Открыла для себя эту поэтессу сегодня, я в восторге...

Прогулка

Я приняла неизбежность потерь,
Что мне за дело, где ты теперь...
Почта, аптека, здание ТАСС...
Что мне за дело, с кем ты сейчас!
Рынок. Химчистка. Библиотека.
Солнце играет в витринах, слепя...
Я не могла бы убить человека.
Даже тебя.

* * *

...А мама все воюет с дочкой,
Своей научена судьбою.
Смешно: назвали одиночкой
В тот день, когда их стало двое.

А дочка - экая верзила,
(Вар. 1988г., в 2003: А дочка - экая кобыла,)
И хорошеет не по дням.
И все б не так уж плохо было -
Да больно нравится парням.

Уселась: в тапочках - на кресле,
Забита дрянью голова...
Кричит, чтоб в душу к ней не лезли...

А мама, подобрав слова,
Ей об'ясняет не без грусти
Законы жизни на земле:
Детей находят не в капусте -
Детей приносят в подоле.

***

Вот так сидим и говорим
О том, что мир неповторим,
О том, что скоро выпускной,
Что пахнет в воздухе весной.
И все чудесно и чудно:
Сирень, открытое окно
И сигареты огонек,
И разговоры до ночи…
И нам пока что невдомек,
Что все мужчины – СВОЛОЧИ!!!



***


И почерк не моей руки,
И канувшие даты -
Мои смурные дневники
Конца семидесятых...
Шестнадцать лет, семнадцать лет -
Все это было, или нет?...

Дым сигарет, неясный свет,
Стихи, похожие на бред,
Аквариум, где сдохли рыбки...
(Две грамматических ошибки.)
И этот невозможный тип -
Какого черта он прилип? -
Ведь - все. Проехали. Привет.
Иди гуляй себе - так нет:
Решил, что мы теперь близки
До самой гробовой доски......

А я, как мышь, забилась в кресле,
Чтоб он моих не трогал рук...
А я все думала: «»А если?..»
А я все думала: «А вдруг?..»
Но этот гад сказал: «Авось...» -
И в самом деле, обошлось...

А дальше - странные значки,
Две-три зачеркнутых строки,
Девичий профиль, васильки,
Провал на месяц...

Куда бы деть все это прочь,
Чтоб не прочла однажды дочь -
Лет через десять?.. ( Е.Г.)

Екатерина Горбовская

****

Вот была б я молоденькой, худенькой –

Я б такие носила платьица!

А тут в зеркало глянешь – Господи!

Ну, на что тут, скажите, тратиться...



А с тех пор, как между нами всё кончено,

Мне повсюду мерещатся белочки,

Тараканы и всякие прочие

Быстробегающие мелочи.

И я даже была у доктора.

Доктор выслушал – и расстроился,

Говорил мне про симптоматику,

И про то, что за этим кроется...



Вот была бы я старенькой, кривенькой –

Я взяла бы тебя на жалость,

Я б схватила тебя,

Тряслась бы вся –

И держалась, держалась, держалась...

Екатерина Горбовская

****

Погода такая, что хочется сдохнуть.

А водка такая,

Что хочется жить,

И встретить мужчину,
И, тронув за локоть,

Сказать: «Кучерявый, давайте дружить!»





****

В полнолуние люди бесятся,

Людям надобно полумесяца –

Там уляжется всё, уложится –

Всё, что хочется, но не можется,

Всё, что можется, но не хочется,

Чтобы ночью спать – не ворочаться,

Чтоб не шарил взгляд – где б повеситься.

Ах, дожить бы до полумесяца!





****

Я всё поймать хотела взгляд,

А он скользил за вырез блузки.

Вы мне сказали: «Я там рад...» –

А так не говорят по-русски,

И не касаются рукой

Чужих, ненужных Вам коленок...

И что за взгляд у Вас такой –

Вам как – из горла иль из вены?

...Когда б мы не были «на вы»,

Вам не сносить бы головы.

Екатерина Горбовская

****

Тихо. Дом – словно обморок,

Только ходики тикают.

Вы меня испугаете –

И я стану заикою.



Вот тогда вы начнёте

Извиняться и каяться,

Говорить, что такое –

Сплошь и рядом встречается...

И хвататься за голову,

И метаться по дому,

И звонить всем подряд –

И врачам, и знакомым.

А я буду молчать

И смотреть укоризненно.

И вы будете мучаться и терзаться –

Пожизненно.







ПО ТУ СТОРОНУ

По ту сторону – люди чёрные живут.

По ту сторону – люди зверями слывут.

Мы не видели самих, но мы слышали.

О них знает стар и мал, кошки с мышами.

Говорили нам про них деды-прадеды,

Что нечистые в лесу с ними ладили.



Чтоб не крали впредь луну в ночь беззвёздную,

Мы обрушимся на них силой грозною.

Мы прольём их злую кровь – волчью, заячью,

Будут вепрями кричать, умираючи.

И не скрыться им от копий карающих –

Мы их будем догонять, убегающих.

На закате добивать будем раненых,

А уж после – ихних жён, запоганенных.



И падут они там все – тьмы и тыщи,

И сравняются с землёй пепелища.

Остальное – разнесут птицы-вороны.

И всё станет хорошо по ту сторону.



Екатерина Горбовская
* * *

Когда бездумно пророчит лето,
А человеку - шестнадцать лет,
И столько веры в свои победы
И в то, что Бога на свете нет!
И вечер теплый, и ветер южный,
И окрыляет избыток сил,
И очень важно, и очень нужно,
Чтоб кто-то бережно об'яснил,
Что жизнь проходит, меняет краски,
То зацелует, то отомстит,
Не все то горе, что нету счастья,
Не все то золото, что блестит,
Что в мире много таких вопросов,
Где не ответишь начистоту,
Что резать вены - еще не способ
Свою доказывать правоту.

Екатерина Горбовская
* * *

Смеркается. Тучи повисли.
Не смотрит всевидящий Бог... –
Мне нравится ход Вашей мысли,
И выдох, сменяющий вдох.

Мне нравятся тёмные шторы,
И то, что не стоят труда
Балетные «па» разговора,
Ведущего невесть куда,

Размытость любых очертаний,
Понятий и статуса quo,
И я ради всей этой дряни –
Умру. Но не боле того.

Екатерина Горбовская

* * *

Я же не просто по дому хожу –
Я же с ума потихоньку схожу,
Я же по тонкому-тонкому льду
На Вашем коротком иду поводу.
Ни звука, ни света, Вы – там, а я – здесь –
Меня, как бы нету, а Вы, как бы, есть.
И сколько верёвочке этой ни виться –
Кому-то придётся на ней удавиться...

* * *

Конечно, конечно – такая преграда...
И если «так надо», то значит – так надо.
И я не в обиде, я баба не злая.
Я Вас поцелую и Вам пожелаю:
От этого «надо» –
До самого ада –
Живите не кисло –
Отныне и присно –
Отсель – и дотоле.
Аминь, что ли...




Екатерина Горбовская
* * *

Вы не из тех, кто падает с моста,
Чтоб жизнь закончить с чистого листа,
Вы просто сосчитаете до ста –
И до утра: Вы знаете места.

А утром Вы начнёте, где вчера...
И к Магомету спустится Гора,
А всё, что остаётся за бортом –
Пусть воду пьёт – и никаких потом –

Потом – и суп с котом, и куры в ощип,
А Ваше всё останется при Вас,
Плюс я, как что-то тёплое на ощупь,
И две других, приятные для глаз.

Плюс целый мир – без края и конца,
И взять его легко, зайдя с торца.
Вы будете молиться перед сном
Тому, кто запустил Ваш метроном,
А мясо Вам захочется сырым...
Вы знаете, куда ведут дороги в Рим.



* * *

Он не неё залип, залёг –
Как мотылёк на василёк,
И был их путь далёк-далёк,
И только в печке уголёк
На них смотрел, смотрел, смотрел –
Пока совсем не догорел,
Пока совсем не угорел
От этих слов, от этих дел,
От этих длинных белых тел.




Екатерина Горбовская
* * *

Ах, да... Ты опять хочешь правды.
Её я имею – полнo'!
Но только из длинной цепочки
Одно выпадает звено...
Потом выпадает другое,
И мы уже вяжем узлы,
И речь осторожной дугою
Скользит, огибая углы.
А вечер уж близится к ночи,
И не было этого дня,
И ты уже правды не хочешь,
И нету её у меня.

Екатерина Горбовская
* * *

Опять любое «здрасьте» бьёт по нервам,
Опять второе «Я» не дружит с первым,
И в мире, где погашен белый свет,
Любое слово сводится на нет.
И нет конца. И не хватает зла,
Когда поют «Печаль моя светла...»

Екатерина Горбовская
* * *

Нас с тобой друг для друга нету –
Мы на разных живём планетах.
При несхожих закатных видах
Мы на разных летим планидах.
Ты считаешь – всё может статься...
Я другие читаю святцы.



* * *

Мой терем – на краю земли.
Бояре, вы зачем пришли?
Молодые, я сейчас спущусь –
Я вот только застегнусь, расчешусь.
А когда я к вам сойду на крыльцо –
Молодые, не глядите на лицо –
Ой, черно оно черно в свете дня,
А вот ночь – она как день для меня:
Я седую расплетаю косy`
Да с берданочкой гуляю в лесу,
Да у речки на крутом берегу
Всё стою-хочу-взлететь-не-могу...
А ведь раньше я весёлая была,
Всем давала – одному не дала.
Он потом ко мне пять дней приходил,
На шестой пришёл – убедил.
И будь проклят он навеки, тот день:
Я потом за ним полжизни – как тень.
Я что было – вспоминать не хочу –
Лучше я пойду над речкой взлечу.
Помню только белый лоб да пробор...
А берданочка со мной с этих пор...
...А мой терем на краю земли –
Ой, бояре, вы пошто ушли?

Екатерина Горбовская
* * *

Принять меня за чистую монету –
Ах, божемой, вольно же было Вам!
Вам надо больше воздуха и света
И меньше припадания к словам.

Жизнь – умное дитя в своей природе...
И ничего, что зубы в три ряда.
А женщины приходят и уходят –
Вокзалам наплевать на поезда

* * *

На Портобелло музыка играет,
И сразу вспоминаешь теплоход.
Махнёшь рукой – и сердце замирает,
Который год, уже который год...
Цветы завянут, птицы перестанут,
И ты поймёшь, что лето пролетело.
На Портобелло всё равно тебя обманут,
Но невозможно не пойти на Портобелло

Екатерина Горбовская
* * *

Совсем немножко, для разогрева,
Рюмашка справа, а сердце слева.
И станет легче, и станет лучше,
И слово к слову потянет ручки,
Они сплетутся в неразберихе –
Сначала громко, а после – тихо –
Так тихо-тихо, но дружно-дружно,
И станет как-то совсем ненужно –
Ни песни нежной, ни мысли книжной
Ни бури снежной, ни чакры нижней.

Екатерина Горбовская
* * *



Эта глупость лебединого периода,
Эта пропасть на разломе бытия,
Эти неводы, где рыбой бьются выводы –
Все про то, что «лошадь не моя»...
Ты любя убьёшь – и не заметишь,
Ты, любя, заметишь – и убьёшь...
Идиш – это средство, а не фетиш.
Ты мне не по милому хорош.
Я тебя ещё досочиняю:
Ты мой белый-белый, белый лист.
Ты ведь только с виду дядя Хаим,
А в душе ты парень-гармонист.

Екатерина Горбовская

И опять матрос повешенный
Приходил,
И по стенам взглядом бешеным
Проводил,
И стонал там, светом залитый, –
В темноте...
Ох, не тем я, право, занята –
Ох, не тем.

Что ни сон – то вынимание
Из петли.
Окна дразнят расстоянием
До земли,
Оголённой позолотою –
Провода... –
Не туда мозги работают,
Не туда.



Екатерина Горбовская

* * *

То ли это дерево качается,
То ли это Боженька печалится,
Как-то это странно получается:
Наступил февраль – и не кончается.
Господи, прости меня, нетрезвую,
Господи, не то чтобы я брезгую...
Мне Твои сокровища несметные –
Всё равно что мальчики балетные.
Господи, я так Тебя люблю!
Пригляди за мной, а я посплю...

Екатерина Горбовская

* * *

Старый Царь меня искал –
Причитал, как маленький,
И чулочки целовал,
Брошенные в спаленке.
Гладил туфли, говорил:
«Ах, вы туфли-лодочки...
Мысок, каблучок...
ножка посерёдочке...»

Он не мог ни есть, ни пить,
Ни лежать на печке –
Холуям велел рубить
Полынью на речке.
И шагнул за кромку льда,
Сам себя жалеючи...
Ох, смеялись же тогда
Мы с Иван-царевичем!

Екатерина Горбовская
* * *

Есть просто улицы
и улицы,
Где тени кажутся длиннее.
Когда две девочки целуются,
То им, наверное, виднее...

Такие девочки хорошие...
Мне б тоже что-нибудь в оборочку...
Такие редкие прохожие...
Такая улица под горочку.

Екатерина Горбовская
* * *

Маска, я тебя знаю.
Маска, ты – злая-презлая
маска. Ты нынче гуляешь –
игры играешь,
дурку валяешь,
мужей отбираешь,
планы имеешь. А мне оно надо?
Маска, послушай, купи себе яда.

Екатерина Горбовская

* * *

Если ты такой хороший,
Почему же дохнут рыбки,
Если ты на них посмотришь
Так, как смотришь на меня?
Если ты такой хороший,
Почему тогда так зыбко,
Почему тогда так зябко,
Почему народ слинял?
И, уж коль я не такая,
Не того, сам знаешь, сорта,
Коль взаправду я такая,
Кем казаться я хочу,
То скажи, какого чёрта,
Нет, скажи, какого чёрта,
Объясни, какого чёрта
Я здесь всё ещё торчу?

Екатерина Горбовская
* * *

Всё, что угодно - но только по-польски,
Чтоб я ни слова понять не могла,
Что где-то там в Гданьске, или Подольске
Какая-то баба ему родила.

Всё, что угодно - но только на вдохе:
Линия фронта и вражеский тыл,
Крупные формы и малые крохи,
Ангелы, птицы и твари без крыл -

Всё, что угодно - и бред с наважденьем,
И откровенье раскрытых окон,
Неудержимо манящих паденьем -
Всё, что угодно - но только не он.

Екатерина Горбовская

***

...Прийти на рынок без копейки денег,

Понюхать розы и потрогать веник,

И перепробовать все то, что разрешат -

Капусту, творог, мед и виноград,

Сказать, что мед - балованный, а творог -

Не так уж и хорош, насколько дорог,

И с чувством собственной законной правоты

Еще раз перенюхать все цветы.

***

Шел пятый день любви, прошедшей даром.

Шел пятый день того, что год спустя

Я назову безумьем и кошмаром.

"Давай поженимся", -- сказал ты мне шутя.

А этот день уже был на исходе,

И я, забыв про таявший пломбир,

Смотрела, как зареванных выводят

Детей из магазина "Детский мир".

Я не хотела видеть циферблата -

Твоих, моих и дядькиных часов,

Я восхищалась тем, что ты усатый,

И презирала тех, кто без усов.

Екатерина Горбовская

* * *

Мне с тобой - не детей крестить.
Но тому, чему быть - быть.
А для тех, у кого - честь,
Тем и пуля, и лоб есть.
Ну, а если стыда - нет,
То на нет - и суда нет.



* * *

Да, я люблю Вас - а то Вы не знали,
А то Вы лишь только вчера родились,
А то Вы считали, что руки дрожали
Лишь только у крупных и мелких актрис.

А то Вы решили, что можно спокойно
Прожить свою жизнь, никого не сгубив,
Что, правда - не правда, а больно - не больно, -
Чудесная песня, но гнусный мотив.

Вы верите в Бога? - хотя бы немного,
Хотя бы настолько, чтоб страх обуял
При виде крутого чужого порога,
Чужих простыней и чужих одеял?

И, ежели - да, то Вам будет спасенье -
Мерцающий свет, путеводная нить,
И светлая радость, и дивное пенье...
А, ежели - нет, то не мне Вас учить...

Екатерина Горбовская
* * *

В ту ночь меня боготворили,
Слова взлетали и парили,
И я внимала, не дыша,
Тому, что дивно хороша...
...как состоявшийся поэт.
А мне бы - так убавить свет...

Речь шла о том, что много званных,
Но мало - ТЕХ,
И, что не всякая "Осанна!"
Идёт наверх,
О разработке материала,
Заточке фраз…
А я тихонько умирала
От этих глаз.

И шли накатом, нарастали
В висках лавины "Болеро"...
Но руку мне поцеловали -
"Как длань, державшую перо".

И женщина в моём лице
Тогда в лице не изменилась,
Я даже, помню, извинилась -
Уже потом, уже в конце.

Екатерина Горбовская
* * *

...А на заднем плане – цыгане
И цыганки – Груни да Мани
Вам подарят любви и взгляда –
Ровно столько, насколько надо,
Но посмотрят на вас, не видя,
И в глазах лишь одно: «Изыди!»
И плевать им на ваши слюни –
Они гордые Мани и Груни,
И судьба у них – тёмный омут,
И у каждой в кармане – ножик...
Вам бы лучше идти до дому
И не трогать их грязных ножек.

Вам же нужен души кусочек,
А душа там – совсем другая,
И не то, чтоб чернее ночи,
А заглянете – испугает,
И захочется вспомнить Слово
И раз двадцать перекреститься...
Если батюшка не суровый,
То вам это потом простится.