёта блаженно, в предвкушении игры, в предвкушении вибрационного ажиотажа нервов, улыбалась. Один сподобился на ответ:
-- Уважаемый, у тебя же голова седая, а ты - "чаво". Или канай свижину нюхать, либо каждый из нас имеет проиграть "косарь" советских рубликов. Меня кличут Бухгальтером Шансов.
-- А я - "Мастёвый Вольт"*! - осклабился другой.- Плачу, как граф, а получаю, как разбойник.
-- А я - "Штундист"*! - заржал третий. - "Библию" штундирую с голодного детства.
По этике неписаного закона отступать от игры Чубчику было нельзя. Доказывать кому куда отходить - было просто глупо. Но случилась "амбиция". Отказаться от игры было равносильно тому, чтобы поджав хвост идти "нюхать свижину". Чубчик был взбешён, а одесситы улыбались.
-- Игра есть? - буднично, но хищно спросил Золотой Пулемёт.
-- Есть! - рыкнул Чубчик.
"Мастёвый Вольт" проворно открыл чемодан и выудил из десятков новых колод одну для игры.
-- Э, не угадали! - взревел Чубчик. - Я вам не порчак полуголодный! "Фишки" ваши стопудово меченые! У самого есть при себе такие! Давай на стороне "рамки" возьмём!
-- Да, ты сперва укажи, где мой "бой" колотый, а потом войдот подымай.
Зрителей уже прибыло и вышло мнение:
-- Да, вы у Графчика возьмите "стирки". Он, как ни крути, нас принимает. Он и честную катку обеспечит.
В Одессе и Москве "погоняла"-кликухи четвёрки были известны каждому шпанёнку. Это были игроки, которые не играют, а исполняют, то есть наверняка выигрывают.
Доставленная колода врезалась в руках Ефима концом в конец, "по-свойски", мастерски.
-- В стос желаете?
-- Идёт.
-- Повторяю, имею проиграть "косарь". Вы под что изволите шпилить? Не могу же я, как человек благородный, судьбу честного урки ломать. Вдруг человеку нечем интерес подкрепить?
Чубчик в злобе маякнул пачкой мятых денег из всех карманов, на траве раскинулось одеяло, и игра началась. Через несколько минут Чубчик заорал вне себя:
-- За кого ты меня кнацаешь, паскуда? Ты, что же, меня "даром", "на бога" берёшь (обманываешь)?!
Чубчик было полез драться, но его настойчиво тормознули. Ефим холодно спросил:
-- Укажи в чём мой "шанс"(шулерский приём), любезный? На горло брать не нужно.
Чубчик глянул на корешка, перед этим его толкнувшего ногою. Тот не выдержал:
-- Да, номер ваш старый...
Но договорить он не успел, его уже жестоко "рихтовали" компаньоны Ефима. По этике и морали неписаного закона.
-- Негоже лезть в чужую игру, - констатировал свершившийся факт расправы Ефим Золотой Пулемёт, специально применив не "мульку" своих собственных новаторских изобретений, а известный широким кругам играющих "пятерик", приём иллюзии тасовки карт.
Чубчик же "высвистал" себе бутылку вина, и публика поняла, что он "продуется в трубу", потеряв интерес к неравной баталии. Шпана же во все уши слушала подошедшего к разделываемым тушам Штундиста:
-- Когда Ефим узнал, как высоко поднялся в Одессе Мишка Япончик, то он из Ярославля приканал прямо на Дерибасовскую. Нужно заметить, Мишка Япончик - был человек порядочный, чтил закон, игру уважал, сам знал немало "шансов". Трое суток в кабаке на Дерибасовской шёл большой шпилаж, лоб в лоб. Япончик продул столько, что был вынужден взять Ефима в долю с налогов, которые получал с "бобров". Даром, что у него на подхвате была орава громил. Да, теперича и "бобров"(богатых коммерсантов) революция сожрала, и Мишку красные в "деревянный бушлат" одели, и Дерибасовская сдохла напрочь.
...Уже стемнело, когда дебаты закончились, и провозглашалась новая "конституция" страны Уркагании.
-- Отныне масть держат только крещённые! А крестить может только сходка!
-- Кто есть крещённый - урка или жиган? Крещённый - есть вор в законе!
-- На Гуталинщика (И.В. Сталина, государственную власть) спину гнуть крещённый не могёт ни при каком раскладе!
-- Крещённому тюрьма - мать родна! Другой семьи у него нема! Иначе - ссучится!
-- Ежели меж крещёнными закусь, то правило ставит только сходка крещённых!
-- Не марать руки кровью ради грошей! Крещённый мокрушником быть не может!
Этот пункт во всю глотку орали и те, чьи руки были по локоть в крови - с пару десятков заново родившихся, крещённых в воровской вере, путляли по дорогам гражданской в нехилых батьках-атаманах, в матёрых бандюгах-разбойниках на больших и малых, городских и просёлочных, дорогах.
-- С лягавыми не якшаться раз на раз! Никаких дел крещённый не может иметь с лягавым!
-- Крещённый должен быть кристаллом для шпаны! Учить "ремеслу", чтобы не было дармовых (неумелых)!
-- Кто из полуцвета поднимет хвост на крещённого - тот нехай "заворачивает хвоста".
-- У крещённых один атаман - сходка!
В разгар законодательного процесса подошла команда одесских шулеров, за ними некто из уркачей-жиганов тянули упирающегося Чубчика. Золотой Пулемёт уведомил "верховный синедрион", нахально надыбавший власть "крестить":
-- Уважаемые, игра - это святое. Причина задержки нашей - свята. Чубчик попал наличными мелочишку, а потом попал "под ответ", до полуночи. Он, стало быть, надеется, что кто-то из вас уплатит за него. Ежели охотников нет, то я согласный, чтобы свой долг урка уплатил своей жизнью.
Настала тишина. Кто-то спросил:
-- Какой же долг? Всё-таки, день такой знаменательный...
-- Сто "косарей"! - гордо провозгласил Ефим.
В тишине Ефим взял слово:
-- Для крещённых ещё один пунктик должен быть железным - не играть, когда не имеешь чем платить. Крещённый - не вшивка, он не может быть заигранным. Если человек играет на "ура", заранее зная, что платить нечем, то разве это человек? Нет, это не человек, это гнус, это животное, способное на любую подлость, на любое предательство.
Сходка дала громогласное согласие. А проснувшийся ростовский урка подвёл резюме:
-- У Чубчика же сейчас два варианта. Либо позорно сдохнуть гнусом, либо достойно умереть истинным вором в законе.
-- Братцы!- завыл проигравший. - Простите, братцы! Не вынуждайте меня, дурака, на смертный грех! Самогубцы в ад идут, братцы!
"Верховный синедрион" угрожающе и презрительно зашипел сотней жал:
-- Про ад вспомнил, терпигорец контрправедный!
-- Кто тебя вынуждает, гнусь? Кинем ща грошик и судьба укажет, кому тебя к "балдохе" отправлять!
-- Умри по-людски, Чубчик!
-- Не жалоби, паскуда! Жалость к "дэмону" унижает блатного!
Чубчик сник и проскулил:
-- Дайте "волыну", "пером" полоснуть себя нету сил.
-- Нету тебе веры, - отвечал Ефим. - Вдруг в меня шмальнёшь? Пацаны, дайте уркагану финку и ройте яму в ритме польки! Могёт быть, что нынче воры в законе увидят первую смерть своего брата.
Пожилому урке бросили к ногам нож, и все отошли от приговорённого, как от прокажённого. "Колизей" молча ожидал исход внутренней борьбы "гладиатора". Не перед глазами, а где-то внутри у преступника вдруг очень отчётливо проявилась большая, освещённая предосенним солнцем комната, его сухой блеск над косогором, видным в окно. Он очень ясно ощутил себя ребёнком. Последний луч одиноко краснел в углу на паркете, меж высоких ножек старинного столика. В этот миг, инстинктивно надеясь обмануть судьбу, Чубчик квалифицированно вскрыл себе сонную артерию. Мерзкий и жуткий хрип стал последним гимном ничтожной жизни.
...Так Чубчик питерский умер первым из крещённых воров в законе. По старинному блатному обычаю в безымянную могилу положили евонный "молитвенник"*, финский нож кустарной работы и непочатую бутылку водки московского ликёро-водочного завода "Красный Октябрь"...

1. »Же», «жужу»* - слово «же» было модным в воровской среде, в определённых регионах Российской империи, ещё до октябрьского переворота. Его «мода» всплывала и в пору Советского Союза. Вплоть до настоящего времени. Может употребляться как глагол, междометие и существительное. Слово «же» во все времена приобретает смысл в зависимости от контекста и от конкретной обстановки. «Жужу»- производное от «же».
2. »Гетманы», «иваны» и «волки»* - предводители, главари и лидеры банд, криминальных группировок, воровских кланов.
3. Подлые Каины* - скупщики краденого, вышедшие из блатных, из мира преступного, воровского.
4. Ты что меня даром на бога берёшь* - ты меня считаешь за ДИЛЕТАНТА, непрофессионала, ЛОХА?
5. В чём мой шанс* - какой мой шулерский приём? «Шанс» - шулерский приём в карточной игре. Таковых насчитывается – 62, из простейших.
6. Мулька* - уникальное слово блатной фени, дожившее из словаря прошлого века. Означает много, от «шанса» до хитрого, обманного действия в реальной жизни.
7. Пятерик*- тонкий шулерский приём в любой карточной игре, известный всем профессионалам карточной игры.
8. Бобры*- состоятельные люди.
9. Гуталинщик*- известное, очень популярное до шестидесятых годов прошлого века определение (заочная кличка) И.В. Сталина в уголовных кругах.
10. Дармовые*- непрофессионалы, дилетанты. В истинно преступных кругах именно этим термином определяют неумелых «коллег», не называя их «лохами».

Дмитрий! Вот пожалуйста - худлитература.
Часть 4. Крытая, или академия бухенвальд.
Примечание - имена в маляве воровской придуманые. Чтобы не было разборок по этапам. Ок?
... «Спец»-хата № 6 N-ского централа заворожено "втыкала" в услышанное. Происходившее три четверти века тому назад казалось гораздо проще и понятнее, чем сегодняшнее жутко-фантасмагорическое действо. Что и выразил словами Юра Таганрогский:
-- Да, бродяга, красиво излагаешь. Но, не обессудь, я должен завтра передать маляву ворам. Вернее, одному из них - Зазе Мексиканцу. В одиночку, в "лютый спец" строгого режима. И, что будет после этой малявы - я не берусь предсказывать.
-- А что же страшного? Кстати, такого вора я не знаю, - задумчиво говорил Lex. - Да, и не слышал на воле за козырных законников, чалящихся на этой крытке. И готов "повенчаться с курносой", если правокачки будут не в мою пользу. Сколько той жизни? Но, по-ходу, ты переправишь не одну маляву, и даже не 14, по числу Воров, а по всем хатам крытки, всем достойным бродягам и не только воровским, но и порядочным мужикам.
-- А разве может порядочный мужик быть не воровским?
-- А что такое - порядочность в застенках?
Таганрогский задумался, обдумывая свой ответ. А тема была глобальна. Наконец, он ответил:
-- Порядочность в застенках вообще - это быть врагом мусоров. Вторая заповедь - ставить интересы братвы выше своих собственных. А братва, особенно на крытой, сугубо воровская. И повторяю вопрос: разве может порядочный мужик быть не воровским?
-- Что же, здесь на крытке, разве мыслимо, чтобы кто-либо не уделял внимания воровскому общаку?
-- Ну, это да. Все уделяют внимание.
-- Что же, здесь на крытке, ты знаешь друзей мусорских из контингента?
-- Знаю! Это не то, что друзья мусоров, это выродки, которые хуже мусоров! Целая хата нелюдей! Никто не знает, сколько их там. Это прэсс-хата. Жуть для всех, от блатных до никаких.
-- Прэсс-хата - это понятно, - не удивился нисколько Lex. - В других хатах есть друзья мусоров?
-- Они могут быть только зашифрованные, иначе бы их просто убили: это крытая.
-- Вот, ты сам же и ответил на свой вопрос. Раз есть мужики, которые чтят общак и не пашут на мусоров, то почему они не могут быть порядочными?
-- Что же, не спорю. Но не в моих силах завтра перегнать твои малявы в таком количестве. Хаты крытой не связываются "паутиной"*, "кони" здеся не скачут. "Кабуры" не пробьёшь с таким гестаповским режимом, как тут. Через "дючку" в параше тоже ничего не передать - внизу салоеды парятся. Можно, конечно, оставить малявы в нычках рабочей хаты, но кто и когда оттуда их возьмёт - неизвестно. Остаются только "ноги", мусорские почтальоны. Но все они строго под "фюрером". Понятно, что за "вазелин" перегоняют почту, через цензуру "фюрера". То есть, все твои воззвания лягут на стол кума. И, что будет?
-- Плевать, - вздохнул Lex, и начал приготовления к созданию манифестов.
-- Так, а как же сейчас насчёт колоды карт, ножа и бутылки водки?
Lex закрыл глаза и обхватил ладонью лоб, потом печально рассказал:
-- Это было шесть лет тому назад, в Москве. Я через Отарика утряс вопрос насчёт Ваганьковского кладбища, и три "икаруса" с сотней "точил"- "тарантасов", от "меринов" до задрыпаных "жиг-копеек", пхнули туда через центровые улицы златоглавой. Мы провожали старого крещённого Вора в законе, который тянул с честью свой воровской крест в лагерях целую четверть века. Писсо был избранник судьбы. Тысячи законников погибли в бесславии и забвении. А он умер в почёте и славе. Правда, от рака горла. И я лично, по старинному блатному обычаю, положил в гроб "рамки", заточку и пузырь белой. Братва московская, из Тбилиси и Кутаиси, из Харькова и Запорожья, из Ростова и Одессы почтила человека и после смерти, как почитала при жизни. Братва, движущаяся по воровским стезям.
... Всю ночь Lex писал весть "городу и миру", а утром, "на завтрак", весть сама пришла из "города и мира". Из неведомых измерений, из таинственных легендарных глубин воровской справедливости.
"Братва! Мир нашему общему Дому! П.В.С.М.*!
Мусора совершили невиданный произвол. Фадей ждановский, честный бродяга, брошен по мусорскому беспределу в прэсс-хату. Объявляю сухую голодовку, пока бродягу не освободят.
С уважением Вор Чингиз. Воры - Заза Мексиканец, Чуваш, Карандаш, Гиви Шрам, Щенок – подписываются под объявой."
Едва Таганрогский дочитал воззвание, как Lex высказал своё мнение:
-- Почему же только не жрать - не пить? Живого же человека приговорили. Тут нужно "юшкой" умываться, а не брюхо своё щемить.
-- Воры сказали своё слово, - с почтением сказал центровой бродяга хаты.
Lex же сел перед "крышкой гроба", оголил живот и начал деловито первый хирургический надрез поверх старого шрама с комментарием:
-- Мусора должны явственно понять, что если не выполнить требование, то будет на крытой столько трупов, сколько здесь есть истинных воров и настоящих бродяг. Только так можно чего-то добиться, остальное же - мёртвому припарки. Порядочные мужики подписываются под голодовкой, а цвет вскрывает себя.
Уже вор обнажил свои кишки, придерживая их собственными же руками, а Паша решал, кем же быть. Таганрогский & company сделали себе жестокие надрезы от запястий до локтевых сгибов. Саня Рэк, заехавший с Вором и Пашей, повторил "хирургию" местной бродяжни. И Пашу осенило, что если сейчас не вскрыть себя, то его потом "сожрут", ведь, он провёл всю ночь на месте Бродяги. И студент сел рядом с Вором, заметив, что от его операции гораздо меньше крови, чем у вскрывающих свои руки.
-- Лекс, укажи, как грамотно вскрывать "мамон".
Крутая движуха началась, когда вскрывшихся волокли вместо рабочей хаты на санчасть. Лекса яростно били дубинками, а он держал свои драгоценные внутренности и в пол-силы кричал:
-- Шестая хата вскрылась! Бродяги, умывайтесь юшкой! Иначе все будем в прэсс-хате!
Паша держал свои кишки и удивлялся, как можно орать в таком состоянии. Саня Рэк помог оратору:
-- На крытку заехал вор Лекс! Он объявил умыться кровью!
Рэка ударами повалили на пол и "прессовали" до почернения. Таганрогский & company хрипели во все двери:
-- Бродягам вскрываться! Мужикам голодать! Фадея из прэсс-хаты!
Запыхавшийся фюрер гасил воззвания:
-- Заткнуться, твари! Молчать!
Однако, яд уже просочился в гробы-камеры. Крики были услышаны, и самым бывалым арестантам, а именно второкрытникам, стало понятно, что настал час выяснения "ху" есть "ху" на бухенвальде. Крики были приглушенные и отдалённые, смысл их был мало понятен, и, вообще, всё, что творилось на коридоре, было нереальным и далёким от будничной жизни. Но, однако же, были арестанты со знаменитыми крестами с центром на солнечном сплетении*, которые смекнули, что к чему. Были такие, что очень ясно осознали: если не поддержать кровопусканием этих бедовых бродяг во главе с "незарегистрированным" вором в законе, то у кричащих есть реальная перспектива скончаться под маркой суицида, от потери крови. И из этих осознающих сразу образовались две категории. Каждая категория внутри себя пожала плечами: ну и хрен с ними, бедолагами. Но первая категория боялась последующего вердикта Воров в законе. Ведь, разве мыслимо, чтобы без них, без Воров в законе, да ещё здесь на "бухенвальде", могли происходить такие "движения"? Вторая же категория вдруг представила самих себя на месте несчастных. Тысячелетие отсиженных сроков вдруг не прогнулось бесхребетностью, а наоборот выгнулось хребтом спасения своих шкур. Ведь, и, правда, что все здесь, на крытой академии, боялись всего от страха попасть в прэсс-хату. И кровь полилась по "спецам" N-ского централа. "Первопроходцев кровопускания", наглушняк отпрэссованных, приволокли в "санчасть" крытой, в полу-кабинет местного майора медицинской службы. Но скоро выяснилось, что в камере не хватит места для всех "доноров" Идеи.
Начался лихорадочный "келеш" погонов с вопросом а-ля Чернышевский - что делать? Но вариантов не было других, кроме как определять многие десятки вскрывшихся крытников в "медпенаты" СИЗО. Благо, что, как в старые добрые времена, ЧП на крытке N-ского централа оставалось тайной за семью печатями. Но яд воровской идеологии был вреден, нельзя выпускать джинна из бутылки-академии.
.... Фадей ждановский тоже слышал в коридоре возню с призывами и бил ногами в дверь камеры. А суперпалач крытки, Zol'dat, только посмеивался и кивал головою. Он был обнажён по пояс, для пущей жути. Огромное, выхоленное, блестящее, бледно-розовое тело с резко выступающими буграми твёрдых, как дерево, мускулов, внушало знание безысходности при одной лишь мысли о схватке с ним. Zol'dat вздохнул, глядя на агонию бродяги, и, сонно покосившись на свою левую руку, согнул её, отчего выше сгиба под тонкой кожей, надувая и растягивая её, вырос и прокатился к плечу большой и упругий шар, величиной с детскую голову.
-- Не скоблись в дверь - это бесполезно. Представь, что Страшный Суд для тебя уже начался.
Фадей внял совету и осмотрелся. Со всех углов хаты на него безучастно взирали безжизненные персонажи из Нового Завета и из сочинений отцов церкви православной. Все иконы были затейливо инкрустированы и блестели позолотой.
-- Стой в сенцах. Не двигайся с места. Чтобы суд не начался раньше времени. Я прямо таки патологически не выношу общение с такими отбросами, как пресловутые воры и бродяги. Не нужно меня раздражать. Итак, мне сказали, что ты - ждановский? Леонид Быков, "маэстро", твой земляк?
-- Да, - отвечал Фадей, поняв свою участь и мысленно пытаясь с нею смириться.
-- На тебе нет "печати власти". Через меня много людей прошло, воров в законе, самозванцев, бродяг, воровских мужиков и прочих. Редко кто сюда попадал без этой "печати".
-- Что за печать? - ровно спросил Фадей, боясь излишне "буксовать" и чрезмерно наглеть.
-- Печать клинического стремления к лидерству. Это заложено с рождения. Только глянешь на человечка и сразу ясно, есть ли у него эта печать. Ну, ладно, у тебя есть право на исповедь перед уходом в иное качество существования. Немного тут людишек-то исповедовалось, немного. А, ведь, это не просто исповедь - это возможность протянуть жизнь в привычном качестве.
Приговорённый задумался. Потом сказал:
-- Зачем ломать комедию? Делай своё дело. Ты не бог. Я не знаю, как исповедоваться. Да ещё и перед тобою. Грехи, что ли, свои перечислять? Сейчас это просто смешно. Да и толку?
Теперь задумался Zol'dat. Потом сказал:
-- А ты отчасти прав. Или я забрехался. Просто я тебе дарю время. Расскажи про себя. Какой толк? Надежда. Только сам понимаешь, что я в лёт хаваю, где правда, а где лажа.
-- Тогда, знаменитый Зольдат, скажи, кто ты сам. Потому что с ворами я говорю по одному, с ментами по другому, с прочими же тем языком, который им приемлем.
-- Ты прямо-таки чуть не Апостол Павел!- саркастически заметил Zol'dat.- Может, напоследок ты хочешь выудить какую-нибудь тайну обо мне? Чтобы потом отомстить? Никто не знает, когда я освобождаюсь и куда. Ну, ладно, я - солдат справедливости, ликвидатор нечисти преступной. Верующий. Только не надо мне чесать гриву про "не убий" и в таком роде. Всякая власть от Бога. Я выполняю распоряжения власти.
-- Раз такое дело, то разрешите присесть. В ногах-то правды нет.
-- Базару нет. Сразу предупреждаю, если услышу бред дэбильный или... вобщем если меня подкумарит, то тебе не повезло.
Бродяга оглядел прэсс-хатовскую кодлу, ничем не отличающуюся от других кодляков крытки. Те же масти-татуировки, в том числе сугубо воровские, те же многочисленные фиксы в пастях, те же чёрные круги под беспощадными змеиными глазами. Камера же была уникальна. Помимо других отличительных черт в глаза бросались два сверкающих тренажёра для мускульных упражнений. Да, нехило здесь Zol'dat устроился. Кому тюрьма, а кому мать родна. И воры в законе нервно курят по одиночкам.
... И к одному из них, Чингизу, лично нанёс визит фюрер со свитою.
-- Ты, что же, зверь покрученный? От рук отбился?
-- Чито?
-- Кровь в хатах пролилась! Фадей тебе так дорог? Берите подонка и на перековку к Зольдату!
Вор кинулся в ноги к фюреру:
-- За чито, началнык? За чито?
-- За смуту, которую по хатам пустил! - фюрер подошвой сапога пнул узника в лицо.- "Отворовался", откороновался, зверёныш! В прэсс-хату!
-- Ни я, началнык! Я тока пиредал маляву! Билят буду! Пироверь!
Фюрер задумался, вор стоял на коленях, свита равнодушно ожидала решений.
... По бухенвальду шла пробивка, кто же замутил кровавую смуту. Медик, среднего возраста человек, в дорогих очках с золотой оправой, перематывал "доноров" идеи, весело балагурил, уверенно перепоручал перевязку со словами:
-- Спасение утопающих - дело рук самих утопающих. Баба с возу – кобыле легче.
Время капало, кипеж успокаивался, и Lex заметил:
-- Где же воры, законные-коронованные? Где же ревнители понятий, хранители идеи?
В маленькой хате набилось до тридцати бродяг, свободного места не было ни на децал. Все уши слышали замечание незнакомца. Но никто не решился на какое-либо мнение. Ведь, каждое слово могло лишить чести и достоинства, если не жизни. Да, и на что покусился незнакомец? На что он намекает? Прошла уж целая эпоха с легендарного момента, родившего фразеологизм - вор в законе. Разрушилась империя, давшая жизнь этому фразеологизму. Ушла с лица земли та противоречивая "раса", с гордостью носившая выдуманный "титул". Но ушедших к "балдохе" преступных законников, романтических психопатов и благородных неврастеников, роднил с нынешним преступным классом один великий инстинкт - инстинкт стадности, присущий человеку в борьбе за жизнь. Стадность предполагает вожаков, лидеров, вождей. Отказаться от них - значит оказаться в одиночестве, а одному не выжить. Время уничтожило первоначальное "сословие", именовавшее себя ворами в законе, с их экспансивным менталитетом и знаменитым языком-"феней" - орудием производства. Но времени не подвластно уничтожать человеческие инстинкты. Вот почему даже в украинских тюрьмах-лагерях, где воров в законе - что "зебров на Чукотке", вовсю гуляют легенды и рассказы о ворах. Ведь, даже в "красных" заведениях трепыхаются людишки-узники в тенетах-отголосках понятий, пусть переиначенных, но пришедших с незапамятных времён из умершей давно и переродившейся воровской среды.
-- Ты, бродяга, за метлой следи, - мрачно заметил Лексу один из тех, кто удостаивался "благодати" от воров, в виде краткосрочных "курортов" в их одиночки под аккомпанемент наркотической эйфории. И под «добро» гестаповской масти бухенвальда – фюрера.
За Лекса отвечал Саня Рэк:
-- Слово сказал Лекс, коронованный вор в законе. Он первый умылся "юшкой" за бродягу ждановского.
Таганрогский & company подтвердили аргумент. Но "облагодетельствованный" хищник сказал:
-- Воры ещё должны подтвердить, в законе он или сухарь.
Это была аксиома. Между тем, студент пенитенциария решил повысить уровень образования:
-- А скажи, Лекс, правда ли, что когда-то ворам в законе предписывалось регулярно "ходить на зону"?
Lex оглядел "накрахмаленные уши" и начал негромкую речь.

Приветствую, Сеня!
Да, на форуме есть несколько человек, знакомых со всем лично, не понаслышке. Достойные люди. У них, разумеется, есть свое мнение. Обоснованное. Более или менее в каждом отдельном случае ))
Но ведь Дёмин, Зугумов, Пономарев, Леви, Демочка, Уставший - это люди, принявшие решение поделиться своим опытом и наблюдениями в литературной форме. По разным причинам.
Они писатели. Их произведения - литература. Литература бывает "в жанре соцреализма" и "реализма" )) В реальной, не придуманной жизни бывает всякое. И если в книге приведен некий демонюга, философ или чисто п... дабол, рассуждающие о том или ином качестве Вора, Идеи, Хода, Пути, в том числе и критикуя эти понятия - это ж не значит, что автор - пропагандист всего гадского на земле. Это тоже надо знать. Ведь, как бывает с правильными - я где-то знаю, где-то догадываюсь. А со змеями - мне нравиться узнавать различные гнилые заходы, способы их разрамсить, обдумать этот негатив и принять к сведению. Я не негативщик, чернушник. Нет. Имею мнение - знай прихваты врагов своих. Знай примеры достойных поступков - для принятия себе в образец.
И книга - ещё один способ в жизни (из многих прочих) почерпнуть знаний и поучиться на чужих ошибках.
Успехов!
Саня.

не слушай никого СЕНЯ,мол,творчество твое это не то.ты лучшый в своем роде,это факт.пиши дальше!!!!

Санёк! Сердечно благодарю за моральную поддержку!
Оно знаешь, как по Библии, - искуснейшие предстанут перед царями. Это так, конечно))), близко к тексту, сказал царь Соломон. Считается очень мудрым человеком до сих пор.
Саня, я надеюсь, что моя следующая вещь будет именно супер. И я очень рад, что есть человек... Нет, неправильно. Правильно будет так - Человек. Который своей поддержкой и рекомендациями подвинул меня к тому, что дописываю вещь, и знаю - это будет Вещь. Не исключаю, что это такая вещь, что и Воры прочитают, и вполне позволят себе пообщаться со мною. Не в кипиш дела))). Хорошее настроение у меня.
Саня, ещё раз благодарю за внимание и поддержку,
с уважением Сеня

Михаил! Дорогой незримый друг! Благодарю сердечно за поддержку моральную!
Ты говоришь кратко, но "чухаю" - это у тебя от чистого сердца! Конечно, мне приятно! Конечно я буду благодарен!
У меня сейчас дописывается Вещь именно Литературная. Классная! И как бы там кто-то что-то мне не говорил с данного Форума... Я благодарю судьбу, что есть возможность работать за компом, петлять по инету. И набрести))) на этот сайт. Нашёлся Человек, который своей поддержкой и рекомендациями успокоил мой "творческий полёт". Как успокоил? Я проанализировал с ним своё общение, и теперь знаю - моя вещь - будет стоящая. Классное настроение.
Миша, благодарю тебя по-человечески за твою поддержку моральную.
С уважением Сеня

Здорово пишешь, Сеня)

Сеня. Мне тоже нравится твое творчество, но оно не для всех, не для коньюктурного рынка, продаваемой литературы. Денег не жди, может после смерти, не дай Бог, чтобы это произошло с тобой скоро. Одно могу сказать, ты не нормальный (Так же как и я. Но, не имею права и не хочу примазываться к великим).

Володя! Рад тебя приветствовать!
Сердечно тебя благодарю за положительный отзыв.
Деньги - и пыль))), и грязь))), но при этом и - жизнь(!), и кровь.
Когда я писал свои вещи, то, конечно, о деньгах не думал. У меня было Суперуединение. Собственно, я был в одиночной камере))). И просто исполнял вещи))).
С уважением и симпатией к тебе
Сеня

Рад Вас приветствовать, дорогой герр Доктор!
От всего сердца, от всей души благодарю Вас за положительный отклик. Совершенствование - беспредельно! Лучшие мои вещи ещё не написаны. Я "вышел" из мясорубки постсовковой пенитенциарной системы. И я захотел сказать объективное, честное слово в Мир Информации!
Не прощаемся,
с уважением Сеня

Господин Доктор! Я настолько, иной раз))), вхожу в мир собственного сочинительства... что мне неохота вникать в нюансы компобщения. К чему сие? Всё просто))) Пишите мне сюда - [email protected]
Так мне будет легче.
Ещё раз - благодарю Вас за положительный отзыв, и за внимание.
С уважением Сеня

Сеня, привет. А как ты относишся к таким писателям?

Vladimirkapi'
@@@@)))""""ничто, и все - в сравнении с ничем, а значит, нечто среднее между всем и ничем. Бесконечно далекий от целей и начал того, что скрыто в непроглядной дали, человек равным образом не способен понять, откуда он пришел, понять бесконечное, которое поглотит его... """"
Рад Приветствовать, тебя, Володя!
"""""""""Человек не должен довольствоваться животным бытием, но и воображать себя ангелом негоже. Поэтому того, кто возносится, следует спустить с небес, а того, кто себя недооценивает, - приободрить.***
Володя, дорогой незримый Друг!
Разбирать весь трывок мне совершенно не хочется. Если не хочется))), то в силу объективных причин))).
Насчёт первого абзаца. Звучит - супер и красиво. Но только - звучит. Ясная песня))), человек не способен "всего этого понять"))). Ибо тогда это был бы нечеловек))). К этому присовокуплю, что...Не слышало того ухо человеческое, не видел глаз, и не "чухало"))) сердце человеческое".... Избранным и верным уготовано, то, что философу - недостижимо. Кратко. Но по сути.
Ангелом себя воображать))). Это - нонсенс. Ангелы - духи служебные. Человек - выше. А кто - возносится))) - тот сам и опустится(даже в неверующем реале))) ), а того, кто себя недооценивает... Вовчик! Ну, вдумайся в эту фразу! ПО каким критериям себя недооценивает??? Блаженны нищие духом. Всякий человек, любой, нормальный верующий, понимает, что он - ... Приободрять? Да! Но как? Долгая тема для беседы. И не со мною. А с современными пророками. Которые весьма далеки от суетной власти))), от скипетров, "корон" на голове и фоток с президентами)))
С уважением Сеня

Вынесено из раздела "Философия".

Рай и ад гермафродита.
… С высоты вороньего полёта тюрьма виделась буквой Е. С пропылённой улицы Ленина-Ульянова, что невдалеке от железнодорожного вокзала города Симферополь, узилище казалось обыденным, ничем не примечательным, серым, в три этажа, зданием. Украинская воля стонала и выла, от нехватки рабочих мест и денег. А крымский острог превратился в жуткий «коммерческий ларёк» под названием «Купи – продай». Сервис предоставлял всё – от наркотической эйфории до оргазма. Красная масть приказала долго жить, демократия улыбалась акульей пастью…
… Женская камера симферопольского СИЗО жила своею обычной жизнью. Десять квадратных метров – были жизненным пространством, местом обитания для двенадцати женщин. За бортом «острожного ковчега» стояло знойное крымское лето. Стиснутый бетонный метраж пропитался смесью миазмов женского пота и несвежих рыбных консервов.
… Она плавала в собственном поту. Ей казалось, что плавает она и в поту остальных одиннадцати женских немытых тел. Молодая женщина напрочь разуверилась уже и в жизни, и в людях, и ничего хорошего от будущего выхватить не надеялась. Но душе её было еще более мерзко, чем телу. Катерину, так звали молодую женщину, подставил и предал её любимый муж, отец её двухгодовалой дочери. Душевные страдания Катерины удесятерялись тем, что этот негодяй и «винтовой»* наркоман «квартировался» неподалёку, буквально в двухстах метрах, по периметру буквы Е, – в мужском отделении симферопольской тюрьмы. И квартировался весьма неплохо – ел пищу с воли и пил коньяк, курил «Мальборо» и кололся «винтом», в своё лишь только эгоцентрическое удовольствие. Потому что родной братец мужа был – настоящий, не «плюшевый» и не игрушечный, Наркобарон, «карманный» последователь колумбийского Пабло Эскобара, «чалившийся» здесь же неподалёку, в соседней камере-хате.
А муж отказался от Катерины, отбросил, как пустую сигаретную пачку. Сказал по этапу, что никогда не любил её, и использовал только как удобное прикрытие, а в дальнейшем и драгдилершу*. Мало того, что использовал, да еще и присадил Катю, красавицу, комсомолку, спортсменку и отличницу на Винт. Винтовой она была целый год до того, как села. И ещё год Катерина сходила с ума в камере. За арестантский год тяга «винта» приказала долго жить. Так что, еще больше чем тело и душа в то лето плавились Катины мозги. Полностью расторможенное либидо вопело и требовало своего, но увы… Что бы там ни говорили о женских камерах, но даже «милой подруги» у Кати не было и не намечалось. Пока что её на плаву поддерживало врождённое отвращение и неприятие лесбийской любви.
Хотелось всё равно какого мужчину, но лишь бы только мужчину. Хотелось так, что ЛОМИЛО СЛЕВА В САМОМ НИЗУ И МУТИЛОСЬ В МОЗГАХ.
Как-то Катя вызвалась прошвырнуться и вылизать шваброй коридоры, чтобы пустить пыль в глаза очередной комиссии. Как только изголодавшаяся по мужской ласке молодая женщина осталась на несколько минут без присмотра, она отшвырнула швабру и ворвалась в коридор мужского отделения и просовывала свою шикарную большую грудь в кормушки камерных дверей (открытые окошки, через которые дают еду арестантам), и кричала, истерично хохоча: «Целуйте, мальчики, меня скорее! Сосите, милые, меня сильнее!»….
Своей статью, бесшабашной силой и наглостью Катюха выбилась во вторые Мисс, после сорокатрёхлетней матёрой бабищи, рецидивистки-карманницы, Жучки №1 этой камеры-хаты. Поэтому и смогла она оттереть остальных зэчек от совершенно необъяснимого нового обитателя их камеры.
… В один из летних дней охранники втолкнули его в камеру. МУЖЧИНА! И дверь захлопнулась! Он застыл с растерянным видом на пороге камеры….
Все молодые и не очень молодые, здоровые и совсем нездоровые самки пожирали его глазами. Казалось, слышится чавканье. Молодой мужчина! Татарин с аккуратными чертами лица и среднего роста. Но что-то в нём было несуразное. Невзирая на жару, их
новый сосед был одет в свободный синий вязаный свитер длиной ниже бёдер. Но всё-таки даже уродливый свитер не помешал Катерине рассмотреть совсем немужские округлые бёдра парня. Но было совсем не до этого. Главное - мужское, заросшее кустистой рыжеватой щетиной лицо. МУЖСКОЕ ЛИЦО! Уже от одного только этого вида у Кати ухнул вниз живота раскалённый твёрдый ком. Парня из камеры всё не выводили…
Наконец молодой мужчина застенчиво проговорил: «Девочки, я извиняюсь, где мне можно устроиться? Куда положить-то скатку-матрац?» Катя подскочила, схватила парня за влажную вялую ручку и отбуксировала к своей коечке-наре. «Вот, надо мной свободно. Кидай туда свой матрац. Будь как дома, устраивайся поудобней».
У главной жучки камеры Райки-карманницы хищно сузились глаза и зло скрипнули зубы. Но момент был упущен. Наглая гладкая молодуха шустро подхватила картинку-кобелька и завладела его вниманием. Но ничего, Райкин фарт ещё придёт! Но пока бабище оставалось только в злобе переступать ногами…
Шли тягучие минуты. Паренёк обустроил свой сидельческий одр и потерянным воробышком пристроился на своей наре над Катей. Молодая женщина прикоснулась-погладила его по ноге.
-- Ну, что, застыл, как неродной? Слетай ко мне, пообщаемся.
Паренёк неуклюже сверзился со своей верхотуры прямо под ноги Катерины. Та ласково подхватила его и усадила рядом с собой.
-- Ну, что ты менжуешься? Давай, что ли, познакомимся!
-- Конечно, конечно! Меня зовут Айнур.
-- Какое у тебя имя красивое! А я -- Катюша! Ты откуда сюда такой красивый попал?
-- Из Грушёвки.
-- А я из Севастополя, города блядей и бескозырок, - улыбнулась Катя. - Не спрашиваю за что ты здесь. Интереснее ПОЧЕМУ ТЫ В ЖЕНСКОЙ КАМЕРЕ? Что за чудеса? Да не трясись ты, ничего тебе здесь не грозит. Иди спать, Айнур, и забудь пока обо всём.
Айнур спал двенадцать часов подряд. Пропустил завтрак и обед. Катя заботливо приберегла для него еду.
А по женской камере вовсю жужжали базары-разговоры. «За каким к нам мужчина и что можно с него выкружить? А хорошенький-то какой!»
Но Катерина заявила на самчика свои права вице-жучки хаты:
- Девочки! Дайте человеку «отойти-отдуплиться». Потом уж разберёмся.

РАЙ ГЕРМАФРОДИТА.
Ужин прошёл. На камеру сползла душная ночь. Уже само присутствие молодого самца над Катериной будоражило её плоть. Айнур сходил в дальний угол к санузлу, причем помочился, как пронаблюдала Катя, не стоя, а сидя. Пожурчал несколько минут краником, споласкивался, наверное, вернулся, и собрался было вскарабкаться к себе, наверх. Но Катюша тормознула аккуратиста.
- Посиди со мной, Айнурчик! Что-то девушке сегодня так одиноко…
Парень нерешительно пристроился рядом. Катя перешла в наступление. Ее не смутили одиннадцать пар ушей-локаторов, выставленных в темноте. Истомившаяся женщина огладила трясущимися руками своего гостя по плечам и бокам, и жарко прошептала:
- Котик! А тебе не жарко так, в свитере? Покажи, что ты там такого секретного прячешь, что я ещё не видела?
Она помогла избавиться от свитера потерявшему дар речи парню. И потеряла дар речи сама. Под свитером обнаружилась вполне полновесная грудь второго размера. Айнур пугливо вздрогнул и застонал от бесцеремонного прикосновения.
Как же так?! Как же такое может быть?! Жадная ручка Катюши спустилась и наткнулась на то, что матушка-природа в здравом уме и трезвой памяти ну никак не могла пристроить ниже женственного торса. Это что-то было одарено выше среднего, и аж выпрыгивало из руки от готовности к любви. Тут уже пришла очередь застонать для Катерины.
- Мальчик мой, потрогай меня, сейчас потрогай! Я уже так давно без мужчины… Ведь, ты же мужчина? Да?
Айнур лишь только что-то промычал-всхлипнул в ответ. Его обе руки не вместили даже одну Катину грудь. Мокрые губы потыкались в шею, спустились пониже, отыскали крупный сосок. Дальше всё потонуло в горячей дури. Парень был неутомим…. То Катю до самого предела заполняло изнутри, то она сама исступленно, остервенело ласкала губами свой подарок. Естественно, кроме фаллоса. Хотя, Катя не была никогда идейной пацанкой, впрочем, как и остальные узницы. Но тюрьма есть тюрьма.
Только когда, спустя несколько часов, с её мозгов немного рассеялся душный дурман, Катя более тщательно исследовала тело своего молодого любовника. И под его напряженным дружком обнаружила истекающую соками горячую щёлочку. Тут же оторопело вытащила палец и отдёрнула руку. Вскочила, больно задев коленями бёдра Айнура.
-- Это что у тебя там такое под петушком? Курочка? – выдохнула Катя.
-- Катя! Да, я сам не знаю. Потому до тебя только и дрочил. Я это никому никогда не показывал. Но я чувствую себя мужчиной! Я мужчина!!!
Айнур ненадолго замолчал. Слышалось только его прерывистое дыхание.
-- Хотя, знаешь, Катя, иногда сиськи болят, и тогда там, внизу кровь бывает. И хочется, очень хочется, чтобы у меня, там под членом, в той щёлочке что-то было ещё внутри. Что-то, от чего мне станет очень хорошо. Я до тебя был мальчиком. Ещё не с кем не был. Только сам себя и ласкал. Очень редко. Никто не знает, что у меня там такое ниже члена -- ни мама, ни папа. Но сказали по секрету, что в нашем роду такое изредка встречается, а болтали, что и в нашем селе были такие же, как я. Только Пушкин слегка заикнулся о таких, как я. Доктор сказал, чтобы я никому не показывал и не рассказывал. А то задразнят и замучают.
Катя была женщиной образованной и довольно широких взглядов. Рассказанного Айнуром ей хватило, дабы понять, что жизнь-злодейка вместе с судьбой-индейкой умудрились столкнуть Катю с редчайшим генетическим отклонением – полным гермафродитом. Сыном Гермеса и Афродиты. В официальных документах был упомянут лишь один подобный случай. Где-то за океаном в середине ХХ века. Мог и отдаваться мужчинам, как женщина-проститутка, а мог насиловать женщин, как маньяк, за что его собственно и «замели» копы.
Но здесь и сейчас с Катей пребывало очень деликатное и приятное ласковое существо. Женщина решила не упустить своего и воспользоваться той частью, которая досталась этому существу от Гермеса. Рай для двоих длился три ночи подряд. Айнур всё мог и мог. Как же бедный парень изголодался за всю свою предыдущую жизнь!
Наконец Катя на какое-то время насытилась… И пришло время пожалеть-приголубить семь самых приятных самочек в камере-хате, изголодавшихся и истомившихся. Выбор пал на алчущих дочерей Евы не старше тридцати пяти лет. В перерывах между «сеансами» любви Айнур кроме телесной пищи потчевал свой гарем и духовным нектаром – читал наизусть из любовной лирики Сергея Есенина. И снова-снова целых четыре дня продолжался рай для сына Гермеса и Афродиты, пока… либидо, зависть и злость Райки-карманницы окончательно не захлестнули, и не разъели, как кислота, её мозги.
-- Сучки, отвалите! Теперь моя очередь!
Райка, восседая на наре, важно погладила себя по отвислым грудям, и рука бабищи скользнула между жирных ляжек.
-- Пусть теперь жеребчик потешит мамочку! – заявила Жучка-прим.
Айнур неловко замялся и рискнул соврать бабище:
- Я устал, и больше нету сил.
На самом деле двух часов ему хватало, чтобы восстановиться и снова быть огурчиком.
Раиса задрала дорогущую шифоновую блузку и плюхнулась на нары. Подняла юбку из тяжёлого шёлка, полностью обнажилась рыхлая бабская бледная плоть. Повеяло перебродившей кислятиной. Ведь только так и могло пахнуть в тесной камере-хате перезревшее женское жирное, недомытое тело. Айнур сглотнул тошноту. Как же можно было такое захотеть?
-- Ну, давай, пёсик, не обижай! Порви меня! Я забашляю, зелёными -- сто баксов.
Айнур побоялся отказать в ласке Райке-карманнице. Ведь она была первой мисс-жучкой камеры. И её авторитет в камере держался отнюдь не на количестве её килограммов и «ходок»-сроков. Райка была психопаткой без инстинкта самосохранения. В своей золотокороночной пасти она круглосуточно держала половинку бритвенного лезвия. И этой «мойкой» истеричка при любом удобном случае была готова вскрыть и собственные, и чужие вены! За какие-то пустяки Райка уже слегка «расписала» лезвием нескольких сокамерниц. Как такой откажешь?
И пролежал Айнур брёвнышком рядом с Раисой всю ночь. Поленце его так и не ожило. Несмотря на все старания Раисы, «петушок» как сразу обмяк, так и провисел ненужной, стыдливой мятой тряпочкой…
ПРЕИСПОДНЯЯ ГЕРМАФРОДИТА.
… Утром пожилая блатючка тихо процедила сквозь зубы своему несостоявшемуся любовнику:
-- Дерьмофродит ты долбанный! Полночи я боролась с желанием кастрировать тебя. Я хотела вскрыть твою сонную артерию после этого. Но я сделаю лучше… Изощрённее! И госпожа Смерть, мисс Курносая, покажется тебе раем в сравнении с дальнейшей жизнью.
Раиса пошла к двери камеры и начала остервенело бить по ней ногой. В хате установилась гробовая тишина. Все всё поняли без объяснений. И лишь Айнур, предчувствуя неслыханно ужасное, растерянно озирался по сторонам. И ловил на себе сочувствующие, полные слёз и жалости взгляды. Отворилась дверь камеры-гроба, и Раиса ушла с охранником. Айнур подошёл к Катерине и дрожащим голосом спросил:
-- Катюша, ЧТО БУДЕТ?
Катя не выдержала и зарыдала, обнимая своего странного мужчину. Женщины зарыдали и повисли на Айнуре с Катей. Он не понимал, что происходит. Но от этого непонимания и от Предчувствия было ещё страшнее. Тряслись колени. Холодный пот выступил на всём теле. И страшная слабость, оцепенение сковали его тело и разум…
… Буквально через пятнадцать минут охранники увели Айнура из камеры с личными вещами и матрацем-«скаткой». Через пять минут в хату взошла сияющая Раиса и торжественно заявила:
-- У этого выродня на меня, видите ли, его получлен не встал! Ха-ха! Сто баксов предлагала полусуществу! Оперу хватило всего лишь двадцать баксов, чтобы пресечь этот беспредел – круглосуточное «трахалово» в тюремной камере! Скоро джокер станет ДАМОЙ!
…Пустынные, вымершие тюремные коридоры, освещаемые мертвенным электрическим полусветом, проплывали перед остекленевшим взглядом Айнура как во сне, вернее – как в самом кошмарном сне. Заскрипели металлические двери, и гроб-камера захлопнулась.
Десять квадратных метров – снова были жизненным пространством, местом обитания… Но теперь для дюжины отупевших и остервеневших от безделья мужчин. «Острожный ковчег» продолжал своё плаванье по знойному крымскому лету. Стиснутый бетонный метраж пропитался смесью миазмов мужского пота, аммиака и табака.
-- Ты кто? Откуда, куда и зачем?
Айнур медленно опустился на корточки, выронил из рук матрац, звякнула алюминиевая кружка по цементному полу. Что им отвечать? Интуиция говорила сыну Гермеса и Афродиты, что сказать о своём недельном рае в женской камере – это Ужасно Непредсказуемое… И он молчал, сидя на корточках, прикрыв голову руками.
Тщедушный, прыщавый малолетка, 20-ти лет от роду, по погонялу Змей, подкатил на цырлах к новому постояльцу:
-- Ты шо, больной на голову?! В таком свитере, да в такой жаре?!
Змей взялся за вязаный свитер в области «химо», то бишь – груди… и потерял дар речи. Его рука наткнулась на упругую женскую грудь. Встретившись со всеми односидельцами изумлённым взглядом, Змей сорвал «доспехи» через голову Айнура с надрывным воплем-визгом:
-- А-а-а! А-а-а! Это БАБА! Зашифрованная под мужика! А-а-а!
Айнур прикрывал свои груди руками, прощался с жизнью и уже не думал ни о чём, просто не соображал. Мыслей не было. Только чувства.
Контингент камеры тупо охренел, вслед за Змеем потеряв дар речи. «Смотрящий» хаты-гроба, двадцатитрёхлетний пацан, Санёк, смотрел на несчастное полусущество сочувствующим взглядом. Санёк вкинулся всеми мозгами в ситуацию страдальца и думал о том, чтобы не было Беспредела.
Но три мрази одновременно, резвыми чертями подскочили к окаменевшему от ужаса сыну Афродиты. Эти мрази на воле исполняли всеядные преступления – от кражи-гопстопа до мелкого драгдиллерства, но получили срок за алюминиевые кастрюли и медные тазики, стыренные у древних пенсионеров, имели они возраст за тридцаточку земных лет, и были невменяемы к здравым доводам человеческого рассудка.
-- Ты же создан для траха! – орала мразь №,1 по кличке Скотц. – Ты же суперпетух! Ты специально под это заточен!
-- Пацаны! Пацаны! – орала мразь №2, по погонялу Табаки. – Так нельзя сразу! Нет! Надо сделать всё красиво! Давай купим «винт»! Мы это будем вспоминать через годы!
-- И травки-коноплянки, под коньячок! – орала мразь №3, именуемая – Крысёныш. – Я имею ваш «винт» в виду!
Зверинец выл и неистовствовал, как стадо растревоженных и возбуждённых гамадрилов.
Санёк, смотрящий хаты, гаркнул, пытаясь утихомирить «подопечных»:
-- Вы охренели, друзья-товарищи-однокаторжане! При чём здесь -- ваша тяга нездоровая и наркотики под коньяк?! Судьба же живого человека на весах!!! Он же не петух!!!
Три мрази подскочили вплотную к малолетнему Смотрящему. Они нагло щерились ему в лицо. И, наконец, тридцатидвухлетний детина-дебил Скотц влепил свою последнюю точку над «i»:
-- Санёк! Дружбанчик ты наш дорогой! Ты давно нас всех кумаришь своей «правильностью»! Ты глянь – «смотрящий»! А сейчас мы с тобой в лёгкую «разведём мосты»! Ты хочешь, чтобы мы всей Тюрьме писали в малявочках и орали благим матом, что хотим типа поиметь бабу, а «смотрящий» не велит!? Ты этого хочешь?! Ты после этого не «смотрящим» будешь, а адвокатом гермафродитов!!!
… Психопаты, представители первой тройки зверинца, «затарились» всем необходимым. От «винта» до марихуаны под коньяк. Благо, грев от сердобольных родственников у них присутствовал. Айнуру прижали к горлу острую заточку, маленькая капелька тёмной крови появилась на взмокшей коже горла. Жертву швырнули на шершавый цементный пол. Табаки и Крысёныш резво плюхнулись на его руки. А Скотц, удобрив вазелином нужное место, лихо ввинтил свой болт в заднее отверстие несчастного. Орудие мучения вонзилось, разрывая. Физическая боль затопила Айнура. Гермафродит заорал. И в этом крике была мольба к госпоже Смерти. К мисс Курносой. А Скотц продолжал дёргаться, исполняя садо-фрикции. Крысёныш и Табаки ржали в два уха Айнуру, ибо и коньяк, и конопля, и «винт» уже заводили их естество через кровь. Мир перевернулся!!! Айнур больше не был человеком, некие ментально-чувственные образы посещали его мозг, в то время, когда чужеродное тело ритмично терзало через анус его плоть…
-- Бл***ь, дерьмо! – заорал Скотц исступлённо. – Мудило ты поганое!!!
Скотц с чмоканьем вытянул свой член, вымазанный скользкой, вонючей желтоватой смесью из ануса, и запах людского говна заполнил жаркую камеру крымской тюрьмы. Ствол Скотца был желтоватым от смеси его спермы и содержимого прямой кишки Айнура.. И зверю-насильнику самому было противно притронуться к своей плоти. Вонь стояла неимоверная в затхлом пространстве. Он матюгался и плевался. Он рычал. Саньку, Смотрящего, выворачивало на пол. Табаки и Крысёныш, содомиты-очередники,
под воздействием стимуляторов, тоже жаждали вонзить своё «достоинство» в распятое по полу полусущество, несмотря на торжество говенного духа.
…Оттраханный донельзя Айнур проснулся утром, и обомлел – его член гордо стоял! Айнур, пресекая страшные свои воспоминания, подскочил к спящему Скотцу.
-- Смотрите все!!! – исступлённо закричал поклонник Есенина. – Я их – ОПУСКАЮ!
И вся сонная камера тупо, безвольно смотрела, как стоячий член гермафродита-татарина приближался к фэйсу Скотца!
Смотрящий камеры видел дальнейшее, как во сне. Ибо это и был страшный кошмар! После такого «парева» нужно было УБИТЬ ВСЕХ! Скотц, Табаки со Крысёнышем растягивали по всей камере кишки Айнура, кровавый след марал бетонный пол камеры. А мрази-содомиты истерически орали:
-- Смерть мужебабе! Смерть педерасту!!! Никто ничего не видел!!! Это – самоубийство!!!

***
«винтовой»* наркоман – «винт» есть довольно сексуальный наркотик.
драгдилершу* - продавщицу наркотика.
«парево»* - запутанная ситуация, не имеющая правильного решения.

«Новый Руль неприкасаемых».
Что такое тюремно-лагерный мир? Сколько ни говори правильных слов, но, всё-таки, это настоящая общественная клоака. И обвинять в этом некого. Ибо во все времена и во всех народах неволя… – это неволя. И один из страшных аспектов ужаса этого мира – проявление извращённых сексуальных страстей.
По всем нычкам*, где придется во всех зонах, городках-монастырях, тайно удовлетворяются людишки-зэки. Даже на зонах для малолеток кипит вулкан тайной порочной похоти, на «мохнатых котлованах»-женских зонах цветет ядовитый анчар лесбийской страсти.
На общаковских режимах, может быть, спермы изрыгается чуть поменьше. Сроки там меньше. Но сколько универсалов-бисексуалов на усиленных режимах?! Этого количества не одна статистика не в силах учесть! Тайна, покрытая мраком. На усилках этой тайны больше, чем на строгих и особых режимах. Там явно всплывают только идейные гомосексуалисты, которых среди «петухов» только 1-2 процента. Спросите Вы, читатель, а почему именно на усилках наблюдается «апогей» извращённой сексуальности? Кстати, только по Украине этих лагерей усиленного режима, наверно, под сто штук. Это только приблизительное число, плюс-минус. Во-первых, тут много молодежи упаковано до 25 лет. Молодежь достаточно далекая от профессионального преступного мира. Воздержание и неудовлетворенность тупыми услугами «рабочих петухов» - вот самые простые и закономерные причины.
Здесь рождаются феномены, получающие оргазм от воздействия посторонних пенисов на свою предстательную железу, а потом не менее успешно имеющие оргазм на длительных свиданиях, благодаря своим жёнам. Встречаются эти феномены разных возрастов и «мастей»: от 20 до 40, от «гребней» до «блатюков». Но таких очень немного, ибо не бог весть сколько в зонах есть состоящих в официальном браке, а после срока ещё этот брак и сохранивших.
Зоофилия в царстве неволи была известна еще Варламу Шаламову, мэтру лагерного колымского рассказа. Сейчас на зонах с подсобным хозяйством этим занимаются только зэки из деревенских. Насчет собак известно только от Шаламова, а с овцами, козами-козлами и со свиньями совокупляются и сейчас.
На всех зонах бараки хозобслуги – «твёрдый» цветник мужеложества. Особенно это касается персонала столовых. От дармовой каши морды трескаются, «понятий» – ноль, желаний невостребованных – море.
И сколько тысяч тайных парочек, с их минетами-пируетами валетиком и общениями анально-ректальными, по невольничьим монастырям страны Каторжании? Никто не даст точной цифры. Ведь, здесь активный гомосексуалист – это настоящий Пацан, а пассивный – это потерянный «Петух».
Здесь сквозь щёлочку в замочной скважине можно увидеть садо-мазохистские игры и инцест. И здесь слишком часто безнадёжно машут рукой и вздыхают: «Не осталось уже никаких понятий».

Мини-картинка современного малороссийского лагеря.
…С вахты выходил очередной этап, численностью в двадцать три головы. Стриженные наголо люди испуганно таращились на открывающийся их воспаленным глазам лагерный мир. ИТУ ЕУ 209/02, лагерь усиленного режима, продолжал свое скорбное бытие, смысл которого – исполнение наказаний – нужен всем временам и народам.
Изможденные люди подставляли воздуху бледные лица. Отвыкшие от вида неба и солнца, глаза болезненно жмурились. Истощенные, с атрофировавшимися мышцами тела, дряблые, с запущенными болячками– таков был теперь материал для исполнения непоколебимой справедливости закона.
С новобранцев успели снять убогие гражданские шмотки, не положенные по инструкции в этом новом для них мире. Теперь они стояли в трусах и босиком, тесно сбившись в одну кучку, благо стояло ласковое лето. На выпуклых ребрах и впалых животах синели вены, что реки на географических картах.
Этап повели по раскаленному асфальту в направлении санчасти. На крыльце вахты появился еще один этапник, пытающийся угнаться за «коллегами». Это был худющий, заскорузлый от старости и болезней дед с темно-коричневой кожей. Седая жесткая щетина пробивалась на шишковатом черепе и резко очерченных скулах. Своими конвульсивными движениями он напоминал зомби из дешевых голливудских жахов. Контролеры из войскового наряда остановились в ожидании. Встал и этап. Десятки глаз с неприязнью вонзились в дедугана. Старикашка от столь избыточного внимания к своей особе, которое обычно плохо для него заканчивалось, решил ускорить движения опухших нижних конечностей. Результатом жалких потуг стало то, что истлевшая веревочка, заменяющая ремень в штанах, лопнула, и они свалились. Дырявые, вонючие, неопределенного цвета от грязи и дряхлости. Страдалец, трясясь и шатаясь схватился за поручни, чтобы не упасть и одновременно пытаясь нагнуться за предметом своего гардероба. Закостеневший хребет плохо слушался своего хозяина. Под истлевшими портками злодей не имел трусов и его закопченные, омерзительные гениталии были выставлены на всеобщее обозрение.
-- Гамадрил поганый! – заорал контролер. – Напяливай свои гнидники и пшел вперед за орденами! Понавезут же срань рода людского! Ну, блин, спецконтингент пошёл, твою мать! Как эта дохлая скотина умудрилась свою бабку прибить?
Ископаемое произвел очередное конвульсивное движение и шмякнулся на ступеньки. Контролер в раздражении рванулся к зэку, предполагая подорвать его за шкварник и пинком отправить в строй, но нагнувшись над вонючей и трухлявой плотью, резко изменил решение. Мент заматерился и стал оглядываться, ища подходящую кандидатуру для сей почетной миссии.
…Старожилы лагеря со всех сторон глазели на убогий, жалкий этап. «Черти»* в своих рабских бегах только искоса бросали равнодушный взгляд. Голодные доходяги из «как бы мужиков»* заторможено смотрели ничего не выражающими глазами. Шныри* плебейского разлива взирали с высокомерием. А шныри козырные, «ковбойского полёта», которые – дневальные-«камердинеры» различных чинов администрации, в упор не видели очередной балласт. Маклеры* и мелкие барыги* смотрели с малым интересом, авось с кого-то чего-то и как-то можно будет «выкружить»? Пахан местного гарема, руль петухов, только горделиво и надменно посмеивался. Этот смуглый низкорослый татарин, угодивший в гарем-петушатню на тюрьме, сейчас стоял в брюках дорогого спортивного костюма и в цивильных сланцах. Торс его был обнажён и весь описан искусными кольщиками. Татуировки занимали три четверти корпуса. Тематика их была крутого преступного толку. Этапники, глядя на этого матёрого зэчару, думали, что он из недоступно крутых лагерных мастей. А «директор петушатни» думал, что он живёт в лагере гораздо лучше подавляющего большинства глупых зэков. Ещё множество лагерного народа, волею случая оказавшись в нужном месте во время прибытия очередного этапа, было совершенно равнодушно. Каждого волновала своя судьба, и какое им было дело до очередных бедолаг, ничего не значащих в этом мире?
Проблема.
…Между тем тройка местных «порядочных»* вела философскую беседу. Крымский чвиркнул сквозь зубы на асфальт:
-- Ну, пацаны! Смотрите, шо со свободы сюда заезжает! Это же полнейшая карикатура, мля, на преступный элемент. Пародия на злодеев. Аццкая насмешка над криминалом.
-- Да, - согласился Крымский. – Это, сцука, в натуре.
-- Ну, и не парьтесь, - улыбнулся Дэн Львовский. – В этом дэрьме нам и мотать оставшийся срок. А осталось понты! Так какие проблемы?
Крымский и Ремез Донецкий только раздражительно заржали с этого аргумента. Потому что проблемы были, и серьёзные. Они на своём пятом бараке только и остались с бывшего блатного сословия. Старший опер поставил на их бараке своего завхоза. А то был дядя под два метра ростом, в открытую – ментовский дружбан. С толпой прихлебателей. Он лично бил барачный контингент, лично стращал, лично распределял все блага зэковские и льготы. И тройка «осиротевших» блатных плюнула бы под конец своих сроков, что быдло барачное несёт с передач все «центры» завхозу-козлу. Слава Богу, что их «грели» с воли. Не много, конечно, но сигареты-чай были, и на жратву хватало. Однако, отмороженный козёл начал «щемить» их вольный распорядок жизни. Подъём по расписанию, отбой по инструкции, телевизор по указке, выход из локального сектора под контролем. И уж их четвёртый блатной корешок, самый неугомонный и принципиальный, чалился в помещении камерного типа, в лагерной тюрьме. Его туда поместили до конца срока, на оставшиеся семь месяцев. За драку с козлом. Корешок, взяв черенок от лопаты, «научил» козла «жизни». Но уехал в ПКТ, и «козий беспредел» процветал дальше буйным цветом. Силовые методы здесь не пролазили. Убивать козла было так же бессмысленно. Только ещё себе срока на гриву повесить. В общем, положение было безвыходным. Нужно было тупо пресмыкаться в серой массе быдла. И Дэн при этом «трёт» по ушам: «Какие проблемы?»
Шифры про лучшую жизнь.
Между тем, в этот день, смена войскового наряда была «прихваченная» пацанами. Парни могли свободно передвигаться по лагерю. Конечно, с тем учётом, что козёл обязательно завтра сдаст оперу, что блатные выходили из локального сектора. И вполне могли определить в «трюм», то бишь – штрафной изолятор, на 15 совейских суток. Но, делать было нечего – на повестке дня замаячило Дело. В этот день бродяги с воли делали «переброс» Дэну Львовскому.
Пацаны нормально договорились с солдатиком ВВ на вышке, Дэн проорал своим пацанам из-за забора, они ему в ответ. Компания приняла переброшенный с воли пакован на 5 стаканов отменной конопли, и попёрла обратно в лагерные джунгли.
…В отстойной промзоне, где уже больше десяти лет всякое производство приказало долго жить, тройка порядочных раскумарилась косячком*. Как водится, пошли весёлые и трансцендентальные темы. Мёртвые цеха совдеповского производства нависали над ними огромными гробами. Парни приобрели у проходящего сержанта войскового наряда двухлитровую «Фанту», «взорвали» второй косяк. И Дэн вдруг вспомнил очень важную вещь:
-- Пацаны! Всё забываю вам сказать, что я увидел-то на днях! Полный абздец! Нонсенс! Символическое событие! Последний штрих падения понятий!
-- Это ты после второго косяка вспомнил? – улыбнулся Крымский, тридцатилетний красавец с рельефной группой мышц плечевого пояса.
-- Травка мозгов не добавляет, а наталкивает умных на дельные мыслишки! – улыбнулся Дэн. – Короче! Наш лепший «дружбанчик», наш козляра барачный, двухметровый фаллос, на центровой аллее зоны в открытую пожал «5» Ризе, петушиному королю! Вот так, в открытую!*
-- Ну, и как тебя понимать? – загорелся Ремез Донецкий. – Нас «строит» какой-то гомик-гребень конченный, а мы и не знаем ничего! Почему сразу не сообщил?
Дэн сплюнул и ответил:
-- Вот, мля, сообщил тебе. И, что? У нас нет свидетелей-очевидцев! Толку, что я скажу! Всем на всей зоне будет всё по фиг! Не докажешь ничего! И за ним, козлом, опера стоят! Порядок через него держат!
Компания задумалась. Потом пошёл неконтролируемый набор мыслей в горячих речах. Затем сделались окончательные выводы.
-- Щас там на свободе полная свобода всем этим долбанным сношениям, - изрёк Ремез. – Сейчас же мальчики-пацанчики друг с другом сношаются в открытую!
--Ха-ха! – заржал Крымский. – Эту тему я слушал от каторжан ещё в 1991!
--Слышал - не слышал, но эта беда сейчас актуальна! – парировал Дэн.
--И наша тема в чём? – спросил многозначительно Ремез Донецкий. – В том, чтобы загнать нашего козла под петушатню. С каких делов, он сцука, здоровается за руку с главным «коршуном» зоны, с петушиным папой Ризой? Только с одних «делишек» – нет у него омерзения перед этой «мастью»! Факт! Мы, ведь, не здороваемся за руку с «петушиной братией»? Га-га-га!
Мысли и чувства заработали в одном направлении, выхватывая зацепки-воспоминания. Дэн поднял вверх указательный палец:
--Есть, пацаны, есть охрененная версия!
Алчущие взгляды вонзились в другана, а тот продолжил «следствие»:
--Раз наш козёл двухметровый ручкается с супергребнем, то в этом что-то есть. У себя в бараке, в каптёрке, он с петухами не якшается. Значит, где-то, в какой-то комнатушке зашхеренной, удовлетворяется!
-- И я знаю – где! – торжественно провозгласил Крымский. – Я слишком часто его видел кое-где. А именно: трёхэтажное здание нашего «абвера»! Охренеть! Там кабинеты всего начальства! И видел там его по вечерам, когда усе менты по домам! И видел его с конкретным шнырём, отморозком потерянным!
-- Ничтяк! – заулыбался Донецкий. – Это ты про Ниндзю? Дневального оперского? Я знаю этого Ниндзю, и я лично буду вести с ним базар! Друзья, мы «полиняем» на стакан «дряни-конопли», но ворвёмся в небывалую тему!
-- Да, - заулыбался Дэн Львовский, - мы исполним дерьмовую карикатуру на сцены Достоевского! Мы все будем «свидригайловыми», неизвестно ещё кто станет Родей Раскольниковым! Но мы не простим – мы казним!
Друзья даже не прокомментировали заявление корешка. Они всегда считали его немного больным из-за его большой начитанности.
Решение проблемы.
…Ниндзя был крепким и дерзким малым 25 лет. Когда тройка щемимых блатных предложила ему тему, то глупо было ему отказываться. А Крымский вальяжно протирал по ушам козырного шныря-дневального:
-- Ниндзя, мля, ты хохлячий! Целый стакан тебе травы за твой двухкомнатный кабинет! Тебе за счастье! А нам, что? Нашлись лохи для нас! Ну, поиграем у тебя в комнатушке, чтобы без мусорского напряга. Чтобы игра шла без непредвиденных наскоков. Класс! Нам ништяк, и тебе неплохо!
-- Короче! – отрезал Ниндзя. – За кого вы, бродяги, меня держите? Насыпайте стакан «дряни», и я вручаю вам ключи от всех дверей! А дверей у меня на 12 кабинетов! Заходите, когда сочтёте нужным, играйте во что хотите и с кем хотите. Это без проблем. И думайте сами за себя.
Ниндзе честно был отсыпан стакан конопли, козырной дневальный честно вручил бродягам ключи от всех дверей…
…Ниндзя же был из бывших бандюганов. За «лаве» со свободы он «срубил» себе должность при «своём» опере. Ниндзя был не глупым, и видел, что «до фени» все «тупые каторжанские понятия». И вся его «должность» состояла в ежедневных тренировках по рукопашному бою, в нанимании шнырей из чертей для мойки кабинета и из разговоров с «боссом»- опером, о том -о сём, по жизни. И власть его была гораздо хлеще, чем «понты» обратившихся к нему блатных. Ниндзя в пьяном виде гонял по зоне «проштрафившихся» ментов из войскового наряда, даже бил их. Он бил и провинившихся зэков, да в кровь! И всё ему сходило с рук!
Через неделю после договора Ниндзя молча слушал, взирая на тройку блатных. Говорил Дэн:
-- Друг Ниндзя, мы все охренели на полнейший глушняк. Ты, наверно, давал ключики «братве» от вольного? Слышь, братуха, помоги нам перемещаться по ночи и ты увидишь такое, что мозги переимеются с рассудком.
-- Бродяги вы наивные, я уже давно пронаблюдал, что вы не играете, а следите! Конечно, я вам помогу! Чисто для своего прикола!
Ниндзя помог, ибо он был с ними, с современными блатягами, одной крови. И все они по-очереди вставляли свой глаз в замочную скважину.
Чудеса тайной комнаты.
… Уж давным-давно для Ремеза Донецкого, для Крымского, для Дэна Львовского было нормальным, что иногда они используют официальных «петухов» через тривиальный миньет, все долгие годы своих сроков. Ибо это нормально здесь. Но в замочную скважину они узрели связи многих лагерных «стояков»… и не с петухами, а с молодыми парнями, которые состояли в касте «мужиков». Всяческие козлы разных калибров, бывшие смотряги бараков, козырные шныри всех «полётов», талантливейшие ширпотребщики, те, кто может сделать настоящий пистолет и доску для кухни, стилет и топор, - все эти деятели по-разному совокуплялись с ребятами, которые были в касте «порядочных» каторжан.
...И смотрели они все по очереди, в потайной глазок. Тройка козырных блатных и козырной шнырь Ниндзя. И видели… Чего только не видели!?
Прежде всего – мужские тела. Кто-то был в женских комбинашках, в чёрных чулочках, и стенал: «Не надо, пожалуйста!» И в этом – «не надо, пожалуйста!» - было страстное желание: надо, надо! Были цепочки и цепи, цепочечки и наручники-мини (те, что для пальцев), верёвки-хлысты, миньеты-пируэты, «уколы в анус при сопротивлении». И были в этих «клипах» все козырняки лагерного нынешнего движения. Да вплоть до молоденького сержантика войскового наряда, ублажающего по-французски молоденького же «петушка». Сержантик облачался в кружевные трусики и колготки своей жены, и шептал: « Прости меня, мой хороший, прости! »
… Ниндзя твёрдо сказал первый:
-- Друзья! Базару нет – ваши мозги вычислили полное б*…во в этом лагере! Честь вам и хвала. Но! Если мы начнём сейчас тему всеобщую… То весь лагерь в СПИДе, весь лагерь в дерьме, все стояки – полу-полу… И всю массу каторжанскую нужно отсюда расформировывать! Потому что начнётся полный беспредел! Друзья! Это будет полный шухер! Мне плевать на постанову хохлячих лагерей, мне плевать на «смотрящих»-полусмотрящих, рулевых ментов и стояковых «козлов»! Мне не плевать только на свою жизнь! Притаскивайте своих свидетелей, пусть все видят. И пусть будут лагерные постановы. Но только, запомните, насчёт вашего клиента! Только вашего! Запомните!!! Кого вы там щимите? Только его одного! Я лично под его «перфоманс» вызову своего босса-опера, чтобы полюбовался на эту дрянь для последующей раковой предъявы.
…Будучи под действием конопли тройка здравомысленно рассудила:
--А давайте, пацаны, притянем сюда ещё и старшего опера! И всех остальных. Козлов и блатных, и прочих «стояков»! Да под эту гнилую тему именно только насчёт нашего мудилы! Наш завхоз лижется-чмокается с мальчиком-гомиком! Тема-то – ласковая! Тема – актуальная! Тема – роковая!

… Старого «афганца», барачного завхоза-козла, давным-давно перестали удовлетворять петухи рабочие. Жены на свободе, естественно, у него не осталось. И он приискивал малолеточек-мальчиков, от 18 до 25, для…
… Мальчик, очередным этапом прибывший в лагерь, был ангельской красоты. Это дитя было юным и цветущим, розовощёким и грациозным. Это дитя было способным стать звездой Голливуда. Но вместо Голливуда мальчик оказался в малороссийском лагере усиленного режима.
-- Зайка, - плотоядно шептал-лепетал крутой козёл-завхоз, - заинька! Ты будешь жить-отдыхать! Ты будешь кушать мясо-шоколад, пить боржоми-коньячок, нюхать кокаин и курить «Мальборо» - конопляночку! Только иди сюда, ко мне, на «кутентак». А не придёшь ко мне – всё-равно будешь на «петушатне». А со мной ты будешь в полном шоколаде и отдыхе. И всё будет тайно, красиво. Только ты и я…
Красивая деревенская «Зая», 19-ти лет от роду, вся в своих страхах, и в своём душевно-физическом неудовлетворении, «поплыла» под предложениями «хозяина». И очень скоро «её-его» фаллос наполнился кровью, ибо эта часть тела состоит из пещеристых тел, и стал висячий отросток перпендикулярным стояком. И «отросток» козла-завхоза тоже вставший, теперь очень тщательно удовлетворялся губками малолетней Зайки деревенской.
На эту картину, в замочную скважину, смотрели попеременно: последние «порядочные» лагеря, козлы крупного пошиба и мелкого, шныри козырные полёта ковбойского, видные бродяги из последних блатных, опера и крутые прапорщики и т.д. и т.п.
… А то! - довольно улыбнулся Ремез Донецкий. – «Понятия» лагерные и ща у нас очень и очень актуальные! Чтобы не было базаров, шо нема уже «понятий»!
-- А куда же денешься от жизни! - поддержал Дэн Львовский. – У нас же – не Америка! Это у них там – всё пополам! А у нас – строго будь любезен: имей только официальных «петухов»!
-- А «непробитых» мальчонок у нас не тронь! - засмеялся Крымский. – А, если хочешь таких трогать за интимные места – то, будь добр, заезжай в Петушатню! Это, чтобы никто не крякал, мол, на Украине, на лагерях, истинных нету понятий!
… Очень скоро, хоть это и совсем не нравилось покровительствующему оперу, завхоз - мужеложник, Большой Козёл барака, стоял отдельно от общего строя осужденных. Этим порядочная публика лагеря его препровождала в «Гарем», в легендарную «Петушатню», в царство отверженных и неприкасаемых, препровождала «по понятиям». Хотя, как будто, и не было уж тех «старых», справедливых каторжанских «понятий». Через трое суток «стояния» на проверках общего числа зэков, почти двухметровый завхоз, всё-таки, стал в строй «отверженных» и неприкасаемых, в строй официальных гомиков-бисексуалов. Ибо администрация не хотела брожений в массе. А масса могла очень многое…
Но в недалёкой перспективе появится Новый Король петушатни, Новый Отец гарема, Новый Руль неприкасаемых и отверженных…______________
«Черти»* - человеческие полусущества,
«как бы мужиков»* - с одной стороны – не петухи, но с другой стороны и не люди.
«косяк»* - папироса, затаренная коноплёй вперемежку с табаком.
Шныри* - всякая должность у чинов администрации лагеря, предусматривающая личное общение с чинами, личные поручения и т.д. и т.п.
Маклеры* - зэки, специализирующиеся на «маклях», обмене всяких вещей, от зажигалки до «пятки» марихуаны.
и мелкие барыги* - зэки, занятые распространением наркотика, и, как бы между прочим, всех тех вещей, что распространяют маклеры.
в открытую!* - всякий контакт с «петухами» определяет контактирующего в петушиную масть.
нычкам*- тайным помещениям, куда нет доступа.
«порядочных»*- придерживающихся старых блатных понятий.

«Параллельные дороги в суете сует»
…Видел я все дела, какие делаются под солнцем, и вот, всё – суета и томление духа!... Книга Екклесиаста, глава 1, стих 14.
В двадцати милях к западу от мощённого плиткой центра города – совдепгероя ****ь «подводная лодка» ОО*- 2005 стояла мёртвым грузом на одном месте вот уже несколько лет. На этой «субмарине», в степях Украины, отбывали наказание преступившие закон.
В то время, как начальник учреждения дал последние указания дежурному помощнику и покатил домой в семью на своём автомобиле, Боб Крымский, Мурена Хохлов и Вася Мутная Нерпа расположились в своей резиденции разводить зэковский конфликт по букве блатного закона. Они были представителями первой Семьи лагеря. Двое других семейников рулевой пятёрки чалились в штрафном изоляторе за нарушение режима содержания, а точнее - за безмерное распитие алкогольных снадобий. Василий по погонялу Мутная Нерпа являлся первым среди равных, верховным жрецом местной блатной конфессии, смотрящим за лагерем от туземной братвы. Резиденцией служила вещкаптерка барака, переоборудованная в благоустроенную квартирку. Царящий в ней уют вызывающе контрастиро¬вал с убогостью барачных секций и с казенщиной кабинетов администрации. Обстановка дей¬ствовала парализующее на тех простых смертных узников, которым посчастливилось пере¬ступить порог этой комнаты. Ведь тот, кто сумел создать этот мирный островок в тревож¬ном лагерном море, должен был обладать действительной и реальной властью, недоступ¬ной пониманию простого зэка и это угнетало на уровне подсознания.
В трех больших аквариумах сонно шевелили про¬зрачными плавниками экзотические рыбки из тропических стран, стены были оклеены золотистыми, похожими на шелк, обоями. О таких 95% туземцев на воле слыхом не слы¬хивали, а уж видеть не приходилось никогда. Роскошная люстра под старинную бронзу свисала с потолка, бросая на стены радостные хрустальные блики. На маленьком столике из карельской березы валялась стопка порнографических журналов. Плечистая блатная публика комфортно развалилась в уютных креслах и на диване, ожидая «ходоков из народа». С утра верный «бродяга» передал, что на энном бараке может случиться нежелательное ЧП. Побоище с поножовщиной либо самоубийство – это без разницы. За последствия администрация строго спросит с них, с блатных сюзеренов барачного стада. Поэтому верному «бродяге» было предписано провозгласить от лица смотрящего явиться к нему всем участникам тайного конфликта, как истцам, так и ответчикам.
Наконец, шнырь-лакей, подобострастно выглянув из-за дверей, сделал доклад о прибытии сторон. По щелчку пальца Мутной Нерпы «судящиеся» были приглашены в храм аборигенной фемиды. Пояснения сторон лениво выслушивал лишь Мурена, двое других «гарантов зэковского закона» от скуки перелистывали похабные журналы. Через минут десять Мутная Нерпа поднялся нехотя, подобно сытому льву:
-- Слушать сюда в два уха сразу. Как тебя, дитё, погоняют в этом скорбном мире?
-- Погоняла нет, я же не крадун и не бродяга, а зовут Валеком.
-- Ты, малыш Валентин, способен уплатить 300 баксов?
Молодой паренёк, схлопотавший срок за кило меди, с отчаянием сказал:
-- Откуда? Я и на воле таких денег не видывал! Дома мамка с сеструхой остались. У мамки зарплата мизерная. Да и я ж не виноватый!
-- А зачем соглашался уплатить долг?! Кивнул гривой – плати, назвался груздем – полезай в кузов.
-- Меня запугали.
-- Твои проблемы, человеческий детёныш, отпрыск люмпен-пролетариата! Это зона, а не пансион благородных девиц! Короче, деньги с пацанёнка не требовать, бо неоткуда им у Валека взяться. Неровён час – ещё в петлю полезет. Хотите с него получить – можете дать ему щас хорошенько по морде. Или обучите делать ширпотреб на станке. Пусть делает ножички, мундштуки или доски кухонные для вашей выгоды. Ну, не на триста баков – это вы загнули. Всё! Адью! Расход по нарам и мастям – мы спешим!
«Истцы», весьма не простые зэки, отличительные от тысяч жертв, сидящих за мешок картошки либо колхозного барашка, Скользкий и Дерзкий, заискивающе благодарили за справедливое решение. А крутая тройка действительно спешила: подходил час очередной инъекции наркотика, происходившей обыкновенно в помещениях заброшенных цехов промышленной зоны. По дороге Мурена весело обратился к Мутной Нерпе:
-- Ну, и голова у тебя – прямо Соломон! Кому угодно в нашем «аквариуме» можешь дать сто очков вперёд. Дипломатический приговор: и волки сыты, и овцы целы.
-- А куда же деваться? К чему эти дебри справедливости, когда, во-первых, через этих «истцов» - Скользкого и Дерзкого – заходит с воли наркотик, а, во-вторых, его уж надо употреблять, - резонно отвечал Василий Мутная Нерпа.
-- Да, - согласился Мурена,- и главное, что всё по «закону»: нам никто не вправе предъявить. Это теоретически, а практически – кто они, эти пешки, чтоб сооружать на нас предъявы? Таких по «аквариуму» - раз-два и обчёлся.
После впрыскивания, за блаженной холодной волной в телах, у самозваной судейской тройки началось лихорадочное прояснение мыслей, в которых не было места осмыслению своего поступка, сломавшего лагерную жизнь молодого зэка, буквально проданного в рабство хищным наркоторговцам. Сколько таких судеб уже пережёвано и исхаркано?

В это же самое время, на другом краю Крымского полуострова, в здании районного суда ещё более прославленного города-героя от умершего Союза, из кабинета официальной власти, из рабочего кабинета Лейводы Стефана Владиславовича, районного ****кого судьи, вышли две женщины «постбальзаковского» возраста и остановились у порога зала судебных заседаний. Дамы весело переговаривались и победно-презрительно косились на молодую женщину, ожидающую разбирательства своего иска. Дамы были адвокатами бывшего мужа истицы, который оставил её с двумя детьми, не выплачивал алиментов и ко всему ещё не впускал в квартиру, где она была прописана с детворой. Снимать жильё, имея на попечении двух чад, стало просто неосуществимо. Робко двинулась за ними и скромная их оппонентка, невысокая белокурая женщина, ещё молодая и не лишённая привлекательности, не зная, где ей пристойно будет осесть в этой пустынной комнате.
Нынешние залы суда уж не те, что были в эпоху православной монархической державы. Особенно районные, даром, хоть и в известном городе Малороссии. Судейский стол не стоит на возвышении и не покрывается зелёным сукном с бахромою. Спинки кресел гарантов соблюдения законности не имеют той высоты, что была при царской власти. Вместо портретов самодержцев в золотых рамах теперь скромные цветные фотографии президентских ликов. Стульев для присяжных не нужно, ибо присяжных упразднила власть умершей советской империи. Точёная дубовая решётка, предваряющая скамью подсудимых, заменена железными прутьями. Киот с образом Христа в терновом венке более не беспокоит взгляды разных пришельцев в современное судилище, нет и аналоя. Величие убранства прежних залов, подавлявшее народ, ушло в прошлое. И даже компьютеры и микрофоны с проводами по полу, о которые спотыкаются участники разбирательств, не могут исправить сложившееся положение. Но по-прежнему, по сложившейся традиции тысячелетий, ход судьи объявляется. Теперь это делают молодые, часто весьма экстравагантно одетые, девушки-секретари. Сверкнув камешками модных джинсов, вильнув бедром, приспустив дорогостоящую кофточку на открывшийся пупок с золотым колечком и поправив локон, девушка деловито сообщила:
-- Встать, суд идёт!
Лейвода Стефан Владиславович делал вид слушателя, но ему это плохо удавалось. Женщина с наивной верой в правосудие объясняла, что происходит абсурд: алиментов не уплачено на сумму в 300 долларов США, а адвокатам уплачено, двоим; что детям нужно жильё, согласно Конституции et cetera. Стефан Владиславович опёр лицо об ладонь согнутой в локте руки и смотрел в окно, где как раз показались две молодые девицы с обнажёнными бёдрами под мини-юбками. Потом дамы-адвокаты не по-женски рыкали, истерично тараторили и возмущённо стрекотали, захлёбываясь от обилия защитных аргументов. Казалось, что они выступают в суде против личного оскорбления в их адрес, при чём оскорбления грубого, циничного, дерзкого. Наконец, через минут сорок судье всё это страшно наскучило. Он со знанием дела, с лисьим, но жёстким выражением лица объявил своё определение о сборе каких-то совершенно неуместных справок и ксерокопий, и резко направился вон, к выходу.
-- Ваша честь, но как же это? Когда следующее заседание? Поймите, я снимаю жильё за 150 долларов в месяц с двумя детьми на руках, - взмолилась белокурая истица, молодая симпатичная мать двоих детей.
Стефан Владиславович не останавливаясь, сверкнул чрез глаза тем нутром, которым в двадцати милях отсюда щеголяли Боб Крымский, Мурена Хохлов и Вася Мутная Нерпа, и сквозь зубы раздражённо бросил:
-- Ваши проблемы! Это суд, а не богадельня!
Рабочий день судьи подходил к концу. Мысли скакали в предвкушении приятного вечера. Под капельку хорошего винца предстоит просмотр закрученного сериальчика. Горячий душ, хороший ужин. А Елена Сидоровна, матёрая адвокатша, небось, оценила его профессиональность в затяжке и законном нерешении этой галиматьи с детьми, разводами и прочей чепухой. При должном умении и аккуратности такие дела можно затянуть на лета, пока у искателей справедливости не иссякнет надежда, и они сами не откажутся от своих притязаний. И всё по закону. Никто не может предъявить претензий. Да, и кому, собственно, здесь сооружать обвинения на судейские определения? Вот, такие, как Елена Сидоровна, если клиент платит, могут ещё рассылать жалобы. Которые, впрочем, могут закончиться лишь устным выговором. В худшем случае. И мысли снова потекли по руслу отлаженной жизни, с квартирой, с достойной зарплатой, с верной, хотя и фригидной женою, с неплохо пристроенными детьми et cetera. В голове Стефана Владиславовича, за свою длинную карьеру усадившего за решётку, быть может, пару лагерей зэков, не было места анализу трагедии, которую он сейчас усугублял. Сколько всяческих судеб уже пережёвано и исхаркано? Поболее, чем у хирурга на войне ампутированных конечностей…
***
…Я победил многих судей, место которых, по уровню квалификации и нравственности, на мусорнике среди деградированных бомжей, я победил высокооплачиваемых адвокатов, место которых в лагерях особого режима среди отпетых преступников-рецидивистов…Но белокурая истица, молодая симпатичная мать двоих детей… которую я тянул за шкирку три года своей борьбы с судьями-адвокатами, без денег и образования, и собственно без профессии… она, оказавшись в собственной квартире стоимостью 100.000 долларов США… оказалась «вдруг» просто блудной женщиной… ибо у неё было к встрече со мною около 10 половых партнёров…а цифра 10 в этом случае – число магическое, о котором не знали усопшие доктора Фрейд и Юнг, и здравствующий ныне господин Курпатов… И понял я, что все мои победы были во имя своего только вожделения… и не мог справиться с ним… и впал в элементарное пьянство и сокрушительный разврат… И подруга моя белокурая преспокойно удовлетворяла свой дальнейший шизофренический половой интерес со всяческим отребьем рода человеческого и была весьма уважаема на работе… преподавателем русской словесности… Ибо стала она лучшей в городе среди педагогов, благодаря моему очерку о воспитании патриотичности в молодёжи…И дети её петляли, благодаря моей вожделенческой игре слов, от Стамбул до Питера….(политические конкурсы Малороссии: за детей писали мэтры – преподаватели ВУЗов, но побеждал я = человек вожделений)… А я жил на пляже, у брега Чёрного моря, и предавался разгулу пьяному страстей, без жилья и прописки…
И в апогее своего развратного пьянства встретился вдруг я с Валеком, который с «подводной лодки» ОО*- 2005. Он познал сладость оргазмов через свою предстательную железу от массажа инородными фаллосами. И понял я, конечно лишь только отчасти, что все эти движения, все эти жизненные истории: «… Суета сует, - сказал Екклесиаст, - всё – суета!»
И, когда пьяный Валек, уже весьма преуспевающий бизнесмен, нехотя предлагал окружающим нормальную сумму за страстную любовь - он хотел отсосать и трахнуться, то снова, уж в который раз, я прочёл бессмертные строки Святого Духа трезвым умом: « Веселись, юноша, в юности твоей, и да вкушает сердце твоё радости во дни юности твоей, и ходи по путям сердца твоего и по видению очей твоих; только знай, что за это всё Бог приведёт тебя на суд»……..
ОО*- отбросы общества (прим. авт.)

Аллегро рождения свыше.

Предчувствие знойного дня уже настигало их. Но пока что в тысячу лиц бил удивительный свежий воздух, напоенный запахом моря. Люди жадно вдыхали, глотали его. Запах моря… один, на все континенты, времена и народы. Он точно смывал с тысячного этапа грязь и вонь столыпинских вагонов.
Было июльское утро 1939 года. Тысяча каторжан ползла по пустынной дороге. Дорога то поднималась, то опускалась, и на всём её протяжении никто не встречался: ни человек, ни зверь, ни машина. Казалось, вымер весь мир.
Конвоиры осипли от криков. Овчарки лениво тявкали. Становилось всё жарче. «Только не упасть, - настойчиво внушал себе Олег, - держи равновесие». Бинты на его животе давно стали чёрными, с буро-коричневыми пятнами от засохшей крови. Глубокие ножевые ранения гноились, в руках и ногах было ощущение ломоты, полной разбитости. Путь был нескончаем. Олегу казалось, что он заснул и чувствует во сне волнующий запах моря, и видит пустынную дорогу.
-- Встать! – «разбудил», вернул Олега в гиблую реальность крик конвоира.
Почти в лицо брызгали слюной рвущиеся с поводков овчарки. Уже страшный приклад винтовки заносился над головой. А он лежал в пыли, не имея сил встать. Но сильные руки случайных соседей по пятёрке подхватили его, и шествие колонны продолжилось.
Этап был из одиночек ярославского и суздальского острогов, политизоляторов. «Накипь» врагов советского народа, «сливки» политических преступников. Олега распределили сюда случайно, из транзитной больнички. В спешке, по доброй инициативе интеллигентного главврача. Подальше от порезавших его братьев-люмпенов, из племени сучьего жулья. Где-то, немного позади, шли двое верных ему малолеток, юных психопатов, истеричных последователей воровской веры. С двумя торбами воровского общака. Малолетки могли убить без учащения пульса в своих организмах, они были порождением проклятого блатного мира.
В конце же серого этапа шла небольшая стая голодных матёрых волков, ссучившихся жуликов. Они шли за двумя общаковскими торбами, а главное за жизнью Олега…
-- Благодарю, - выдохнул он своим нечаянным спасителям, продолжавшим тащить его под дальневосточным солнцем к многотысячному месту пересылки зэков, к транзитному лагерю. Интуитивная молния пронизала подсознание Олега – надежда спасения как-то связалась с этими крепкими сидельцами из политических.
-- Тяжело тебя тащить, товарищ, - через усилие улыбнулся один, вынув из самодельного потайного кармана аккуратно сложенный клочок грязной газеты. На ходу развернув пакетик, взяв двумя пальцами оттуда щепоточку порошка, политический втёр его в ладонь Олега. Солнце уже палило нещадно, пот стекал по телам, и Олегу было не до вопросов.
-- Впрочем, лучше глотни, - сказал «доктор по случаю», и Олег без слов собрал языком содержимое самодельной тары…
…Странный, отовсюду доносящийся треск поразил слух Олега. Этот треск что-то смутно напоминал. Что-то знакомое и понятное; иногда празднично-весёлое, иногда беспокойное; близкое, почти родное с босоногого детства. Олег присмотрелся к пространству за пыльной грунтовой дорогой, по которой плёлся этап. «Да это же трава трещит под солнечными лучами!» – догадался он, не с удивлением, но с восторгом от собственной смекалки. Затрещали дрова костров, что жгли они своей детской компанией. В отблесках огня, под покровом ночи среди высоких лесных деревьев, ему улыбались пацанята, дорогие, потерянные навсегда друзья детства. Уютный, охраняющий, дающий покой треск слышался из печи в деревянной избе деда и красные блики огня неуловимо скакали по потолку. «Какая нечеловеческая тонкость в явлениях природы, - констатировал Олег самому себе. – Трава трещит под солнцем, подобно дровам в огне, но не горит. Она лишается жизненных соков, но приобретает цвет золота, а не превращается в чёрную золу». И всеобъемлющий треск обрёл в его глазах сияющий жёлтый цвет.
-- Люди под гнётом тиранической власти ещё удивительнее травы под солнцем, - услышал Олег от своего «доктора» и не удивился, а только спросил:
-- Кто ты?
-- Капитан. Бывший капитан разведки и нынешний капитан нерукотворного корабля «психонавтов».
Олег удовлетворился странным ответом и почувствовал, как вырастает его тело. Он ужаснулся, что конвой заметит эту странную трансформацию и тысячи пуль изрешетят его плоть. «Учись контролировать страх, - услышал он голос Капитана. – Тебе нечего бояться!» Олег доверился рекомендации и взирал с высоты на тёмную гусеницу исхудавших зэковских тел. Живые плакаты с «ежовыми рукавицами» парили в воздухе, мерно покачиваясь в слабых дуновениях ветра. Выше всех парил плакат Сталина в белом парадном кителе. Вождь указывал куда-то рукою, и Олег направил туда взгляд. В сияющем жёлтом поле Депре вздымался золотой истукан, высотою в шестьдесят локтей, шириною в шесть локтей*, и меркла трава в золотом его сиянии. Тысячи сатрапов, наместников, военачальников, верховных судей и законоведцев, тысячи тысяч народов, племён и языков пали и поклонились истукану, когда услышали звук трубы, свирели, цитры, цевницы, и иных музыкальных инструментов. И принимал поклонение, возвышаясь один на ногах, Навуходоносор, царь Вавилонский. Олег почувствовал себя снова в обычной оболочке, лежащей ниц в многотысячной толпе перед истуканом. Он поднял сначала голову, а потом приподнялся, испытывая своё видение. Но в тот же миг железные руки халдейских воинов поволокли его к печи, раскалённой огнём. Печь была раскалена чрезвычайно, и пламя огня больно обожгло Олега за десяток метров от неё. Ужас готов был разорвать его сердце прежде жара, но он услышал приказ Капитана: «Вернись!» Олег снова шагал в пятёрке, а среди огня печи свободно ходили четыре мужа, и вид четвёртого был подобен Сыну Божию**.
-- Капитан, что это? – буднично спросил Олег о своих чувствованиях.
-- LSD – 25***, - так же буднично ответил тот.
-- Опийный мак - полнейшее фуфло рядом с этим, - резюмировал Олег.
-- Главное победить страх, - подытожил Капитан.
Радостно загавкали немецкие овчарки, показались деревянные ворота транзитного лагеря.
-- По пяти, по пяти! Проходь в ворота! – неистовствовали конвоиры, толкая вперёд падающих.
Серая нескончаемая лента ползёт через ворота. Доносятся приглушенные реплики бытовиков:
-- Ежовская форма… Бубновый туз… Враги народа… Тюрзак…
Блатных пока не видно, но Олег нервно делится с Капитаном:
-- Здесь, на этой транзитке, половина блатных – сучары безбашенные: бригадирами шустрили у мусоров. Гробили всех без разбору – и политических, и босоту. Такая же мразь где-то в конце этапа за мной канает.
-- С какой радости?
-- Есть два рюкзака опия-сырца.
Капитан недоумённо посмотрел на Олега.
-- Красные менты – быдло: они не знают, что такое опий и конопля. Так и прёт в открытую через шмоны наркотический грев козырям воровской масти. Что твой порошок.
Медицинский осмотр людского поголовья оканчивался для всех одним вердиктом – «первая категория здоровья». И для тех, кому суждено было умереть через несколько часов. Всем предстояло в ожидании этапов по конечным пунктам следования махать кайлом в каменном карьере.
Олега уложили перед деревянным бараком. Капитан и его напарник по транспортивке страждущего устало сели рядом, прямо на землю. Хищного вида парни, поставив у ног рюкзаки с маковой соломкой, ожидали указаний. Олег чувствовал, что скоро вновь оставит привычный мир, и быстро говорил:
-- Пацаны, вас только двое. Не отобьётесь от шестерых. Выход один – ныряйте через колючку по отсекам аквариума. Ищите честных людей****. Сделайте объяву: в гадюшатник заехал Поручик. Ночью здесь обязана быть сходка. Суки через нарядчика узнают, где мы, по любому. И после проверки, ночью, тоже здесь нарисуются. Всё. И помните: вор в зоне – господин для контриков и фраеров. Но добавьте к этому, что вор для суки – это, что Сталин для Троцкого. Если успеете собрать сходняк – станете крещёными. Я сказал.
Парни растворились в огромном аквариуме, в котором порой насчитывалось до 17 тысяч человеческих особей обоих полов. Олега затошнило от вездесущего запаха аммиака и хлорной извести. LSD-путешественник содрогался в приступе рвоты, а Капитан спокойно сказал напарнику:
-- Товарищ, присмотри за ним. А мне пора уходить. Вот, «сидор» мой, с барского плеча. Не побрезгуйте. Там много нужных вещей.
Капитан извлёк из котомки небольшой холщовый мешочек и добавил:
-- А у пациента скоро наступит деперсонализация и всё прочее в таком роде. Если не направить нужным словом, то он либо сойдёт с ума, либо найдёт способ убить себя.
-- Хорошенькое дело! – улыбнулся напарник. – Накачал чем-то идейного ворюгу и на меня оставил. В ожидании лагерной резни между честными и суками. Нечего сказать, удружил ты, Капитан, удружил.
Капитан улыбнулся и развёл руками:
-- Дело твоё. Можешь бросить его. Но до ночной резни ещё время есть.
Олег успокоился, лёг и посмотрел в небо. Бурный ветер пошёл от севера, огромное облако и клубящийся огонь, и сияние вокруг него. А из середины его как бы свет пламени из центра огня. И оттуда видно было подобие четырёх животных. У каждого четыре лица: человеческое, львиное и лицо тельца с лицом орла. Руки человеческие были под крыльями. Ноги были прямые, а ступни – как ступни ног у тельца, сверкающие, как блестящая медь. Огонь ходил между животными, и двигались они с быстротою молнии. Шум крыльев их был подобен шуму многих вод***** и Олег удивился, что его спутники не слышат этого. Он сказал:
-- Посмотрите вверх. Я теряю рассудок или вы что-то видите?
Посмотрев в небо напарник спросил Капитана:
-- Интересно, к кому они?
Капитан задумчиво ответил:
-- Точно знаю – не ко мне.
Напарник встал и сказал:
-- Пройдусь немного.
-- Ну, бывай, - пожал ему руку Капитан. – И я пошёл. Время пришло.
Олег смотрел, как по мере удаления напарника удалялись фантастические, вселяющие ужас животные. Потом обратился к Капитану:
-- Не бросай меня, пока он не вернётся.
-- Не могу, товарищ. Меня ждёт та, ради которой я обчистил Хофмана. Ты, главное, ничего не бойся. Если захочешь, то увидишь меня сквозь стены.
…Вдоль проволочного заграждения стояли сотни измождённых, но оживленных женщин. Много было бритых наголо. По другую сторону колючей проволоки бушевало море мужчин. Капитан чувствовал здесь нечто подобное электротоку. Через «колючку» протягивались друг другу руки.
-- Милые, родные, дорогие, бедные!
-- Держитесь! Мужайтесь! Крепитесь!
Кричали с обеих сторон. Капитан бесцеремонно отталкивал мужские тела, идя к точно намеченной цели. Он уже шёл вдоль заграждения и всматривался в лица, покрытые нездоровым пятнистым загаром.
-- Здравствуй, фрау Кицкин, - тихо, без улыбки, приветствовал он женщину, одну из сотен, и взял её за худую кисть.
Кицкин заплакала, присев на корточки:
-- Я знала, - шептала она, - я верила, что ты придёшь! Но, что теперь?
-- Нынче же, мы уйдём отсюда. Времени на теорию нет. У тебя пеллагра. Ты вся шелушишься. Это дерматит: первое «Д» пеллагры. Второе «Д» - это диарея. Тоже в наличии. Осталась деменция. Судя по блуждающему взгляду – осталось немного. Поэтому мы не будем ждать, мы уйдём.
-- Но как?
Капитан зачерпнул из своего мешочка жменю химического «мессии», отправил себе в рот, подтянул к «колючке» женщину и припал к её устам долгим поцелуем.
Олег действительно видел их, и слышал. Они шли, взявшись за руки, вдоль проволоки и Капитан неспешно вещал:
-- Не существует никакого мира материальных объектов, есть лишь вселенная энергетических полей, которые видящие называют условно эманациями Орла. Конкретный вариант настройки нашего таинственного естества, который мы воспринимаем как окружающий мир, является лишь результатом того, в каком месте этого нашего энергетического естества находится точка сборки восприятия мира в данный момент. Сейчас я сдвину твою настройку далеко вниз и мы унесёмся, Кицкин…
Олег вдруг увидел, что Капитан с подругой просто исчезли, а над серой толпой взмыли чёрные птицы. Щемящая грусть и тоска овладели Олегом. Ему казалось, что он умер. Вокруг было розовое, заполненное мутноватой жидкостью, замкнутое, пульсирующее пространство. Он находился внутри него и дышал им. Жидкость была наполнена болью. Тысячи и тысячи жалящих и сосущих кровь пиявок были там растворены. Он не видел их, но чувствовал. Страшная, невероятная угроза исходила от этого беспрестанно пульсирующего пространства. Олег подумал, что боль и страх – постоянные спутники его жизни. Он увидел сквозь пульсацию деревянный барак, чёрных зэков, вонючую уборную. Нужно было вынуть из ботинка острую заточку, вскрыть вены и разом покончить с этой недожизнью. Но вдруг розовое пространство сомкнулось, залепило нос и рот. Он не мог дышать и кричать. Жуткая, непреодолимая сила пихала его вперёд. Он, мёртвый и недышащий, двигался внутри бесконечной эластичной трубы. Сознание гасло, вспыхивая лишь от боли.******
Через боль, от слов подошедшего напарника, увиделась картина. В ночи изумлённо спрашивал Никодим:
-- Как может человек родиться, будучи стар? Неужели может он в другой раз войти в утробу матери своей и родиться?
Иисус отвечал:
-- Не удивляйся тому, что Я сказал тебе: должно вам родиться свыше…
_____________________________________________________________________________
*- Книга пророка Даниила, гл. 3, ст. 1; **- Дан. 3, 25. ***- В 1938 году фармацевт Альберт Хофман (Швейцария), занимаясь поиском средств с целью облегчения схваток у рожениц, получил 25 синтез лизергиновой кислоты с веществами метиловой группы. В 1943 году он случайно определил на себе действие этого химического соединения. К началу 50-х годов LSD – 25 стал достоянием официальной медицины. В 1967 году LSD был полностью запрещён к применению в США и Европе, до этого момента находясь в свободном обороте, как лекарственное средство, не являющееся наркотиком. **** - воров. *****- кн. Пророка Иезекииля, гл. 1.
****** - краткие описания базовых перинатальных матриц 1, 2. Переживания изначального единства с матерью и внутриутробной жизни до начала родов. Воспоминания о схватках в начале родов – схватках в закрытой матке.

Демон, православный священник и некто: встреча в ночь, с 6 на 7 января 1919 года.
/отрывок из повести/
…Православная Церковь гибла и разрушалась. Грабились храмы и умертвлялись пастыри. Первым в 1918 году был убит Макарий, епископ Орловский. Вторым претерпел мученическую кончину Владимир, Первенствующий иерарх России митрополит Киевский. Затем – митрополит Петербургский. Медленно были замучены архиепископ Астраханский Митрофан и викарий епископ Леонтий. Тела их были брошены в яму, и христиане не допускались погребсти их. Прогремела весть об очередной жертве: в Перми был замучен достойнейший архиепископ Андроник. Ему отрезали щёки, выкололи глаза, долго водили по улицам города и, наконец, живым закопали в землю.
Так началась вакханалия зверских убийств русских епископов и священников. К сентябрю 1920 года чрезвычайками было расстреляно двадцать восемь епископов и тысяча двести пятнадцать священников…
****************
…Небольшая железнодорожная станция провинциальной глубинки заполнилась гулом приближающегося из вьюжной ночи состава. Странный, невиданный поезд был так тяжёл, что шёл с двумя паровозами. Ещё бы! Это был легендарный бронепоезд Председателя Реввоенсовета!
Бронепоезд был совершеннейшей военной машиной на необъятных просторах России. Вагоны соединялись телефонной связью и сигнализацией. Всё оборудование было импортным, американским. Самой последней модели телеграф обеспечивал постоянную связь с Москвой. В этом громадном, но летучем «аппарате управления» работали в фешенебельных вагонах секретариат, типография, радио, электростанция, библиотека, ресторан, гараж и даже баня. Гараж вмещал в себя несколько автомобилей, грузовых и малолитражных, и цистерну бензина. Авто были нужны для стремительных карательных операций. Отборный десант из стрелков и пулемётчиков мог отъезжать на сотню вёрст от железной дороги и устанавливать революционную справедливость.
Трясущиеся работники станции незаметно крестились и беззвучно шептали: «Свят, свят, свят! Сохрани, Господи, и помилуй!» Даже местные комиссары, подогнавшие обоз с церковной утварью, почувствовали животный страх.
Когда же на перрон спрыгивала жуткая «кожаная сотня», то все люди на станции ощутили дыхание смерти. Элитные ратники революции были в кожаном обмундировании. Кожа была дорогая, чёрная, сияющая, европейского производства, индивидуального заказа. У всех на левой руке, ниже плеча, сверкал крупный металлический знак. Этому знаку, пятиконечной звезде, предстояло на десятилетия стать символом новой России.
Лица «кожаных людей» внушали ещё больший страх. Носителями звёзд были американцы, китайцы, прибалты и ещё невесть кто, но все они были наёмными рабочими новой индустрии, революционно-воинствующей. И эта общая печать делала одинаково страшными лица людей разных наций, людей вне классов, сословий и социума.
…Процесс шёл организованный, уже чётко отработанный. Взмокшие от пота коммунисты грузили в вагон добычу революции. Чаши, дарохранительницы, потиры, ризы, дискосы, золотые и серебряные углы Евангелий и такие же кресты, беспорядочно всунутые в холщовые мешки, бросались в темень вагона. «Кожаные» боевики поигрывали винтовками. А взмокшие от пота местные комиссары суетливо утрамбовывали ногами в мешки ризы с икон, различные сосуды, паникадила, подсвечники, лампады и прочие ценности.
Старший «кожаных» слушал доклад уполномоченных лиц местных Советов. По некоторому размышлению дал приказ ожидать и взошёл в один из вагонов.
Минуя стражу, этот человек зашёл в вагон, который был более похож на роскошный кабинет.
-- Лев Давидович, не отвлеку Вас?
Бронштейн-Троцкий только что получил очередные разведданные о дислокации белых армий. Посредством мощной радиостанции он имел ежедневную связь с западными столицами. Запад имел данные от своих «помощников и консультантов» в Белом движении. Таким образом Предреввоенсовета знал всё об армиях белых генералов, а те не знали ничего о возможностях Красной Армии.
-- Что там у тебя? – спросил Троцкий.
-- Вы просили выявлять православных священников, склонных к обновлению…
-- Ах, да! Что, есть?
-- Да.
-- Сюда их.
…Погрузка закончилась. «Кожаные» втолкнули в вагон двух человек. Бронепоезд тронулся в свой победный путь. Оставшиеся на станции облегчённо вздохнули…
**************************************
…Двух «обновляющихся» удобно расположили в одном из вагонов «кожаной» элиты. Калорийно накормили. Всё это было без слов и комментариев. И через пару часов их препроводили, предварительно тщательнейшим образом обыскав, в вагон-кабинет.
-- Присаживайтесь! – улыбнулся Хозяин. – Меня зовут – Лев Давидович. Мой друг – просто Яков.
Один из зашедших, по-крестьянски одетый мужчина лет тридцати пяти, с достоинством поклонился:
-- Александр. Честь имею.
Троцкий театрально захлопал в ладоши:
-- Прекрасно! Я доволен! – и весело переглянулся с другом Яковом. – Так ещё мне не представлялись! Небось, из царских офицеров! Да, вы не бойтесь! Я гарантирую вам жизнь и безопасность! Будьте самими собою, друзья!
Второй гость, в чёрной сутане, имевший по виду лет сорок пять, скромно сказал:
-- Отец Николай. К Вашим услугам.
Троцкий расхохотался, хлопая по плечу друга Якова и приговаривая:
-- Отец! Отец родной! Отец духовный! Чёрт возьми, какая ирония обстоятельств!!!
Яков налил в стакан «другу» коричневого напитка. Сорокалетний Троцкий пил небольшими глотками. Спросил:
-- Не желаете ли немного коньяку для красоты и откровенности беседы?
Николай скромно ответил:
-- Благодарствую. Но не употребляю.
Александр спокойно сказал:
-- Лев Давидович, сейчас каждое слово для меня будет мерилом моей жизни и смерти. Разве можно под коньяк?
Троцкий покровительственно улыбнулся:
-- Хороший ответ. Итак, господа! С чего начнём дискуссию?
Отец Николай негромко, но твёрдо сказал:
-- В ночь на рождество Христово… Такое поругание над Церковью Православною…
Троцкий резко встал, довольно хлопнул по плечу «друга» Якова, сверкнул радостным взором, и бодро заговорил:
-- Что? Рождество Христово? Милейший, Вы, над чем, собственно, издеваетесь? Над Евангелием? Над истиной? Надо мной? Над логикой? Или просто над здравомыслием?
Отец Николай сверкнул возмущённым взглядом, но осёкся. Троцкий небрежно бросил на стол несколько книг, из экспроприированных, и заговорил:
-- Найди, Николай, в этих Святых Писаниях православную вашу дату рождения Христа! Бери, листай, ищи! И ты не найдёшь! Это только измышления ваших прогнивших «отцов» церкви! Равно как и ваша иудейская пасха! Насчёт воскресения Христа! Христос отменил пасху иудейскую! Всё у вас перепутано, всё у вас извращено! А всё туда же – «отец» Николай! Вы же оцепенели мозгами и душами во многовековой лжи!
У Николая навернулись слёзы на глаза, и он отрешённо молчал. Троцкий спросил:
-- Николай, Вы носите на себе крест нательный?
Священник смиренно кивнул. Бронштейн подошёл, взял его за подбородок, и спросил:
-- У тебя дети есть?
Священник снова смиренно кивнул. Лев Давидович заговорил в воздух:
-- На следующем прогоне я пошлю сотню своих людей в твоё место земного обитания. Дам вот Якову свою саблю, из царского арсенала. И он этой саблей отрубит голову твоему ребёнку. И после этого Яков подарит тебе эту саблю. Будешь ли ты возносить молитвы к ней, смертоубийственной сабле?! Будешь ли чтить её, как знак святой?! Носить на шее своей?! Ты, невежество дремучее, думаешь, что Богу угодно поклонение гоев* проклятому орудию преступления над Сыном Его Единородным?! Я уж как христьянин заговорил! Ха-ха-ха! Как вас не истреблять, жестоких невежественных тварей?!
Вместо ответа Николай зарыдал:
-- Лев Давидович! Отрубите голову мне, неразумному рабу! Не губите моё чадо!
Священник рухнул на колени и, рыдая, просил о милости. Лев Давидович продолжал:
-- О, неразумное, невежественное племя! Как вас не истреблять?! Рождество им Христово! С 6 на 7 января!!! Даты ваши глупые! Да знай вообще, что через месяц Советская власть примет мой великий декрет! Декрет о переходе на григорианский календарь с 1 февраля, которое, 1-е, будет потом на века в этом государстве считаться 14 февралём! Ха-ха-ха! У вас и так дата Рождества перепутана баснословно! А после этого декрета будет совсем неимоверная насмешка над православными датами! Ха-ха-ха!!!
Когда приступ смеха прекратился, Троцкий с вопросом взглянул на Александра.
-- Лев Давидович! – спокойно сказал тот. – Ведь, все Ваши премудрости, в которых много правды, от действительно великого ордена Бнай Брит. «Сыны Завета» то бишь. Но к чему Вам этот бедный Николай? Помилуйте его. Отпустите. Прошу Вас.
Троцкий переглянулся с Яковом. Изумлению «демона революции» не было границ. Он несколько минут всматривался в Александра. Наконец, торжественно изрёк:
-- Вы по определению ТАКОГО просто не можете знать и ведать. Кто Вы? Я в недоумении полном и мне просто интересно. Не более. Учтите, на весах – ваши жизни.
Александр подумал и попросил:
-- Изволите ли Вы мне разрешить «причаститься» 200-ми граммами коньяку?
Яков, чувствуя настрой Господина, без слов удовлетворил желание висящего на волоске от смерти. Выпив стакан, неспешно закусив лимоном, Александр ожидал действия алкоголя на свой организм. Через две минуты тишины, ощутив в желудке ощущение тепла, он решился на ответ:
-- Лев Давидович! Я – почти ученик святого пророка. Уже вознёсшегося в небеса.
-- Ха-ха-ха!!! – Троцкий истерично смеялся. – Ну, и?! О, Россия непредсказуемая!!!
-- Вы родились 26 октября, а по Вашему декрету – 8 ноября 1879 года, - улыбнулся Александр. - Вы прекрасно изучили русскую культуру, вы знаете несколько языков, вы изучали философию Канта, Фейербаха и Гегеля. И фамилия – Троцкий – это собственность вашего надзирателя в Одесской тюрьме. Это есть знак вашей великой иронии. В эмиграции Вы женились на госпоже Седовой, что позволило Вам вступить в великий орден. Вас посвятили в великие масонские тайны…
-- Ну-ну, - улыбнулся напряжённо Лейба Бронштейн, - Вам осталось только сказать, в какую СТЕПЕНЬ я посвящён.
-- Такие подробности мне неведомы. И к чему они?
-- К чему?! – взорвался Лейба. – Я сейчас обладаю властью большей, нежели царская! И я – еврей!!! А кто Вы, милейший?! Судя по лицу – славянин!!! Ха-ха-ха!!! Знаешь ли ты, ничтожный, великие тайны мира?! Орден Бнай Брит имеет сотни тысяч членов. Они занимают важнейшие посты в правительствах стран земного шара. Здесь богатейшие семьи мира: Ротшильды, Рокфеллеры, Шиффы и остальные великие. Орден строго контролирует всю мировую политику, финансы, промышленность, средства массовой информации, судебные и почти все церковные организации.
Вообще, эта звезда-пентаграмма… Это пять братьев Ротшильдов… Основатель их династии – «король кредиторов и кредитор королей»! Звезда Давида, шестиконечная, есть полнота. А звезда пятиконечная… Мы ждём своего Мессию… Вам не понять…
Вы знаете, от каких сил я в России? Мне в Нью-Йорке был вручен чек на 20 миллионов долларов! От агента Ротшильдов! Бронепоезд, моя «кожаная сотня» - это деньги сверхправительства! А остальное – мой гениальный ум!!!
В суетном мире нет формулы, её просто не существует, чтобы определять паритеты валют, по которой 1 доллар США, например, сейчас стоит 30 тысяч российских рублей. Тем паче… Ха-ха-ха!!! Сейчас просто не существует российского государства! Паритет валют во всём мире устанавливается посредством так называемой процедуры «фиксинга Ротшильда». Два раза в день, в лондонском банке, собирается пять великих (по одному от каждой из самых могущественных банковских семей). И эти люди, сопоставляя заявки на продажу и покупку золота во всём мире, назначают цену по своему произволу! Эта цена летит по телеграфу и мгновенно сообщается в Нью-Йорк, Цюрих, Париж, Сингапур, Гонконг и другие центры торговли золотом. И это есть основа формирования цен на всех рынках мира!
А есть гений планов ордена! Я всемогущий властитель на просторах России! Ленин – это мой «свадебный генерал». Крупская обработана мною с молодости. Она приставлена к нему для внушения! Они никогда не будут зарегистрированы актом о браке! Таков приказ свыше! Вожди – в сожительстве! Декрет о социализации женщин! Блуд в законе! А вам Рождество Христово! Неизвестного числа!!!
Троцкий ещё долго говорил, кричал и провозглашал. И Александр понял, что таковые встречи Бронштейн делает от скуки, для шлифовки интеллекта и для пропитки ненавистью. Отец Николай думал над аргументами «демона» революции. Троцкий отпустит двух несчастных, по своей прихоти. И пойдут они по снежной вьюге русской зимы восвояси. И будут благодарить Господа за спасение своих жизней от слуги антихриста…
*****************************************

…И вне всяких человеческих дат и чисел с цифрами в веках будет изначально-вечным сие величайшее событие, описанное для нас евангелистом Лукою:
«…И вот вам знак: вы найдёте младенца в пеленах, лежащего в яслях.
И внезапно явилось с Ангелом многочисленное воинство небесное, славящее Бога и взывающее:
Слава в вышних Богу, и на земле мир, в человеках благоволение…»*

* - не иудеев.
* - Евангелие от Луки, глава 2, стихи 12 – 14

Оболонь, я же тебе писал на мыло. И моё мыло у тебя есть. Постараюсь зачистить, хоть я и ламер.
А это очередной рассказ. Отрывок из Пенитенциария-1.

Спидозная геометрия по-босяцки. Короткий рассказ.
Спидозная геометрия по-босяцки.
Мощный мужчина, годов тридцати пяти от роду, известный здесь, как Доктор, вонзился глазами в Фрейда. Вася, имевший здесь погоняло австрияки-психоразводящего, ясно увидел в них вопрос, колебания и сомнения. Психоаналитик глубокомысленно улыбнулся:
- Что такое жизнь человеческая? В нашем блядском мире суетном? Житуха – это смена
внешних декораций и внутренних состояний души. Человек, вообще-то, планировался для счастья. Но оно в нашем мире стало явлением нестабильным, непостоянным. Счастье превратилось в нашем мире в иллюзию, которая – как пришла, так и ушла. Почему так – тема отдельная. Счастье для людишек – это искрометный момент обмана. Момент! Так, братан, ты хочешь сам у себя же и украсть сладкую иллюзию, момент счастья? Зачем тебе ломать кайф себе родному? Потом сам разберешься- кто есть кто, и нужно ли оно. Потом будешь страдать за вновь потерянным объектом – либидо. Но пусть это будет потом! Или будь настоящим аскетом, действуй по указанию святого апостола Павла, который рекомендовал не парить мозги брачными спариваниями.
Доктор несколько минут осмысливал услышанное.
- Да, могешь ты черное сделать белым! Сначала мелешь, что моя Маня до меня уже столько оргазмов испытала, что наши с тобой в паре не пляшут против её цифры! А потом – момент счастья! Долбанный Фрейд! Суки они все – эти психосексопатологи!
- Ну, достал ты меня, Доктор! Тебе – 33! А ей?
- 29.
- Ну, так?! Какие вопросы? Она имела интим уже охрененное количество разиков! И минимум – больше 1000 раз!
- Чего? – отвисла нижняя челюсть рэкетира.
Вася равнодушно курил, а Доктор размышлял.
- Зачем я с тобой базарил? – наконец заговорил Доктор, новый хохол из бывших рэкетиров. – Ты, Фрейд, испоганил мне момент счастья. Какое право у тебя? Ты, шо, хирург душ человеческих?
- Тю! Я ж не думал, шо ты ребенок.
- Эх! Ты, Вася, не при делах. Это я гоню! Шо непонятного! Она была два раза замужем. В промежутках жила не в монастыре. Ты еще циферку-то маленькую, наверно, сказал! Это, видать, на этой волне я свой шлямбур монстром сделал! Это я сознательно! Во! У меня теперича голимая кукуруза между ног – двадцать шаров в неё вставлено! Ей эта тысяча случек аукнется! Ахнет, когда загоню ей под кожу дурака своего! Запомнит на всю жизнь! Я буду круче усех, кто ее имел!
- Дурак ты, Доктор. На члене хочешь въехать в счастье?! Пора бы и повзрослеть.
- Ой, Фрейд! Не зли ты меня! Как жить в этом мире? Хочется простого человеческого счастья! Всего-то!
- Подрывай булки и пошли по крестной обители. Пошли, пошли! Я не шучу! Сеанс психотерапии. Для растормозки эгоистичных мозгов.
- Ну, пошли … психотерапевт
Они прошли через вонючий коридор, спустились на первый этаж и вышли в прогулочный двор лагерного креста, медчсанчасти зоны. Солнце сияло раскалённым белым диском в недоступном лазурном небе. Под вишней с созревшими сочными ягодами припухли больные в истерзанных халатах, которые были последними доспехами многих борцов за жизнь. Больные подставляли под лучи свои нечеловеческие конечности. Здесь можно было увидеть в натуре геморрагический выпот в коленных суставах от цинги, когда колено-шар соединяет спички-кости. Грязно-серая тонкая шкурка облекала обреченную плоть с сине-багровыми деснами, набухшими, кровоточащими, на которых редкие черные зубы уж не могли вонзиться в корку хлеба. Иные конечности были пробуравлены зияющими тоннелями черно-кровавых свищей. Мерзкая сыпь соседствовала с гнойными ожерельями кратеров-ран, которые выбрасывались наружу отравленною кровью. Руки-нитки и резко очерченные ребра–клетки для больных внутренностей довершали парад безысходности. Было удивительно, что эти обреченные существа еще могут проявлять какие-то чувства, кроме нирваны страдания. А они жадно взирали на темно-красные вишни, но даже на пороге смерти не смели сорвать ни одной. Ибо вишни принадлежали завхозу санчасти, трефовому козлу.
- Ну, братан, у тебя проблемы? – спросил Фрейд.
Доктор почесал затылок и погреб обрывать вишни. Существа давно покоились в своих скорбных оболочках, уйдя из внешнего мира. Они не знали имен своих соседей, а уж Доктора и подавно. Он был для них миражем забытой, утраченной жизни. Принимая от него сочные вишни они не испытывали благодарности, ибо вместо эмоций остались уже только рефлексы.
После благотворительного акта за счет трефового, больничного козла, экскурсанты двинулись обратно в здание скорбей. Когда Фрейд открыл неприметную дверь одной из палат, Доктор воскликнул:
- О! Ты погнал, брат! Туда я не пойду!
- Че ты ссышь? Не ссы, волчара – это безопасно. Отвечаю.
Вася зашел в чистую, светлую палату без отвратительных ароматов гнилостных ран и немытых тел.
- Здорово, ребятня!
Семь пар тоскливых глаз уставились на непрошеного гостя. Внимание больных проследовало к открытой двери. Доктору стало неудобно своей трусости и он, затаив дыхание, подошел к своему экскурсоводу. А Вася, заранее планируя этот визит, вытащил из-за пазухи пачку цейлонского чаю и блок сигарет:
- Примите грев, пацаны. Тоскуй - не горюй, а жизнь-то еще продолжается.
Самый старший из семерки, паренек лет 25, но с проседью уже в черных волосах, суетливо встал, благодарно улыбаясь:
- Благодарим! Вы, это, присаживайтесь. Не бойтесь. Вот, хоть, и на мою койку.
Фрейд мягко хлопнул парня в плечо, присаживаясь на койку:
- Шо бояться? Сколько той жизни!
- А! Не скажи! – отозвался двадцатилетний парень, очень похожий на молодого эллина из древних Афин. – Все шугаются, презирают. Постоянно чувствуешь гадостное отношение.
И тут пацанов прорвало. Никто не кричал, не бил себя в грудь. Но всем хотелось поделиться своими впечатлениями. Хотелось общения с миром. Парни заговорили в несколько глоток. Доктор стоял посередине палаты, боясь к чему-либо дотронуться.
- Ну, а, вообще, как самочувствие? – спрашивал Вася.
Все чувствовали себя нормально. Лишь «афинянин» с бесконечною тоскою констатировал:
- Температура долбит вторую неделю. Наверно, абздец тронулся к конечной остановке.
Оцепенение нашло на его собратьев по несчастью. Старший сбил тягостную паузу:
- Да, ладно, не грузись! Шо мы знаем про СПИД? Да ни хрена! То, что и все! Заражение через кровь! Когда сдохнешь? Сколько осталось? Если бы не тюрьма, то никто бы из нас и не знал, что мы больные.
- Оно бы к лучшему – не знать, - заметил девятнадцатилетний парень с лицом и фигурой, достойной роли плэйбоя в голливудской мелодраме. – Я, вот, уже целый месяц в зоне. Два дня назад с тюряги пришла ксива, шо я больной. Лучше бы и не присылали. Я уже успел пару петухов отхарить. У пацана станок брал бриться. Они еще не в курсе, шо я смертник. Я никому ничего не сказал. Пусть лучше бы они и не знали.
Фрейд и Доктор переглянулись. Плейбой это заметил:
- А, шо, пацаны? Поздно пить боржоми, если печень разложилась. Зуб мне еще вырвали тут же, на санчасти. Когда я еще в этапке был. Вы, случайно зубы здесь не лечили? Тут же с дезинфекцией плоховато.
Доктора пробил озноб:
- Иметь мента в анус! Пломбировал!
Вася Фрейд вспомнил о местном суперголубом, петухе Зое, и спросил у «плейбоя»:
- А как тебя зовут?
- Для кум-треста интересуешься?
- Если бы ты не был трупом, я бы с ноги тебя зарядил. Как зовут?
- Егор. Ну и шо?! В чем я виноватый?! Ну, грешник! Как все! Бля буду, я даже не кололся на воле! Все пацаны эти – игловые, макоеды. За кайф опиумный пострадали. А я, наверно, за блуд. А там – хер его знает! У меня всего две девчонки было! Десять за всю жизнь половых актов! Может, меня в тюрьме заразили! Скорее всего!
-- Шо, поимели в зад? – ехидно спросил Доктор.
-- Тогда б я тут в палате основал живой уголок - петушиный. Но я-то не петух! Или вы в зоне забыли, шо такое тюрьма? Бордель, вертеп и дурогонство! Кто там эти иглы кипятит? Кто туда пришлет тысячи одноразовых? На воле денег не платят шахтерам! Те иглы, шо с нас сосали кровь, уже сосут с других по десятому кругу! Сколько тайных носителей ВИЧа щас бродят по лагерям! А людишки-то откидываются-освобождаются – кровь-то циркулирует из зон на волю! Как вам геометрическая прогрессия тайного СПИДа? Это вам не Чернобыль и не наркомания! Какой компьютер вычислит движуху? А вы на Егора напали! Жуткая геометрия рисуется на просторах постсовдепа!
Фрейд уже вовсю келешевал о своих зоновских контактах. И у него холодок пошел по загривку: за Леху-малолетку как ручаться? Может, он спидозным гребням под хвоста кидал свои силы? А у них электробритва на двоих!
Доктор был тоже под такой волной, выяснения своих контактов. Вася сбил мандраж и засмеялся:
- Ну, Доктор?! Ништяк?! Манины коряги тебе как? Волнуют теперь?
- Только в одном направлении – спидозном! А, так, гори оно усе синим пламенем! Хоть, тыщи половых актов с двухметровыми ялдометрами! Лишь бы СПИДа не было! Лишь бы мне в пасть не лазали теми хреновинами, шо к Егору! Ой, Фрейд, ну тебя подальше с твоей долбаной психотерапией! Я загрузился, шо баржа, ниже ватерлинии! Наглушняк! Вилы выкидные, никелированные, вологодские, с откидным хвостом! Да прямо в бок! Пошли отвлекаться от этой темы! Где там Поэт, где там эти блатюки-широкеши? Будем лучше рамсы качать! Я кому-то голову, наверно, отобью! Клин клином вышибают, а стресс – стрессом!
-- Да, лучше другие потрясения, чем эта спидозная геометрия по-босяцки, - вздохнул Вася Фрейд.


Copyright: Сеня Уставший, 2008
Свидетельство о публикации №168942

Изнасилование.
С высоты птичьего полёта тюрьма виделась буквой Е. С улицы, невдалеке от железнодорожного вокзала города N, узилище казалось обыденным, ничем не примечательным, серым, в три этажа, зданием. Только в камере можно было проникнуться духом современного острога. И особенно в «хате» № 66, в которую только что втолкнули нового постояльца.
-- Принимайте педофила! – злобно сообщил зелено-мундирный тюремщик при чине. – Можете проверить его дупло на прочность! Сквозь пальцы посмотрю.
Коля, угловатый, худой, неуклюжий юнец 19 лет, слышал не ушами, как закрывается камера, но всем своим избитым телом, всею своей трепыхающейся сущностью. Животный страх сковал члены парня, чьих скул ещё не касалась бритва. Он опустился на корточки, выронив на пол скатку-матрац, кружку и ложку. Прислонившись спиною к стене, Коля видел ощерившихся вампиров, демонов и полуволка-получеловека. Татуированные нелюди изрыгали угрозы и проклятия. Странные гориллоиды из кошмаров блевали в лицо слюной ненависти.
-- Вы, чё, гоните? – с дрожью тихо сказал Коля. – Это же мусорская стелька. Я чист!
Демоническая биомасса зашипела ядовитой гюрзой, одной хриплой глоткой:
-- Где ты так наблатыкался, маньяк малолетний?!
-- Три месяца как освободился! – агонизировал Коля. – С малолетки! Почему и менты «прихватили» - типа я сидевший! Не гоните, уважаемые!
Человек со смуглой грудью, с которой в упор смотрел полуволк-получеловек, взял в ладонь череп Коли и негромко сказал вибрирующей от наслаждения интонацией:
-- Иди, падла, на толчок. Подмывайся, сучечка.
Камера на время превратилась в верховный совет по анализу законодательных решений. На дворе пёр 2007-й! Ушли давно в небытие приколы, когда насильников имели в задний проход! Времена поменялись! Совдеп пал, и не стало понятия – изнасилование! Хуль, если прашмандовок конченых вокруг немеряно?! Уж много случаев по СНГ, что попавшие за изнасилование становились Смотрящими за бараками, и даже за целыми зонами-лагерями! Разве нужно кому-то объяснять, почему так?
И в камере №66 шли яростные дебаты. Но, как и во все времена, законы подтасовываются под сильных в данный момент. И шансы Коли таяли, как майский снег под жарой садизма гориллоидов. Коля орал, кричал, вяло отбивался от ленивых тычков и чувствовал, что жизнь подходит к финишу.
У юнца было то психологическое состояние, что названо экспертами пограничным. Коля не думал об отце, матери, сестре, брате, о друзьях и подругах, об одноклассницах и учителях. Он не думал обо всех них, и не вспоминал. Но… Вся эта виртуально-ментальная панорама просто имела место в его мозге. Ведь, так просто увидеть, что Все Эти Люди увидят, как его, Колю, имеют в анус гориллоидные твари. Оттого, что это было невыносимо - и не было ни мыслей, ни воспоминаний. Но было – бессловесное Осознание.
В ходе камерных дебатов Коля чутко понял, что самые страшные его опасения станут реальностью. Он понял, что прямую его кишку проткнут своими фаллосами ужасные, нечеловеческие нелюди. И в этот миг осознания девятнадцатилетний Мальчик стал олимпийски спокоен…
…Когда же… вдруг, совершенно из Ниоткуда, открылась дверь камеры №66, и объявилось: « Иванов Николай Иванович! На выход! С вещами!», - Коля вздохнул просто и выдохнул: «Свершилось!»
Он шёл по мёртвым тюремным коридорам и его естество летело ввысь даже из из этой серой мертвенности!
Открылись тюремные ворота. Коля вышел в своём нестиранном прикиде. Знакомый папин «Мерс- 240», незнакомый «БМВ». Папа, мама, сестричка малолетняя и братик маленький! Родные, милые, я вас люблю, люблю, люблю!
Все вдруг, не только родные, но и друзья, подруги, одноклассницы, отходят в сторону. Коля в полном возвышении чувств от такой предупредительности. Он подходит к пятнадцатилетней красавице, обнимает её крепко и целует в уста:
-- Ксюшенька! Я – жив, ты – со мною.
И Коля навзрыд плачет.
Ксюша целует его и шепчет:
-- Любимый, зачем слёзы? Ведь, всё хорошо!
-- Но, Ксюшка, почему так долго?! Меня чуть, блин, не поимели в тюряге! Я же их убил бы! Я же! Ты же знаешь, что они меня отрубили трубой по башке! Я же, зая, отключился! Я же тебя люблю! Ты – единственная!
Ксюша крепко и томно обнимает Колю. Юнец тонет в… счастье…

… -- Самоубийство. Однозначно. Весь контингент камеры был в прогулочном дворике. По сонной артерии полосонуть таким ступинатором?!
Другой мент, весьма наблатыканный, чисто по сроку своей волчьей службы, сказал:
-Были бы здесь, в нашем красном вертепе, были чисто Воровские понятия, то этой бы трагедии не было. Сто пудов….

Здравствуйте уважаемый Сеня, прочитав этот интересный рассказ, возник вопрос: почему окончание идентичного рассказа в вашем блоге, несколько отличается от выложенного на данном ресурсе?
«… -- Самоубийство. Однозначно. Весь контингент камеры был в прогулочном дворике. По сонной артерии полосонуть таким ступинатором?!
Другой мент, весьма наблатыканный, чисто по сроку своей волчьей службы, сказал:
-Были бы здесь, в нашем красном вертепе, были чисто Воровские понятия, то этой бы трагедии не было. Сто пудов….»
«-- Самоубийство, - буднично поморщился лейтенант, опер крымской тюряги. - Однозначно. Весь контингент камеры был в это время в прогулочном дворике. По сонной артерии полосонуть таким супинатором?! Пи*ор конкретно захотел сдохнуть.
P.S. Смотрящий за тюрьмой-острогом передал сегодня эту историю из уст в уста. С уважением ко всем»
Возможно, вы в своём блоге хотели сказать, что юношу опустили блатные, но на данном форуме виноватыми были показаны красные?

Благодарю за прочтение и вопрос.
Отвечаю.
В моём "блоге" этой вещи нет. Была на литературном сайте. Для точности.
Далее.
Весьма проблематично нахождение "блатных" в подобной камере. Хотя, впрочем, все знают, что наименования, термины и понятия несколько иные в жизни, чем Вы изволили выразиться. Я в своём "блоге" не хотел сказать то, что Вам подумалось. И на данном форуме, уж дело прошлое, не обессудьте, но - при чём здесь некие "красные"? А "блатные" (как Вы их там себе разумеете) уж тем более не при чём.
С уважением к Вам, с пожеланиями удач в добрых делах

Здравствуйте, Сеня.
В Вашем рассказе "Спидозная геометрия по-босяцки" присутствует выражение "трефовый козёл". Хотела бы узнать у Вас, что оно обозначает. Само словосочетание представляется мне по меньшей мере странным, ибо каким образом трефовая (традиционно Воровская) масть оказалась принадлежностью завхоза санчасти?

Чисто игра слов. Связанная с предыдущим текстом, по рассказу. Игра слов означает дословно - козёл, возомнивший "вершить" судьбы.
С уважением

Сеня.друг-здорова!Брат- не поверишь,я щас в запаре.и не могу к тебе достучаться,всё могёт устаканиться таким макаром-скинь мне свой ном. на мыло,я отзвонюсь.Бо токашо.чуть как фраер,в тупую не написал тебе свой в открытую.Надо срочно,парой слов перекинуться напрямую.С дружеским приветом-Оболонь.Жду!:)

Чекист криминальному авторитету. Приватная лекция. период сталинских репрессий.
Московская тюрьма, как и сотни своих «сестёр» из чрева советской республики, буднично принимала в себя людской полуфабрикат для переработки. Заскрипела в миллионный раз и дверь в камере, где «боговал» Графчик Карапет. Камера была рассчитана на 100 постояльцев, но таковых было более двухсот. Движение было бурное. Камерный бог писал очередную маляву, трактуя оптимальное толкование воровского закона. Он располагался на «троне» воровского кутка, знаменитой «Индии»* тюремного соцпространства. Крики у порога «хаты» заставили Графчика оторваться от «воровского евангелия». «Шоха»-шестёрка с нижней нары была послана узнать причину ажиотажа. Вскоре преданный шпанёнок докладывал:
-- С фраера костюмчик жиганистый тянут и «лорнет» рыжий. Оська Глист долг желает вернуть Хрусту. Проигрался вчерась «под ответ».
-- Иди, Геня, сообщи сявкам, чтобы пришкандыбали ко мне, на цырлах.
Шпанёнок подскочил к толпе:
-- Ша! Глист с Хрустом – к Графчику! Остальные – растворились!
Толпа послушно рассосалась, и Графчик рассмотрел знакомое лицо в piens-nes. Прошли годы, но Графчик буднично спросил у новобранца:
-- Яков, а каким чудом на вас остался золотой пенсне?
-- Лев батькович? – просиял Дольский. – Да, у меня и шнурки, и пуговицы, и даже деньги на месте. Я же, всё-таки, большой чекист. Рад, очень рад вас приветствовать, Графчик!
-- Я думаю,- усмехнулся Графчик и спрыгнул с «трону».
Первым делом ревнитель понятий собственноручно расписался на невыразительных фэйсах
«Индия»* - термин ушедшей эпохи. Процент со всякого «грева» в камеру строго отстёгивался блатным, которые, естественно, образовывали «общую тусовку». Место этой тусовки, в миллионе камер тысячи тюрем, именовалось - «Индией».________________
типичных скотов из люмпен-пролетариата. Потом дал порцию ликбеза:
-- Быдло никогда не станет вором! Кто будет играть «под беспредел» - тот будет сюжетом красных интриг! «Друзья народа» изыскались! Красные объявляют врагами левых лохов -пассажиров, а эти дэмоны поганые и рады стараться! Вы шо, шангайчики у красной масти? Ух, твари бесхребетные! Холопы комиссарские! Женихи революции! Пациенты кырловские!
«Бражка» творила дальнейшую расправу, два крещёных соседа по Индии ухмылялись:
-- И охота тебе, Графчик, энту шалупень воспитывать? Бычьё оно и есть бычьё!
Вопросов к прибывшему «бобру» не было – его пригрел блатарь коронной масти. Когда левые движения остались за чертой Индии, когда вспомнились яркие, насыщенные мгновения прошлого, Графчик поделился разочарованием о несбыточности прожекта ордена воров в законе.
-- План, разбитый на несколько частей, сколько голов в толпе, либо в правительстве, либо в партии, или же, чёрт возьми, в масти, теряет цельность, становится непонятным и неисполнимым! Я помню, помню, Яков, эти твои аксиомы. Да, вот, и идея воровского закона – это что змей-Горыныч с тысячью люмпенских голов! Я оказался доктором Франкенштейном! Даже в этих застенках оказался благодаря сучарам подземного мира, выходцам из мною же созданного ордена! Какая ирония судьбы, какая насмешка над человеческими мечтами! Ах, Яков, я понимаю всю тщетность своих усилий, сейчас особенно, насчёт чего-то цельного, упорядоченного в этой масти-ордене! Всё это вздор! Скоро их всех перекуют, не останется никаких воров в законе.
-- Нет, - авторитетно возразил Дольский. – Не перекуют.
-- Обоснуй.
-- Не просто обосную, но даже открою тебе тайну. В благодарность за моё спасение от уничижения. Если, конечно, ты сможешь вместить в себя объёмы этой запредельной тайны.
Графчик задумался, пожал плечами, и ответил:
-- Постараюсь вместить. Мудрый скор на слышание.
-- Земля ежегодно описывает вокруг Солнца путь длиною в один миллиард километров. Представь весь этот путь в виде булавочной головки диаметром в 2 миллиметра. Солнце сократится в такой модели до крошечной пылинки размером в 0,01 миллиметра. Земля будет пылинкой настолько малой, что её нельзя будет разглядеть в микроскоп. Это микроскопический масштаб модели Вселенной.
-- Яков, к чему это?
-- Подожди. Мы представляем размер Вселенной на воображаемой модели. При выше представленном масштабе модели получается, что ближайшая от Земли звезда, так называемая Ближайшая Центавра*, будет помещена на расстоянии 200 метров.
Расстояние этой звезды от Земли во Вселенной равно 40 биллионам километров. Эта астрономическая цифра почти ничего не говорит нашему воображению. Переводим на более наглядный язык. Скорый поезд дошёл бы до этой ближайшей до нас звезды за 78 миллионов лет. Пушечное ядро летело бы 2 миллиона лет. Катастрофу, то есть – гибель этой ближайшей до нас звезды, мы бы увидели через 4 года. Скорость света более 300 тысяч километров в секунду.
Итак, звезда Ближайшая Центавра помещается в модели на расстоянии 200 метров от Земли. Но это всего лишь ближайшая звезда. Чтобы расположить в модели хотя бы сто
ближайших к Солнцу звёзд, модель должна была бы иметь полтора километра в высоту и столько же в длину. Но это только для ста звёзд.
Простым глазом мы можем увидеть около 6 тысяч звёзд. А в лучший современный телескоп мы можем разглядеть примерно 100 миллионов звёзд._________________________
* Ближайшая Центавра есть спутник яркой звезды южного полушария – Альфа Центавра.
Если бы эти звёзды разместить в модели, модель бы пришлось расширить до 6 миллионов километров. Можно представить этот размер модели, если вспомнить, что расстояние до Луны всего лишь меньше полмиллиона километров (384 тысячи километров).
Но из этих ста миллионов звёзд, расположенных в нашей модели, видимо лишь незначительное число звёзд, которые можно увидеть в наши телескопы. Это всего только примерное представление о бесконечности Вселенной…
В тюрьмах всех времён и народов бывают такие моменты, когда умы арестантов, скачущие выше среднего человеческого уровня, уносятся в рассуждения об отвлечённых и глобальных материях. Графчик уже немало занимательного слышал от оберегаемых им «врагов народа».
-- Да, Яков, чрезвычайно остроумный принцип показа! Бесконечность Вселенной, в конечном итоге, неподвластна даже воображению человеческого ума! Но, однако, это уже не тайна.
Яков Дольский, как и когда-то в ресторане, по-менторски продолжил:
-- Но как о бесконечности Вселенной, также и о движениях человеческих масс, цивилизаций, мы имеем лишь примерное представление. Более того, ещё более смутное и далёкое от реального положения вещей. Ведь, Вселенная – это язык строгих цифр, пусть и неподвластных даже нашему воображению. А история – это хронология фактов, значение которых от нас скрыто совершенно. Хотя, глупец может себе шизофренически вообразить, что, допустим, революция во Франции – это логика развития человеческого общества. Кстати, лягушатникам, как и всяким эсдекам, эсерам, большевикам, бросили эту резиновую косточку, а именно лозунг – «Свобода, равенство, братство». Сам же видишь, что даже у воров в законе это недостижимо.
-- Ты говоришь – косточку бросили? - схватился за слово Графчик. - Кто же бросается эдак, в столетиях?
Иаков Дольский буднично, без всякой гордости, даже грустно ответил:
-- Тайный орден, в котором я лишь пылинка, ничтожная полу-пешка.
-- Ты шутишь.
-- Не веришь – прими за сказку, - равнодушно отвечал Дольский фразой, которой суждено будет стать крылатой на просторах легендарного Архипелага Гулага.
Графчик прошёлся туманным взглядом по камере. Вот, полтораста «политических» человечков-узников, из миллионов, в состоянии психического паралича от дьявольской несправедливости! Ха-ха, даже придумывают мотивацию для жизни внутри себя брошенной кем-то кости-идеи! Мол, рубят лес, а щепки летят! Щепок-то многовато – миллионы судеб! О чём-то спорят, о каких-то миражах политического устроения! А полу-пешка неведомого тайного ордена гарантировал какому-то инакомыслящему писателю кусок хлеба в стране советов!
И Графчик тут же спросил:
-- А как там тот писатель? Помнишь, в кабаке? Который писал открытое письмо кремлёвской кодле? Или какому-то матёрому волку из красной стаи?
-- Как же-с! Сын погибели, красота совершенства! Похлопотал за него. Понравился мне его романчик недописанный про сатану, гуляющего по Москве. Н-да-с! Режиссуру ему дали где-то в теятре. Так он теперь регулярно пишет правительству! Вот чудак! Ему невдомёк, что самому Сталину со стороны нажужжали в уши, что писатель нужен советскому строю. А так кому он нужен в стране кривых зеркал? Другого с кучей подобных писем уже давно бы в расход пустили. Мало, что ли, разных гумилёвых?
У основателя ордена воров в законе закружилась голова от прикосновения к запредельной тайне. Мысли сверкали молниями. Мозги плющило от осознания того, что и он является «подельником» Тайны. Снова неясные, неоформленные ещё образы опьяняли олимпийскими высотами, которых можно достигнуть. Чёрт возьми, как метко и удачно стрельнул Фарт, прислав именно в эту камеру Якова Дольского!
Графчик в возбуждении распихал, как мог, публику, очистил себе «взлётную полосу» и стал в мечтах «нарезать тасы» по камере, взад-вперёд. Дольский с незаметной иронией следил за возбуждённым движением крещеного вора из собственного прожекта. Наконец, законник подземного мира подошёл к законнику мира надземного:
-- Так ты говоришь – не перекуют воров в законе?
В этом вопросе содержалась наивная, даже глупая надежда на какой-то просвет в собственной судьбе, и Дольский иронично спросил:
-- Тебе так дорога эта утопическая идея?
Графчик, конечно, не был фанатиком. Он был простым человеком, хмелеющим от власти, от любви к себе и других благ, представляющих ценность в мире, в вековом океане житейской суеты. На идею было плевать, но как же без неё? Пыл Графчика подугас, когда он отделил личное благо от призрачного жития пустой идеи. Вдохновение вовсе его покинуло. Что толку от знания запредельных тайн, если маячит впереди нехилый срок, если семья осталась без него на произвол судьбы, если неизвестно, выживет ли он вообще в лагерной мясорубке? Дольский же снова спросил:
-- Ты думаешь, мы случайно тогда встретились, в кабаке?
Графчика осенило. Конечно же – не случайно! То был знак судьбы! Чёрт возьми, значит и сейчас их встреча не случайна! Он всё сделает, лишь бы спрыгнуть со страшной романтики нар, камер-бараков, правилок по понятиям, а вернее – огромного времени, выброшенного в никуда! Воровская этика приучила Графчика умело скрывать душевные движения, если, конечно, раздражение или гнев не пожирали с потрохами эту этику. И он сказал:
-- А какой смысл был в той встрече?
-- Однако, - вздохнул Дольский. – Смысл был. Я искал встречи с тобой в то время. И нашёл.
-- Неужели? – искренне обрадовался Графчик. – Занятно!
-- Ничего занятного! Мой расчёт, моя алчность, моя ненасытная потребность материальных благ – вот что подготовило нашу встречу.
-- Не понял, - искренне удивился Графчик. – Ну, слегка опрокинули за воротник, потрещали о том - о сём, не в кипеж дела?
В стране советов строился социализм, гудела стонами коллективизация, родилась пионерия, мужал комсомол, популяризировался ОСОАВИАХИМ, ловились вредители, шпионы и диверсанты, выявлялись враги народа, делались великие научные открытия, железные кони-тракторы приходили на смену крестьянским лошадкам, выполнялись пятилетки et cetera, а в московской тюрьме, в перегруженной народом хате, в козырном кутке честных законников воровской идеи, лился фантастический для советского строя рассказ.
-- Россия была пронизана, напичкана, нашпигована, с XVIII века точно, франкмасонскими ложами. Крупные царские чиновники и аристократы были умело уловлены на удочку своего ли тщеславия, слепого ли стремления к истине, авантюризма, алчности, расчёта или от скуки, или из моды высшего сословия. Петербург, Москва, Киев, Одесса, Смоленск, все крупные центры пестрели этими ложами. «Ищущие манны», «Эдем», «Херувимы», «Астрей», «Ангелы света», «Храм Неизречённого» - вот некоторые названия российских масонских лож, где председательствовали генерал-губернаторы, камергеры, князья и графы. Они устилали места своих собраний - ложи - обрядовыми шотландскими коврами, упорядочивали собрания актами, в соперничестве фискалили друг на друга правительству, вуалировали смысл своего бытия евангелиями, мистицировали процесс всяческой дешёвкой – перстнями с «адамовой головой», гробами с костями, игрой свечей и тьмы, кожаными фартуками и прочим барахлом якобы со времён «свободных каменщиков». В то время Париж был «царствием небесным» для русской знати. И само название «свободных каменщиков», якобы Германии, было французским – «franc»-вольный и «mason»-каменщик. Хотя, мышиная возня этих питеро-московских франкмасонов шла за такую, допустим, атрибутику, как ковры древних франкмасонских лож из Англии и Шотландии. И Некто этим плодотворно воспользовался: влиятельнейшие, богатейшие и родовитейшие русские были в паутине лож. Шутка ли? И, конечно, российские масоны были слепыми пешками в чужой игре, а вернее – в многовековом Плане. После ЧП декабристов, первых отпрысков идеологического масонского яда, в 1822 году, масонские ложи были закрыты. Но официальный запрет не мог уничтожить моду. В тайные «эдемы» начали проникать не только графы, князья, министры, но и дворяне помельче калибром. Даже по минимуму информации легко сделать вывод, что эти ложи, эти щекочущие душу собрания, не могли просто исчезнуть. В других странах функционировали свои «ложи», применительные к тамошнему мышлению и традициям. Время же неумолимо бежало вперёд, менталитет российского общества менялся. И некто заоблачный из абстрактного Сиона двигал уже новые «блюда справедливости», на место устаревших о «воздвижении храма, достойного жилища великого бога». И, что же? Появились сонмы тайных обществ социалистов, анархистов, коммунаров и прочих утопистов. Находилось «откуда-то» золото для подпитки идей. Теперь вместо «божьего храма» был введён в моду иной термин – «народное благо». И пошла работа, закипела! От нигилистов до террористов, которые «народовольцы». Это Великое Движение, недоступное расшифровке отдельных умов. Какой у него план? Достоверно неизвестно, но российское самодержавие пало. Перед этим катаклизмом уже нашлись умы, определившие франкмасонские ложи, как жидо-масонские. Пошли метастазы профанации – еврейские погромы. Это была охота на ведьм, погоня за призраком. А План исполнялся и исполняется. Вот, и до сих пор, невидимая паутина помогает полу-пешке призрачного ордена, не имеющего одного всем известного имени, присесть на ухо таланту преступной среды, подкинуть ему мыслишку и… в стране советов создаётся орден воров в законе! Этот орден дискредитирует советский строй, но он будет жить. Для дальнейшего растления наций, соединенных в советский народ. Если раньше, по законам революционного времени, уркаганов расстреливали прямо на улице без суда и следствия, то теперь уркаганы – это не враги народа. Конечно, эта идейка микроскопически ничтожна в общем Проекте. Что такое воры в законе? Так, мелкий камешек, брошенный в мутное житейское море, который потом пустит по воде круги.
Я думал выслужиться внеплановой идейкой насчёт деградации и растления, помимо прочего. Квартирку в десять комнат пожаловали-с, на Пречистенке. Но, увы. Кое с кем я прокололся. Самого вот в стойло определили, чтобы помнил, кто я есть, и не забывался. Для профилактики, надеюсь. Иначе бы я умер от чего-нибудь, как бы своей смертью.
Графчик осмысливал информацию в поисках вариантов своего спасения, а не в размышлениях о правдивости её. Поэтому и спросил:
-- У тебя есть шансы выйти из опалы?
-- Александр Сергеевич Пушкин когда-то выдал сногсшибательный афоризм – всегда хорошо питать надежду. Я тоже своего рода поэт – поэт интриги. И отвечу тебе своим афоризмом – шансы всякого человека накрываются только крышкой гроба над его трупом.
-- Если выйдешь, дай мне шанс, Яков! Жить хочу.
-- Кем, смею спросить?
-- Отцом семейства. А там, как скажешь. Хотя, воровской крест – это могила раньше срока.
-- Лев батькович, я бы вас сейчас вон отсюда. Но моя фамилия не Ежов*. Дело в том, что сначала погнали с Лубянки, а теперь и вовсе «замели» нехилого моего приятеля по имени Генрих*. Давайте-ка лучше пока отдыхать..._____________
Ежов*- нарком внутренних дел СССР Н.Ежов с 1936; 06.12.38 отстранён от должности, в начале 1939 арестован, в 1940 расстрелян. Период «правления» (26 месяцев, 13+13) известен жестокостью миллионных репрессий, родив исторический фразеологизм «ежовые рукавицы».
Генрих*- зам. нач. ОГПУ СССР, нарком внутренних дел СССР Г.Ягода. С 1936 нарком связи, в 1937 арестован, как враг народа. Период «правления» (26 месяцев, 13+13)._______________


Copyright: Сеня Уставший, 2008

к сведению : из НКВД крайне редко вышибали кого то, сразу сотрудники перекочёвывали из кабинетов в подвалы лубянки или в сухановку. Режим тюрьмы был очень строгим. Имена в тюрьме были запрещены; все заключённые, служащие тюрьмы и даже тела расстрелянных существовали исключительно под номерами. так что оставим на усмотрение автора встречу бывшего сотрудника НКВД и жиганов в какой то тюрьме.

Здравствуйте, Светлана! Мне приятно, и даже лестно (без пантов), что Новый Модератор как бы указала мне на некие несоответствия в моей "фишке". Светлана, я читал некоторые Ваши посты. Мне они понравились остротою понимания конкретного момента. Понравились искренне, без всякого лицемерия.
В частности, как ты посоветовала некоему чудаку идти к доктору. Это было - супер. Правильно, пусть ему выжигают лазером его татуированные "темы". Да, и до этого сакраментального вывода, ты очень чётко и ясно конкретизировала свою мысль, в которой мне прозрачно увиделась Ясность понимания конкретного вопроса. Признал.
Да, и в других постах я видел явственно уверенность в себе. И тоже чувствовалось - да, это - Личность.
Это я говорю без всяких левых "закидонов-лицемерий". При этом же, ты нечто можешь гасить, со властью. Свет, я говорю это, прочитав твои посты. Хотя, я считаю себя типа ещё молодым))), но чувствую в тебе ещё более молодую Энергию и понимание всего, что в тебе есть, как Осмысление Правильного.
Конечно, ты и ещё , может, кто-то, можете сказать вполне: " Тупые лещи". Однако, невзирая на это, я говорю: "Нет".
Это только признание твоей Личности. Опять же - ничего личного. У меня в личном - всё нормально. Хватает женщин, меня понимающих. Это, Светлана, к тому, что ты - личность Сугубо Индивидуальная. И чтобы ты не восприняла этот ответ, как некое моё личное поползновение. В виду банальных причин. Нет.
Теперь же по моей краткой "фишке", выствленной на форуме, тебе подвластном в "отношении отношений".
Я не знаю, что есть сухановка. Я сейчас знаю, что такое Бутырка и Матроска. Чисто по Москве. И то - это типа основное. Есть "Серпы"... и не охота дальше "чухать" (типа - думал и т.д.)
Моя предоставленная фишка - это моё сочинение. Мои мысли - как было и как могло быть? И я считаю, что мои мысли могут иметь место в истории. Я же не с "проходняка"))) "сочинял".
Светлана, ты не усмотрела "тонкий" момент, что бывший чекист оказывается в камере с золотым лорнетом и т.д. Строгость тюрем известна. Посейчас. Это был мой ход. На который я имею полное право. Бывший чекист оказывается в тюрьме тех времён даже с золотым лорнетом (за другое перечисление молчим). Что это?. Ясно что.
Светлана, очень благодарен тебе за прочтение и за логическую коррекцию.
Надеюсь, что ты плеваться не будешь))), что я столь подробно (хотя, на самом деле - очень КРАТКО) ответил тебе?
С уважением к тебе, к твоей Личности, Светлана,
Сеня Уставший

Сухановка (Сухановская особорежимная тюрьма) — тюрьма сталинского времени, существовавшая на территории монастыря Свято-Екатерининская пустынь (рядом с нынешним городом Видное в Московской области России).
В бывших монастырских строениях тюрьма расположилась в 1931 году. Некоторое время в ней содержались уголовники с малым сроком заключения. Режим тюрьмы был довольно мягким. В 1935 году тюрьма была расформирована.[1]

Рядом с тюрьмой располагались здания бывшего господского имения Суханово, поэтому новая тюрьма стала именоваться Сухановской. Ещё одним неофициальным, но довольно распространённым названием тюрьмы было Дача пыток. В официальных документах Сухановка также часто именовалась Спецобъект № 110.

В 1937 году М. И. Калинин распорядился отдать в собственность НКВД все постройки бывшего монастыря и территорию вокруг них, которые отныне были предназначены для содержания политических заключённых.[источник не указан 173 дня] Идея создания на территории бывшего монастыря секретной тюрьмы для жертв Большого Террора (в первую очередь - попавших в опалу у Сталина его высокопоставленных сотрудников, а также арестованных высокопоставленных чинов самого НКВД) принадлежала Николаю Ежову,[источник не указан 170 дней] однако конкретная работа по её обустройству началась в первых числах декабря 1938 года, после того, как сам Ежов был смещён Сталиным с поста главы НКВД СССР. Фактическим организатором тюрьмы стал новый нарком НКВД Лаврентий Берия.

Согласно книге Головковой, в день предполагаемой отставки Николая Ежова Лаврентий Берия постановил создать тюрьму при НКВД на территории "Сухановского", по его выражению, монастыря.[2]

[25 ноября] 1938 года Н. И. Ежов был смещён с поста наркома внутренних дел, а 10 апреля 1939 года арестован и помещён в ту же Сухановку, где содержался в течение последующих девяти месяцев; там же был осужден и 6 февраля 1940 года расстрелян.

После войны строения были переданы в ведение МВД, а в мае 1992 года был восстановлен Свято-Екатерининский мужской монастырь.

Что же касается золотого лорнета и прочего- допустимо вполне, умные чекисты многому учились у Жуликов, вспомнилась пара моментов:
Времена становления советского червонца, в тюрьме фальшивомонетчик сумел изготовить червонец, ни чем не отличающийся от настоящего, хотя при шмоне вертухаи ни каких клише, красок, бумаги и прочего найти не смогли, червонец забрали, а этот специалист изготовил ещё один, вот второй так и не отмели вертухаи, видели в глазок, что чирик в руках, залетали в хату- и тютю, нема ни где, этакая своеобразная игра была..
Вторая история- четверо жиганов в хате в стиры шпилят, опять же залетают вертухаи, полный шмон, всех раздели полностью,- нет стир! не успевают закрыть тормоза и заглянуть в глазок- опять игра идет и так постоянно

Светлана! Я благодарю тебя за ответ. Твои знания исторические - это новость для меня. Ещё раз перечитаю. Приму к сведению.
Ещё раз - по душевному благодарен.
Есть над чем работать.
Тебе всяческих удач по жизни.
С уважением Сеня

Приветствую участников! Прочитал прозу. До бестселера далековато, но для начинающего уже сделан шаг вперед. Сене Уставшему хотелось бы пожелать и дальше продолжать. По поводу 91 года ГКЧП, есть материал из жизни. Коротко: спец.зона в пос. Шипичное-Лозьва. Начальник ИТК, командир батальона вступились за контингент спец.зоны подняв по тревоге в ружье батальон солдат, и весь ком. состав сотрудников ИТК с семьями, что бы предотвратить истребление-уничтожение, прибывшими офицерами спец.подразделения,с постановлением ГКЧП об расстреле ЗК. Двое суток длилось противостояние сторон, но все же отстояли справедливость, не поддались на провокационные деиствия опричников. И это деиствительность жизни того периода. Отстаивая жизни осужденных, администрация и командиры части оказались настоящими людьми, заслуживающие уважения и всяческих почестеи.
Удачи! ИНВАЛИД.

Дорогой Друг, назвавшийся Инвалидом!
Все мы там вполне могли стать инвалидами.
Благодарю за положительный отзыв! За "бестселлерами" не гнался))).
А за ГкЧП.... Вот, выдержка из моей небестселлеровской темы: Рассказывает идин из героев повести, петух,: ..."Заклубился кумар джанкойской конопли и в пластах дыма веско падали слова пси-холога-камикадзе:
-- Я тоже очень страдал, Паша. Я и по сей час мучаюсь. Мне пришлось выстрадать гораздо больше тебя потому, что я рад был умереть. Дело было в августе 1991-го. Историческая правда. Я тогда парился на крытке в гарэме. Кстати о птичках, петухов на крытую не осу-ждают. Мусорам петухи – по хую мороз. Пыль! Гарэм из оотрицаловки. Так вот, в том славном году ГКЧП решило порулить большой зоной. Над тюрьмой кружили вертолеты, мы слышали их гул прямо над нашими головами. Спецназовцы раскоцывали хаты и прика-лывали, шо ГКЧП-исты начнут наводить порядок в стране с того, что пустят в расход всех полосатиков. Все равно их не перевоспитаешь. А чем кормить ООР-ов из средств бюджета, лучше эти лавэ положить себе на карман. А заодно, и всех крытников распылить на атомы! Типа опа, лучше мы деньги пустим на социальное обеспечение для малоимущих. Некоторые им даже верили. По ходу пьесы в одно прекрасное утро к нам в хату заваливают в намордниках, при калашах зеленые леоперды, чертова рота. А, если ты заметил, в тюрьмах-зонах мусора без оружия ходят, что бы зэки, не ровен час, не отобрали, а тут – автоматы! Погнали нас бегом в ритме танго в прогулочный дворик и построили, как избушки в сказках. Только лицом не к лесу, а к стенке! И началась утренняя гимнастика: руки вверх, ноги на ширину плеч, а потом пошел текст. «Именем Союза Советских Социалистических Республик… » и так далее, понеслась звездень по кочкам! Как сквозь туман, я понял, что нам зачитывают приговор о смертной казни через расстрел. Ты не поверишь, но когда я это понял, то обрадовался несказанно! Отвечаю за базар! Я был счастлив, как никогда в жизни, когда оглох от залпа и ослеп от дыма! Избавлен! Спасен! …. Они, падлы, палили холостыми. Репетировали, суки! Некоторые не то что обоссались от страха, а пообсирались.
-- Че, серьезно?! По настоящему?
-- Воняло явно не розами. Дерьмо, оно везде дерьмо. Айтматов правду в свое время сказал: «Что бы осмыслить – надо выстрадать!». Уж поверь, если я был счастлив в момент смерти, то достаточно выстрадал, что бы кое-что осмыслить...

Друг Инвалид! Ты сейчас круто подтвердил мои малые познания тех лет.
Благодврен за внимание и прочтение.
С уважением Сеня Уставший