Е.А. Евтушенко
Людей неинтересных в мире нет!
Их судьбы - как истории планет.
У каждой все особое, свое,
и нет планет, похожих на неё.

А если кто-то незаметно жил
и с этой незаметностью дружил,
он интересен был среди людей
самой неинтересностью своей.

У каждого - свой тайный личный мир
Есть в мире этом самый лучший миг.
Есть в мире этом самый страшный час,
но это все не ведомо для нас.

И если умирает человек,
с ним умирает первый его снег,
и первый поцелуй, и первый бой...
Все это забирает он с собой.

Да, остаются книги и мосты,
машины и художников холсты,
да, многому остаться суждено,
но что-то ведь уходит все равно!

Таков закон безжалостной игры.
Не люди умирают, а миры.
Людей мы помним, грешных и земных.
А что мы знали в сущности о них?

Что знаем мы про братьев, про друзей,
что знаем о единственной своей?
И про отца родного своего
мы, зная все, не знаем ничего.

Уходят люди...Их не возвратить.
Их тайные миры не возродить.
И каждый раз мне хочется опять
от этой невозвратности кричать!

Всегда найдется женская рука,
Чтобы она, прохладна и легка,
Жалея и немножечко любя,
Как брата, успокоила тебя.

Всегда найдется женское плечо,
Чтобы в него дышал ты горячо,
Припав к нему беспутной головой,
Ему доверив сон мятежный свой.

Всегда найдутся женские глаза,
Чтобы они, всю боль твою глуша,
А если и не всю, то часть ее,
Увидели страдание твое.

Но есть такая женская рука,
Которая особенно сладка,
Когда она измученного лба
Касается, как вечность и судьба.

Но есть такое женское плечо,
Которое неведомо за что
Не на ночь, а навек тебе дано,
И это понял ты давным-давно.

Но есть такие женские глаза,
Которые глядят всегда грустя,
И это до последних твоих дней
Глаза любви и совести твоей.

А ты живешь себе же вопреки,
И мало тебе только той руки,
Того плеча и тех печальных глаз...
Ты предавал их в жизни столько раз!

И вот оно - возмездье - настает.
"Предатель!" - дождь тебя наотмашь бьет.
"Предатель!" - ветки хлещут по лицу.
"Предатель!" - эхо слышится в лесу.

Ты мечешься, ты мучишься, грустишь.
Ты сам себе все это не простишь.
И только та прозрачная рука
Простит, хотя обида и тяжка,

И только то усталое плечо
Простит сейчас, да и простит еще,
И только те печальные глаза
Простят все то, чего прощать нельзя...

Евгений Евтушенко

Ты большая в любви. Ты смелая.
Я - робею на каждом шагу.
Я плохого тебе не сделаю,
а хорошее вряд ли смогу.
Всё мне кажется, будто бы по лесу
без тропинки ведёшь меня ты.
Мы в дремучих цветах до пояса.
Не пойму я - что за цветы.
Не годятся все прежние навыки…
Я не знаю, что делать и как.
Ты устала. Ты просишься на руки.
Ты уже у меня на руках.
«Видишь, небо какое синее?
Слышишь, птицы какие в лесу?»

Ну так что же ты? Ну? Неси меня…
….А куда я тебя понесу?...

Е.Евтушенко

Дай бог слепцам глаза вернуть
и спины выпрямить горбатым.
Дай бог быть богом хоть чуть-чуть,
но быть нельзя чуть-чуть распятым.

Дай бог не вляпаться во власть
и не геройствовать подложно,
и быть богатым — но не красть,
конечно, если так возможно.

Дай бог быть тертым калачом,
не сожранным ничьею шайкой,
ни жертвой быть, ни палачом,
ни барином, ни попрошайкой.

Дай бог поменьше рваных ран,
когда идет большая драка.
Дай бог побольше разных стран,
не потеряв своей, однако.

Дай бог, чтобы твоя страна
тебя не пнула сапожищем.
Дай бог, чтобы твоя жена
тебя любила даже нищим.

Дай бог лжецам замкнуть уста,
глас божий слыша в детском крике.
Дай бог живым узреть Христа,
пусть не в мужском, так в женском лике.

Не крест — бескрестье мы несем,
а как сгибаемся убого.
Чтоб не извериться во всем,
Дай бог ну хоть немного Бога!

Дай бог всего, всего, всего
и сразу всем — чтоб не обидно...
Дай бог всего, но лишь того,
за что потом не станет стыдно.


Е.Евтушенко 1990г.

ЗРЕЛОСТЬ ЛЮБВИ

Значит, "зрелость любви"?
Это что ж?
Вот я сжался,
я жду.
Ты идешь.
Встреча взглядов!
Должен быть вздрог!
Но -покой...
Как удар под вздох!
Встреча пальцев!
Должен быть взрыв!
Но - покой...
Я бегу, чуть не взвыв.
Значит , все -
для тебя и меня?
Значит, пепел -
зрелость огня?
Значит зрелость любви -
просто родственность,
да и то -
еще в лучшем случае?
Это кто ж над нами юродствует,
усмехаясь усмешкою злючею?
Кто же выдумать мог посметь
лживый термин
в холодной умелости?
У любви есть
рожденье и смерть.
У любви не бывает зрелости.

Е. Евтушенко 1963

ЯСНАЯ, ТИХАЯ СИЛА ЛЮБВИ
Сила страстей – приходящее дело.
Силе другой потихоньку учись.
Есть у людей приключения тела.
Есть приключения мыслей и чувств.
Тело само приключений искало,
А измочалилось вместе с душой.
Лишь не хватало, чтоб смерть приласкала,
Но показалось бы тоже чужой.

Всё же меня пожалела природа,
Или как хочешь её назови.
Установилась во мне, как погода,
Ясная, тихая сила любви.
Раньше казалось мне сила огромной,
Громко стучащей в большой барабан...
Стала тобой. В нашей комнате тёмной
Палец строжайше прижала к губам.

Младшенький наш неразборчиво гулит,
И разбудить его – это табу.
Старшенький каждый наш скрип караулит,
Новеньким зубом терзая губу.
Мне целоваться приказано тихо.
Плачь целоваться совсем не даёт.
Детских игрушек неразбериха
Стройный порядок вокруг создаёт.

И подчиняюсь такому порядку,
Где, словно тоненький лучик, светла
Мне подшивающая подкладку
Быстрая, бережная игла.
В дом я ввалился, ещё не отпутав
В кожу вонзившиеся глубоко
Нитки всех злобных дневных лилипутов,-
Ты их распутываешь легко.

Так ли сильна вся глобальная злоба,
Вооружённая до зубов,
Как мы с тобой, безоружные оба,
И безоружная наша любовь?
Спит на гвозде моя мокрая кепка.
Спят на пороге тряпичные львы.
В доме всё крепко, и в жизни всё крепко,
Если лишь дети мешают любви.

Я бы хотел, чтобы высшим начальством
Были бы дети – начало начал.
Боже, как был Маяковский несчастен
Тем, что он сына в руках не держал!
В дни затянувшейся эпопеи,
Может быть, счастьем я бомбы дразню?
Как мне счастливым прожить, не глупея,
Не превратившимся в размазню?

Тёмные силы орут и грохочут –
Хочется им человечьих костей.
Ясная, тихая сила не хочет,
Чтобы напрасно будили детей.
Ангелом атомного столетья
Танки и бомбы останови
И объясни им, что спят наши дети,
Ясная, тихая сила любви.

ОБНИМАЮ ДЕРЕВЬЯ .

Я не пенкосниматель.
Я с детства — смешной обниматель:
обнимал я и маму,
и бабушек — Троицу-Богоматерь.
Обнимал своих дедушек в 37-м при аресте,
когда их увозили с моими слезами на лацканах вместе.
Обнимал я отца,
от которого пахло духами не мамиными,
и наследство его приумножил грехами немаленькими.
Но когда обнимаю я женщину,
снова краснею,
ибо, как в первый раз,
я не знаю, что делать мне с нею.
Я себе напридумывал много дурацких занятий.
У жены тоже заняты руки.
Ей не до объятий.
Но недавно,
разгвазданный вдрызг сам собою в запарке
еле плелся я в парке,
не в силах бежать, как верблюд в зоопарке.
И какое-то нечто
толкнуло меня к вековечному дубу,
и ему я по-детски
шепнул что-то вроде: «Я больше ну буду…
Мое сердце ослабло на треть,
но оно ведь еще не пустое.
Не позволь мне пока умереть…
Я еще умереть недостоин!»
И я, майку задрав,
сердцем вжался в извилины мудрой коры
и в царапающую шероховатость,
и морщины, могуче добры,
внутрь вобрали мою виноватость.
Мне вошло что-то внутрь,
и мгновенно исчезла одышка.
Стал я —
собственный внук.
Стал —
обнявшийся с жизнью мальчишка.
Я навек обниматель опять!
Мне,
избавленному от старенья,
есть всегда, что обнять.
Ну, хотя бы деревья!
Я к любви продираюсь, как будто в тумане,
сквозь непониманье,
сквозь обман на обмане,
безлюбье и безобниманье.
Обнимаю деревья,
как всех неразлюбленных мною любимых.
Обнимаю деревья,
как будто друзей моих невозвратимых.
Обнимаю деревья,
как будто врачей, принимавших детей моих роды,
а теперь принимающих новые роды меня!
Обнимаю все в мире народы!
Обнимаю сибирские сосны,
платаны, секвойи
и баобабы.
Ты с другой стороны обнимать их, наверно, смогла бы,
чтоб сомкнули мы руки, а в этом — такая свобода! —
чтобы знать мы не знали,
где мы,
где — природа.
2003

Заклинание

Весенней ночью думай обо мне
и летней ночью думай обо мне,
осенней ночью думай обо мне
и зимней ночью думай обо мне.
Пусть я не там с тобой, а где-то вне,
такой далекий, как в другой стране,—
на длинной и прохладной простыне
покойся, словно в море на спине,
отдавшись мягкой медленной волне,
со мной, как с морем, вся наедине.

Я не хочу, чтоб думала ты днем.
Пусть день перевернет все кверху дном,
окурит дымом и зальет вином,
заставит думать о совсем ином.
О чем захочешь, можешь думать днем,
а ночью — только обо мне одном.

Услышь сквозь паровозные свистки,
сквозь ветер, тучи рвущий на куски,
как надо мне, попавшему в тиски,
чтоб в комнате, где стены так узки,
ты жмурилась от счастья и тоски,
до боли сжав ладонями виски.

Молю тебя — в тишайшей тишине,
или под дождь, шумящий в вышине,
или под снег, мерцающий в окне,
уже во сне и все же не во сне —
весенней ночью думай обо мне
и летней ночью думай обо мне,
осенней ночью думай обо мне
и зимней ночью думай обо мне.

1960

Паровозный гудок,
журавлиные трубы,
и зубов холодок
сквозь раскрытые губы.

До свиданья, прости,
отпусти, не неволь же!
Разойдутся пути
и не встретятся больше.

По дорогам весны
поезда будут мчаться,
и не руки, а сны
будут ночью встречаться.

Опустевший вокзал
над сумятицей судеб...
Тот, кто горя не знал,
о любви пусть не судит.

Е. Евтушенко

Среди любовью слывшего
сплетенья рук и бед
ты от меня не слышала,
любима или нет.
Не спрашивай об истине.
Пусть буду я в долгу -
я не могу быть искренним,
и лгать я не могу.
Но не гляди тоскующе
и верь своей звезде -
хорошую такую же
я не встречал нигде.
Всё так,
но силы мало ведь,
чтоб жить,
взахлёб любя,
ну, а тебя обманывать -
обманывать себя;
и заменять в наивности
вовек не научусь
я чувства без взаимности
взаимностью без чувств...
Хочу я память вытеснить
и думать о своём,
но всё же тянет видеться
и быть с тобой вдвоём.
Когда всё это кончится?!
Я мучаюсь опять -
и брать любовь не хочется,
и страшно потерять.

Е.Евтушенко.

Е.Евтушенко
Под невыплакавшейся ивой
Я задумался на берегу:
Как любимую сделать счастливой?
Может, этого я не могу?
Мало ей и детей, и достатка,
Жалких вылазок в гости, в кино.
Сам я нужен ей — весь, без остатка,
А я весь — из остатков давно.
Под эпоху я плечи подставил,
Так, что их обдирало сучьё,
А любимой плеча не оставил,
Чтобы выплакалась в плечо.
Не цветы им даря, а морщины,
Возложив на любимых весь быт,
Воровски изменяют мужчины,
А любимые — лишь от обид.
Как любимую сделать счастливой?
С чем к ногам её приволокусь,
Если жизнь преподнёс ей червивой,
Даже только на первый надкус?
Что за радость — любимых так часто
Обижать ни за что ни про что?
Как любимую сделать несчастной —
Знают все. Как счастливой — никто.

Ничто не сходит с рук: ни самый малый крюк
с дарованной дороги,
ни бремя пустяков, ни дружба тех волков,
которые двуноги.

Ничто не сходит с рук: ни ложный жест, ни звук
ведь фальшь опасна эхом,
ни жадность до деньги, ни хитрые шаги,
чреватые успехом.

Ничто не сходит с рук: ни позабытый друг,
с которым неудобно,
ни кроха-муравей, подошвою твоей
раздавленный беззлобно.

Таков проклятый круг: ничто не сходит с рук,
а если даже сходит,
ничто не задарма... И человек с ума
сам незаметно сходит...

Е.Евтушенко

Двое, кто любят друг друга, -
это мятеж вдвоем.
Это - сквозь чью-то ругань
шепот, слышней, чем гром.
Двое - в сене и жимолости
это - сдвоенный Бог,
это - всех нитей жизни,
вальсирующий клубок.
Двое, кто любят щемяще,
это две сироты,
ткнувшиеся по щенячьи
в звездный подол красоты.
Это читатели кожи,
это лингвисты глаз.
Для пониманья дрожи
разве им нужен подсказ ?
Простыни, смятые ими,
им драгоценней знамен.
Вышептанное имя -
выше великих имен.
Это опасное дело,
Заговор, и большой.
Это восстание тела
против разлуки с душой.
Это неподконтрольно.
Это как две страны,
слившиеся добровольно
без объявленья войны.
С гаденькими глазами,
ждет, ухмыляясь, толпа
скорого наказанья,
ибо любовь слепа.
Но стоило ли бы венчаться,
если бы я и ты
вдруг излечились от счастья
всевидящей слепоты?
Мир, где излишне брезгливо
осмеяна слепота,
может погибнуть от взрыва,
воскреснуть - от шепота...

Е.Евтушенко

Мне очень нравится поэзия Евтушенко. Сам до 16 лет серьезно увлекался написанием стихотворений, потому считаю, что в поэзии кое-что понимаю. Мало уже осталось таких людей/поэтов, для которых поэзия это не просто профессия, а призвание, отдушина для души. Одно время я настолько увлекся биографией и жизнью Поэта (именно так, с большой буквы), что даже книги его любимые стал читать http://www.rekomenda.ru/recomendation/EvtushenkoEvgeny/ и может это излишний фанатизм, но вы знаете, что-то в этом есть, начинаешь лучше понимать человека, его внутренний мир.
И теперь главное, подскажите стихотворение. Строчки примерно такие присутствуют "ты носишь джинсы на стройных ножках ..... и только знаешь ты .... как девушки бывают одиноки".

Зашумит ли клеверное поле,
заскрипят ли сосны на ветру,
я замру, прислушаюсь и вспомню,
что и я когда-нибудь умру.

Но на крыше возле водостока
встанет мальчик с голубем тугим,
и пойму, что умереть — жестоко
и к себе, и, главное, к другим.

Чувства жизни нет без чувства смерти.
Мы уйдем не как в песок вода,
но живые, те, что мертвых сменят,
не заменят мертвых никогда.

Кое-что я в жизни этой понял,—
значит, я недаром битым был.
Я забыл, казалось, все, что помнил,
но запомнил все, что я забыл.

Понял я, что в детстве снег пушистей,
зеленее в юности холмы,
понял я, что в жизни столько жизней,
сколько раз любили в жизни мы.

Понял я, что тайно был причастен
к стольким людям сразу всех времен.
Понял я, что человек несчастен,
потому что счастья ищет он.

В счастье есть порой такая тупость.
Счастье смотрит пусто и легко.
Горе смотрит, горестно потупясь,
потому и видит глубоко.

Счастье — словно взгляд из самолета.
Горе видит землю без прикрас.
В счастье есть предательское что-то —
горе человека не предаст.

Счастлив был и я неосторожно,
слава богу — счастье не сбылось.
Я хотел того, что невозможно.
Хорошо, что мне не удалось.

Я люблю вас, люди-человеки,
и стремленье к счастью вам прощу.
Я теперь счастливым стал навеки,
потому что счастья не ищу.

Мне бы — только клевера сладинку
на губах застывших уберечь.
Мне бы — только малую слабинку —
все-таки совсем не умереть.

1977

Евгений Евтушенко

Евгений Евтушенко
Со мною вот что происходит


Со мною вот что происходит:
ко мне мой старый друг не ходит,
а ходят в мелкой суете
разнообразные не те.

И он не с теми ходит где-то
и тоже понимает это,
и наш раздор необъясним,
и оба мучаемся с ним.

Со мною вот что происходит:
совсем не та ко мне приходит,
мне руки на плечи кладёт
и у другой меня крадёт.

А той - скажите, бога ради,
кому на плечи руки класть?
Та, у которой я украден,
в отместку тоже станет красть.

Не сразу этим же ответит,
а будет жить с собой в борьбе
и неосознанно наметит
кого-то дальнего себе.

О, сколько нервных и недужных,
ненужных связей, дружб ненужных!

Во мне уже осатанённость!
О, кто-нибудь, приди, нарушь
чужих людей соединённость
и разобщённость близких душ!

1957

Не тратьте время, чтобы помнить зло.
Мешает это внутренней свободе.
Мешает просто – чёрт возьми! – работе, -
Ну, в общем, это хлопотное дело.

А помните добро, благодаря
За ласку окружающих и бога.
На это дело, к стати говоря,
И времени уйдёт не так уж много.

Е.Евтушенко

Уходят наши матери от нас,
уходят потихонечку,
на цыпочках,
а мы спокойно спим,
едой насытившись,
не замечая этот страшный час.
Уходят матери от нас не сразу,
нет —
нам это только кажется, что сразу.
Они уходят медленно и странно
шагами маленькими по ступеням лет.
Вдруг спохватившись нервно в кой-то год,
им отмечаем шумно дни рожденья,
но это запоздалое раденье
ни их,
ни наши души не спасет.
Все удаляются они,
все удаляются.
К ним тянемся,
очнувшись ото сна,
но руки вдруг о воздух ударяются —
в нем выросла стеклянная стена!
Мы опоздали.
Пробил страшный час.
Глядим мы со слезами потаенными,
как тихими суровыми колоннами
уходят наши матери от нас...
1960
Евг. Евтушенко

МОЛИТВА
Униженьями и страхом
Заставляют быть нас прахом,
Гасят в душах божий свет.
Если гордость мы забудем,
Мы лишь серой пылью будем
Под колесами карет.

Можно бросить в клетку тело,
Чтоб оно не улетело
Высоко за облака,
А душа сквозь клетку к богу
Все равно найдет дорогу,
Как пушиночка, легка.

Жизнь и смерть - две главных вещи.
Кто там зря на смерть клевещет?
Часто жизни смерть нежней.
Научи меня, Всевышний,
Если смерть войдет неслышно,
Улыбнуться тихо ей.

Помоги, господь,
Все перебороть,
Звезд не прячь в окошке,
Подари, господь,
Хлебушка ломоть -
Голубям на крошки.

Тело зябнет и болеет,
На кострах горит и тлеет,
Истлевает среди тьмы.
А душа все не сдается.
После смерти остается
Что-то большее, чем мы.

Остаемся мы по крохам:
Кто-то книгой, кто-то вздохом,
Кто-то песней, кто - дитем,
Но и в этих крошках даже,
Где-то, будущего дальше,
Умирая, мы живем.

Что, душа, ты скажешь богу,
С чем придешь к его порогу?
В рай пошлет он или в ад?
Все мы в чем-то виноваты,
Но боится тот расплаты,
Кто всех меньше виноват.

Помоги, господь,
Все перебороть,
Звезд не прячь в окошке,
Подари, господь,
Хлебушка ломоть -
Голубям на крошки.

БУДЕМ ВЕЛИКИМИ!
(Из ранних стихов)


Жизнь делает нас маленькими часто,
возможное величие губя.
«Ты маленький!» – вокруг шипят несчастья,
подстерегая мстительно тебя.

«Ты маленький!» – хохочет быт глумливо,
заботами и дрязгами круша.
«Ты маленький!» – грохочут в небе взрывы,
тебя в траву вдавив, как мураша.

«Ты маленький!» – стучит бесстрастно маятник. –
Ты никуда от смерти не уйдешь!»
«Ты маленький! Ты маленький! Ты маленький!» -
в ладоши бьет, приплясывая, ложь.
Но помни в самой трудной полосе,
Назло всей дряни мира не отчаясь:
Еще под сердцем матери качаясь,
Мы изначально гениальны все.

Ты человек. Тебе лишь то под стать,
Что подобает всем бессмертным ликам.
Надумана задача – стать великим.
Твоя задача – маленьким не стать.
Е.Евтушенко.

Проклятье века — это спешка,
и человек, стирая пот,
по жизни мечется, как пешка,
попав затравленно в цейтнот.

Поспешно пьют, поспешно любят,
и опускается душа.
Поспешно бьют, поспешно губят,
а после каются, спеша.

Но ты хотя б однажды в мире,
когда он спит или кипит,
остановись, как лошадь в мыле,
почуяв пропасть у копыт.

Остановись на полдороге,
доверься небу, как судье,
подумай — если не о боге —
хотя бы просто о себе.

Под шелест листьев обветшалых,
под паровозный хриплый крик
пойми; забегавшийся — жалок,
остановившийся — велик.

Пыль суеты сует сметая,
ты вспомни вечность наконец,
и нерешительность святая
вольётся в ноги, как свинец.
Е Евтушенко.

НЕ ВОЗГОРДИСЬ




Смири гордыню - то есть гордым будь.
Штандарт - он и в чехле не полиняет.
Не плачься, что тебя не понимают, -
поймёт когда-нибудь хоть кто-нибудь.

Не самоутверждайся. Пропадёт,
подточенный тщеславием, твой гений,
и жажда мелких самоутверждений
лишь к саморазрушенью приведёт.

У славы и опалы есть одна
опасность - самолюбие щекочут.
Ты ордена не восприми как почесть,
не восприми плевки как ордена.

Не ожидай подачек добрых дядь
и, вытравляя жадность, как заразу,
не рвись урвать. Кто хочет всё и сразу,
тот беден тем, что не умеет ждать.

Пусть даже ни двора и ни кола,
не возвышайся тем, что ты унижен.
Будь при деньгах свободен, словно нищий,
не будь без денег нищим никогда!

Завидовать? Что может быть пошлей!
Успех другого не сочти обидой.
Уму чужому втайне не завидуй,
чужую глупость втайне пожалей.

Не оскорбляйся мнением любым
в застолье, на суде неумолимом.
Не добивайся счастья быть любимым, -
умей любить, когда ты нелюбим.

Не превращай талант в козырный туз.
Не козыри - ни честность ни отвага.
Кто щедростью кичится - скрытый скряга,
кто смелостью кичится - скрытый трус.

Не возгордись ни тем, что ты борец,
ни тем, что ты в борьбе посередине,
и даже тем, что ты смирил гордыню,
не возгордись - тогда тебе конец.

МАТЬ




Прекрасна мать с ребенком на руках,
но от нее на волю рвется мальчик -
такой неукротимый атаманчик
со стружками льняными на висках

Вкушая молоко, протертый суп,
уже он горьким бредит и соленым,
и крепким белосахарным собором
во рту его восходит первый зуб

У матери от счастья в горле ком,
когда ее всевластный повелитель
сидит, как император Петр Великий,
на троне, притворившемся горшком.

Но где неуловимейшая грань,
когда, лукавя каждою веснушкой,
ребенок притворяется игрушкой
и начинает матерью играть?

Уже он знает, маленький хитрец,
катаясь в ловко сыгранной падучей,
что все получит, если мать помучит,
и получает это наконец.

А там, где надо, ласкою возьмет,
на шее несмышленышем повиснув,
ну, а в головке - каверзный провизор
отмеривает слезы или мед.

Мать верит, что правдивы мятежи
и с целью распускаемые сопли -
чужие сыновья на все способны,
но не способен собственный ко лжи.

И вдруг однажды явно он солжет,
и пошатнется самое святое,
и ложь ребенка серной кислотою
слепое сердце матери сожжет.

Мы все когда-то начинаем лгать,
но сколько бы в грядущем и прошедшем
мы с вами ни обманывали женщин,
есть первая обманутая - мать.

Пролог

Я разный -
я натруженный и праздный.
Я целе-
и нецелесообразный.
Я весь несовместимый,
неудобный,
застенчивый и наглый,
злой и добрый.
Я так люблю,
чтоб все перемежалось!
И столько всякого во мне перемешалось -
от запада
и до востока,
от зависти
и до восторга!
Я знаю - вы мне скажете:
"Где цельность?"
О, в этом всем огромная есть ценность!
Я вам необходим.
Я доверху завален,
как сеном молодым
машина грузовая.
Лечу сквозь голоса,
сквозь ветки, свет и щебет,
и - бабочки в глаза,
и - сено прет сквозь щели!
Да здравствует движение, и жаркость,
и жадность,
торжествующая жадность!
Границы мне мешают...
Мне неловко
не знать Буэнос-Айреса,
Нью-Йорка.
Хочу шататься, сколько надо,
Лондоном,
со всеми говорить -
пускай на ломаном.
Мальчишкой,
на автобусе повисшим,
хочу проехать утренним Парижем!
Хочу искусства разного,
как я!
Пусть мне искусство не дает житья
и обступает пусть со всех сторон...
Да я и так искусством осажден.
Я в самом разном сам собой увиден.
Мне близки и Есенин, и Уитмен,
и Мусоргским охваченная сцена,
и девственные линии Гогена.
Мне нравится
и на коньках кататься,
и, черкая пером,
не спать ночей.
Мне нравится
в лицо врагу смеяться
и женщину нести через ручей.
Вгрызаюсь в книги
и дрова таскаю,
грущу,
чего-то смутного ищу,
и алыми морозными кусками
арбуза августовского хрущу.
Пою и пью,
не думая о смерти,
раскинув руки,
падаю в траву,
и если я умру
на белом свете,
то я умру от счастья, что живу
Евгений Евтушенко

Разве же можно,
чтоб все это длилось?
Это какая-то несправедливость...
Где и когда это сделалось модным:
"Живым - равнодушье,
внимание - мертвым?"
Люди сутулятся,
выпивают.
Люди один за другим
выбывают,
и произносятся
для истории
нежные речи о них -
в крематории...
Что Маяковского жизни лишило?
Что револьвер ему в руки вложило?
Ему бы -
при всем его голосе,
внешности -
дать бы при жизни

хоть чуточку нежности.
Люди живые -
они утруждают.
Нежностью
только за смерть награждают.
Е.Евтушенко

Е.Евтушенко

СТАРЫЙ ДРУГ

Мне снится старый друг,
который стал врагом,
но снится не врагом,
а тем же самым другом.
Со мною нет его,
но он теперь кругом,
и голова идет
от сновидений кругом.
Мне снится старый друг,
крик-исповедь у стен
на лестнице такой,
где черт сломает ногу,
и ненависть его,
но не ко мне, а к тем,
кто были нам враги
и будут, слава Богу.
Мне снится старый друг,
как первая любовь,
которая вовек
уже невозвратима.
Мы ставили на риск,
мы ставили на бой,
и мы теперь враги —
два бывших побратима.
Мне снится старый друг,
как снится плеск знамен
солдатам, что войну
закончили убого.
Я без него — не я,
он без меня — не он,
и если мы враги,
уже не та эпоха.
Мне снится старый друг.
Он, как и я, дурак.
Кто прав, кто виноват,
я выяснять не стану.
Что новые друзья?
Уж лучше старый враг.
Враг может новым быть,
а друг — он только старый...
1973

Немного нужно человеку.
Совсем немного.
Два добрых слова,
Чтобы прочь ушла тревога,
Улыбка встречного,
Горящая мгновенье,
И нежных рук всего одно прикосновенье.
Немного нужно человеку.
Совсем немного.
Из дальних мест
Домой ведущая дорога,
Вязанка дров,
Чтобы согреть очаг холодный,
И тихий сон,
От страшных снов свободный.
Немного нужно человеку,
Совсем немного.
Чтоб пес, хвостом виляя,
Встретил у порога.
Чтоб свежий ветер в жаркий день
Навстречу дунул,
И чтобы кто-то о тебе
Хоть раз подумал...
Немного нужно человеку...(Е Евтушенко)

Мужчине.

"Как мало надо женщине, - мой бог! -
чтобы её за женщину считали."

- Евгений Евтушенко. "Благодарность"1968.

~*~
Люби, цени, чаруй и бAлуй.
Не будь скупым на горстку слов,
пеняя на свой взгляд усталый,
в час, между прочим, запоздалый.
Не делай в сердце ей узлов.
~
Храни, жалей, целуй почаще!
Покрепче, горячей целуй!
Так, чтобы музыкой звучащей,
Любовь жила в ней настоящей! -
а не придуманной. Целуй!
~
Дари цветы, стихи, и песни.
Дари мечты...только не лги.
И ты поймёшь, что нет чудесней,
Сильней, взаимней и прелестней,
Чем твоей женщины любви...

Потеряла Россия
в Росии
Россию.
Она ищет себя,
как иголку в стогу,
как слепая старуха,
бессмысленно руки раскинув,
с причитанием ищет
буренку свою на лугу.
Мы сжигали иконы свои.
Мы не верили собственным книгам.
Мы умеем сражаться лишь с пришлой бедой.
Неужели не выживем мы
лишь под собственным игом,
сами став для себя
хуже,чем чужеземной ордой?
Е.Евтушенко